110 лет со дня рождения М.А. Светлова

Михаи́л Арка́дьевич Светло́в ( Ше́йнкман) родился 110 лет тому назад .

Однажды он с приятелем выбрался из ресторана Центрального Дома литераторов далеко за полночь.

Стоят на Герцена и ловят такси, поддерживая друг друга во избежание конфуза.

Погода мерзкая: дождь со снегом, ветер, грязь. И все такси как назло мимо проскакивают.

Светлов, еле ворочая языком, посетовал:

«Старик, смотри: такая темень — как они видят, что мы евреи?»

http://www.citycat.ru/historycentre/

Принимали в Союз писателей поэта, человека малоспособного, но пробивного. Светлов высказался против.

Кто-то защищал:

- Но ведь его стихи посвящены важной, солдатской теме.

- Когда я читаю хорошие стихи о войне, – возразил Светлов, – я вижу: если ползет солдат, то это ползет солдат. А тут ползет кандидат в Союз писателей.

Автор детективной пьесы, сразу прошедшей во многих театрах, купил массивные золотые часы с массивным золотым браслетом. Увидев это сооружение, Светлов усмехнулся:

- Старик, – сказал он, – а не пропить ли нам секундную стрелку?

Студент Литинститута защищал диплом. Он читал морские стихи. Выступая с критикой этих стихов, Светлов сказал:

- От моря можно брать ясность, синеву, грозность… Но зачем же брать воду?

* * *

Поэт Сергей Орлов подарил Светлову свою книгу “Колесо”.

- Старик, – сказал Светлов, – еще три колеса и… машина!

* * *

Один восторженный поклонник Светлова, знакомясь с ним, воскликнул:

- Боже мой, передо мной живой классик!

- Что вы, ответил Светлов. – Еле живой.

Звонил иногда среди ночи. Разбуженный однажды ночным звонком, я спросил его:

- А ты знаешь, который час?

- Дружба, – ответил Светлов, – понятие круглосуточное.

ИСТОЧНИК

http://www.fresher.ru/2011/02/12/aforizmy-mixaila-svetlova/

                         Хлеб (отрывки из поэмы)

«Скорый поезд сквозь снега летит.

Самуил Израилевич спит.

Приближаются к нему с двух сторон царь Давид и царь Соломон.

– Рад вас видеть, друзья, всегда! Я – в Житомир, а вы куда?

Тихо слушает весь вагон, что рассказывает Соломон

.Говорят о делах и о родине два царя и один верноподданный.

Тихо вслушивается вагон, на что жалуется Либерзон:

– Сын мой умер во цвете лет.

Почему его с вами нет?

Мой наследничек, мой сыночек,

ты приснись мне хотя бы разочек!

Кроткой ласкою до зари утешают его цари…

Поезд круто затормозил, просыпается Самуил.

Пассажиры кругом сидят очень мирно и очень мило,

и глядит Можаев Игнат на смущённого Самуила.

Часто думаешь: враг далёко, – нет, оказывается, враг - под боком…

Беспощадная ночь погрома…

Самуил опускает взгляд.

Пусть враги, но всё же – знакомы.

«Здравствуйте!»

– «Очень рад!»

И улыбка дрожит виновато в поседевших усах Игната.

И неловок он, и смущён, говорит, слегка заикаясь:

– Извиняюсь очень, Либерзон, за ошибку свою извиняюсь,

За изнасилованных дочерей,

за разбитые ящики вашего комода

Я очень извиняюсь, товарищ еврей,

бывшая жидовская морда!

Был я очень тогда молодым

и к тому же довольно пьяным,

Был я тёмным, был я слепым, несознательным был хулиганом!

И стучит, стучит учащённо сердце старого Либерзона.

Эта речь ему душу греет, словно дружеская услуга: Извиниться перед евреем – значит, стать его лучшим другом!

– Я очень доволен! Я рад чрезвычайно!

Допускаю возможность,

Что погром тот – случайность,

что гром убил моих дочерей,

что вы по натуре – почти что еврей!

Знаете новость: погиб мой сын!

Сижу вечерами один, один!

Глухо стучит одинокий маятник…

Игнатий Петрович,

Вы меня понимаете?

Только ветер и снег за окном,

и зари голубое зарево,

– и сидят старики вдвоём,

по сердечному разговаривая.

Пробегая леса и степи, вьюга мечется по Руси. Человеческий, тёплый лепет,

вьюга, вьюга, не погаси!

Чтобы поезд в снегу не увяз,

проведи по путям вагоны,

чтобы песня моя неслась

от Можаева к Либерзону,

чтобы песня моя живая,

чтобы песня моя простая

громко пела бы, вырастая,

и гудела б, ослабевая…»

(1929)

http://rudocs.exdat.com/docs/index-299498.html#9545861

Желание вошло в привычку

Для взрослых и для детворы

Так хочется последней спичкой

Зажечь высокие костры!

И, жаждою тепла влекомы,

К стихотворенью на ночлег

Приходят все и мне знакомый

И незнакомый человек.

В полярных льдах, в кругу черешен,

И в мирной жизни, и в бою

Утешить тех, кто не утешен,

Зову Поэзию свою.