Церковь и наука — есть ли конфликт? Мнения академиков

Группа российских академиков в письме президенту России Владимиру Путину выступила против вмешательства Русской православной церкви в сферы общественной жизни.

Несколько ученых, считающих, что Церковь и научная среда являются полярными и несовместимыми, выдвигая слабые тезисы, попытались представить сове мнение как существующий в обществе конфликт.

Однако большинство коллег не разделяют мнение академиков.

Так, Президент Российской академии наук, академик Юрий Осипов призвал церковных и светских ученых к укреплению сотрудничества на благо общества. «Уверен, что наши совместные труды сегодня необходимы нашему обществу», — заявил Осипов на церковно-научной конференции «Роль патриаршества в истории России». По его словам, возрождение тесного сотрудничества Академии наук и церкви началось в 1990-х годах, когда РПЦ возглавил патриарх Алексий Второй (доктор церковной истории, почетный профессор РАН). Разделение знания на церковное и научное, по мнению Осипова, было искусственным. «Сегодня этой искусственной преграды не существует», — подчеркнул он.

Светские и церковные ученые взаимодействуют в областях истории, теологии, права, философии, этнологии, лингвистики.  «История русской церкви неразрывно связана со становлением русской культуры и науки», — подчеркнул президент РАН. Он напомнил, что на протяжении шести веков именно монастыри были центрами книжности, развития науки и образования, а с 16 века центром развития крижности становится дом патриарха. Как отметил Осипов, именно патриарх Филарет (отец первого царя из рода Романовых) осуществил многие экономические и политические реформы, которые помогли подняться разоренной смутой стране.

Осипов отметил также роль патриарха Никона в привлечении в Россию иностранных ученых и роль патрарха Иоакима в основании Славяно-Греко-Латинской академии, стоявшей у истоков изучения философии и многих других наук в России. Особую роль, по словам президента РАН, патриархи играли в создании первых библиотек и хранилищ рукописей.

Академик  Р.И. Илькаев, директор Российского федерального ядерного центра Всероссийского научно-исследовательского института на конференции » Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России» отметил: «Я не представляю себе нормального поступательного развития нашего общества и без ученых, и без Русской Православной Церкви. 

Вспомните, как приезжал к нам Патриарх Алексий II. Среди верующих вместе с Патриархом и огромным числом людей мы прошли по дороге от Ближней до Дальней пустынки преподобного Серафима. Какое замечательное чувство общности было у всех нас. Помню, как впервые к нам приехал присутствующий здесь митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай и как он сказал: ”Я приехал на саровскую землю впервые. Я уже несколько раз был в Иерусалиме. Но для меня побывать здесь – это великое счастье. Здесь легко дышится. Здесь легко разговаривать и легко трудиться”.

Какое это было сильное и мощное влияние на всех нас. Или когда приехал к нам митрополит Калининградский и Смоленский Кирилл, с которым мы вели серьезные беседы о том, как жить дальше, как создавать отделение Собора. Я помню, как он сказал мне: ”Радий Иванович, придется Вам браться за это дело!” Я сказал, что занимаюсь наукой. А он мне очень просто ответил, что мы все православные – и ученые люди, и простые. Только одни православные хорошие, а другие – не очень хорошие. После этого я согласился, что я тоже православный, но пока не очень хороший. Однако работать для общего блага согласен и работать буду.

Замечательно, что к нам приезжали такие люди, что они подтолкнули нас на эту большую работу, на то, чтобы мы вместе с вами трудились на благо нашего народа и государства .

Конечно, за это время мы стали другими людьми. После общения с руководителями Русской Православной Церкви, о которых я сказал, мы обогатились духовно и стали более широко смотреть на нашу работу, на нашу жизнь, на наши цели и задачи. Я помню, как мы четыре года назад встречались в Свято-Даниловом монастыре, на Соборных слушаниях “Ядерные вооружения и национальная безопасность России”. Русская Православная Церковь нам тогда сказала во всеуслышание: то, чем вы занимаетесь, это необходимое и важнейшее для государства дело. И своим авторитетом поддержала нашу работу. Хотя тогда было много крикливых заявлений в печати, что наша работа не нужна. Я помню, как обращался к нам на слушаниях один из священников: “Вы думаете, что у вас там сразу все замечательно получилось просто так. Просто потому, что вы такие умные и безошибочно работаете. Ну, конечно, вы умные. Сделали все хорошо. Но без благословения и без Божией воли здесь не обошлось. Вы должны были это очень четко понимать”.

Мне запомнилось также, что уже через три года то, что мы тогда сказали в Свято-Даниловом монастыре, стало официальной политикой российского государства. Отношение к ядерному оружию и к обороне коренным образом изменилось. Я думаю, в этом сказалась огромная практическая помощь руководителей Русской Православной Церкви.

Город и институт создавались в святом месте. Мы помним об этом. К сожалению, в прежние десятилетия было взорвано два храма. Мы несем за это ответственность. Как сегодняшний руководитель института, я официально приношу извинения за это. Не хочу никого винить, но мы в этом виноваты. И мы должны помочь восстановлению церковной православной жизни, искупляя эту вину. Я не хочу обвинять ни тогдашних руководителей, ни тогдашних исполнителей. Они поступали по тем правилам, которые существовали в то время. Но наша вина есть, и я приношу официальное извинение всем вам и всем православным людям нашего города и нашей России.

