Что делал Сталин 22 июня?

На сайте Макспарка коммунисты и им сочувствующие, а последнее время , активизировались, что бы показать то, что их вождь и учитель был непогрешимым руководителем и мало в чем виноват Особенно они не признают его ошибки в начале Великой Отечественной войны, говоря о том, что практически все виноваты, но тов. Сталин непогрешим. Однако обратимся к фактам, а именно к воспоминаниям людей , которые тесно в то время работали со Сталиным. Вот , что пишет Г.К. Жуков, что происходило ночью 22 июня 41года

В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.

    Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос генерала Власика (начальника управления охраны).

    - Кто говорит?

    - Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

    - Что? Сейчас?! - изумился начальник охраны. - Товарищ Сталин спит.

    - Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.

    Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:

    - Подождите.

    Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.

    Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его тяжелое дыхание.