Я солидарен с тем, что в Сарове, в храме Серафима Саровского должна идти церковная служба. Трудно себе представить, что во многих странах мира такие храмы существуют, а у нас его нет. Мы сейчас слушали представителей Урала, которые храм Серафима Саровского построили заново. И то, что мы у себя не можем возродить свой храм Серафима Саровского, первый в мире, нас не украшает. Мы должны сделать все, чтобы он как можно быстрее был восстановлен и во всей своей красе служил православному человеку.

Мы, ученые, безусловно, нуждаемся в помощи и содействии Русской Православной Церкви. Так же, как и она нуждается в помощи всего народа, в том числе и в нашей помощи. В нашем государстве положение более чем серьезное, особенно по сравнению с теми государствами, с которыми мы соревнуемся. Жизнь человеческая так устроена: что бы мы ни делали, мы должны соревноваться. Не бывает в жизни без соревнований. Удивляет и поражает, как христиане других конфессий организуют свою жизнь. Меня в этом смысле потрясает пример Лос-Аламасской национальной лаборатории. В Лос-Аламосе 18 тысяч жителей и – 30 храмов. В России тоже так было. На каждую тысячу человек был храм. А у нас с вами в Сарове 85 тысяч жителей – и один единственный маленький храм. Сейчас, правда, уже два. Совсем скоро будет освящение второго храма.

У нас в России на первом месте всегда была забота о нравственной силе народа. Потому что без этого невозможно ничего сделать. Некоторые думают, что можно поднять экономику, науку, культуру, опираясь только на общепринятые закономерности. Но это невозможно сделать, если ты не доверяешь своему собрату, если он руководствуется совершенно другими нравственными ценностями, чем ты. Вот этого очень многие не понимают. Если у нас не будут господствовать христианские ценности, непременно будут господствовать воровские ценности.

В.И. Жуков, ректор Российского государственного социального университета, академик РАН на 15 Рождественских чтениях сказал: «Вне духовного измерения можно дать знания, но нельзя подготовить специалиста, способного понять сущность явлений, влияющих на социальное положение и состояние человека.

С профессиональной точки зрения социальная деятельность представляет собою служение людям, ибо в реальной жизни социальная работа — это конкретная помощь тем, чьи психологические, моральные и другие ресурсы недостаточны, материальные возможности невелики, физические — ограничены, а способности    решать    свои    проблемы    самостоятельно неудовлетворительны.

В наши дни полностью оправдались слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II о том, что на смену поверхностной религиозности неизбежно придет подлинное духовное возрождение. Взрыв интереса к религии не изменил кардинально образ жизни человека, но пробудил гражданскую потребность определить свою конфессиональную принадлежность. Сделать это в сжатые сроки и по отношению к тем, кто на себе долгие годы испытывал давление агрессивного атеизма, не только невозможно, но и нежелательно. Духовное возрождение — это не публичная демонстрация своей религиозности. Это результат религиозного просвещения, постижения основ православного вероучения, это участие в различных формах церковной жизни. Освобождению от лицемерия содействуют разнообразные формы религиозного социального служения на уровне приходов и епархий. «

Академик РАН В. Е. Фортов: «Стоит вспомнить, что вообще вся наука зародилась в Средние Века в европейских университетах, которые в те времена были чисто религиозными учреждениями. Цель этих университетов, как она была сформулирована Фридрихом Барбароссой в 1154 году, состояла в том, чтобы обеспечить духовное, телесное и социальное процветание людей. Поэтому все средневековые университеты имели три факультета: филологический, медицинский и юридический. Именно под крылом религии возникли первые научные школы, первые ученые. Кстати, в этот момент и возникли некие проблемы между наукой и религией, которые в те времена были не более как попыткой науки уйти от административного диктата и не носили под собой того глубокого теологического базиса, который возник позже.

История научной мысли однозначно свидетельствует о том, что мотивации, движущая сила, оправдание научных исследований в ранней европейской цивилизации основывались на чисто средневековой уверенности в рациональности того, что создал единый Бог. Именно единый, потому что если существует единый Бог, единый Промысел, то есть и единый предмет исследования. Этого не случилось на Востоке и в Китае за пять тысяч лет развития их цивилизаций, потому что там существовала религиозная философия многих богов. А это значит, что существует много истин, что не дает предмета для научных исследований, потому что нельзя стремиться к достижению какой-то одной истины, а приходится искать каждую истину под каждого конкретного бога.

Дезориентирующее влияние политеизма пагубным образом отразилось на развитии научных направлений Востока. А представление о едином Боге явилось мощным импульсом развития науки на самых ранних этапах. При этом Церковь всегда считала стремление познать замысел Творца всего сущего богоугодным делом, хотя и указывала на тщетность попыток сделать это до конца.

Многие ученые признавались, что самые глубокие научные открытия были сделаны ими в момент интуитивного прозрения, причем решение приходило как-то сразу и целиком, даже во сне. Так открыл периодическую систему Менделеев. Об этом много и откровенно писали такие ученые как Ньютон и Эйнштейн. Они говорили о присутствии в момент открытия очень сильного духовного возбуждения. Об этом писал в своих работах по психологии научного творчества и наш соотечественник академик Мигдал. Он говорил мне, что перед настоящим открытием должно произойти какое-то озарение, очень близкое религиозному экстазу; что, приближаясь к реальной истине, испытывал совершенно удивительное чувство.

Кроме познания окружающего мира есть другая, даже более важная задача соприкосновения науки и религии. Это нравственные законы, которыми должна управляться наука и которым безусловно должны следовать наши ученые. Это заповеди, которые сформулированы две тысячи лет назад в Нагорной проповеди. Практика тоталитарных режимов наглядно показала, к чему приводят попытки заменить эти заповеди на более прагматичные и примитивные принципы. Еще великий философ Иммануил Кант писал: “Две вещи поражают мое воображение: звездное небо над головой и моральный закон во мне”.Наша Церковь на протяжении веков сохраняла нам нашу историю. Она сохранила понятие Отечества, идею и образ Родины. Думается, что Церковь, всегда составлявшая надежную опору патриотизма в России, сегодня может и должна влиять на общество, формируя уважение к созидательной деятельности ученых и инженеров. Одна из функций этого Собора – складывание такого согласованного взгляда на необходимость науки и на ее перспективу в нашей стране.

Со своей стороны, для науки и ученых важно бережно, с уважением и пониманием относиться к деятельности Церкви, сотрудничать с ней в нравственном воспитании граждан новой России, особенно подрастающего поколения. Здесь есть очень большие проблемы, вы их хорошо знаете.

У деятелей Церкви и науки есть еще одно большое поле для совместных действий. Это касается борьбы с мистикой, магией, колдовством, астрологией, паранаучными исследованиями, всем, что сегодня буквально захлестнуло наше общество. Люди стали верить в примитивное решение вопросов, которое им навязывают безответственные шарлатаны. Здесь Церковь и наука едины. Ведь еще императрица Елизавета в указе об открытии первого университета определяла “борьбу с сектантством и искоренение оного в народе” как одну из важнейших задач созданного в России университета, первого научного учреждения страны.

Мы знаем, что многие российские ученые сегодня являются верующими людьми, а среди церковного клира немало людей с научными степенями, людей высокой культуры. Западная статистика показывает (у меня нет данных по нашей стране), что около 40% физиков, биологов, математиков, химиков имеют прочные религиозные убеждения. Насколько такое сочетание может быть продуктивно, можно убедиться на примере великого физиолога, лауреата Нобелевской премии И.П.Павлова или известного профессора, хирурга, лауреата многих премий архиепископа Луки (Воино-Ясенецкого). Автор знаменитого многотомного курса высшей математики, по которому учились многие поколения людей, имеющих естественное образование, в том числе и я, был церковным старостой. И сегодня поиск нужных пропорций между элементами научных и религиозных знаний все больше занимает ученых, особенно работающих на самом переднем крае исследований, там, где они ближе всего соприкасаются с неизведанным.

Н. П. Бехтерева, академик, научный руководитель Института мозга человека Российской Академии наук: «Занимаясь все время исследованием мозга человека, мы наблюдали довольно простое явление, которое дает свободу мышлению, освобождает территорию мышления. Это формирование стереотипов. В мозгу все время идет формирование стереотипов: растет маленький человек, он делает первые шаги, и если вы его окликнете в этот момент, он упадет, он не сможет идти, потому что весь его мозг в этот момент занят ходьбой. Но вот он научился ходить. Что это значит с мозговых позиций? Это значит, что в мозгу сформировался стереотип, который обеспечивает движение без того, чтобы о нем думать. И во время движения, любого движения человек сохраняет способность думать.

Церковь на протяжении веков внедряла нравственные стереотипы, которые затем охраняли большую часть человечества от преступлений, от того, с чем мы столкнулись сейчас, фактически отлучив Церковь от государства. Как мы видим на сегодняшнем форуме, Церковь не ограничивает творческое мышление. Вера не есть ограничение проникновения в глубины знаний в различных областях. Но Церковь использовала свойство мозга, может быть, стихийно. Она формировала устойчивость к жизненным искушениям. Мозг запоминал это. Механизмы мозга и, в частности, такой удивительный механизм как детектор ошибок, все время как бы отслеживал отклонения от стереотипов. И людей, у которых нравственные основы были достаточно глубоки, искушение миновало».

САДОВНИЧИЙ Виктор Антонович, Ректор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, заведующий кафедрой математического анализа механико-математического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Академик РАН: «Наследие наших великих умов показывает нам, как зыбка и подвижна граница между мудростью и наукой. В фундаментальной науке ее эпохальные прорывы практически всегда связаны со снятием тех или иных запретов на границы познания, отказом от тех или иных устоявшихся убеждений и в том числе заблуждений».

«Наука всегда подпитывается мудростью, включает в себя различные ненаучные формы знания», — добавил он».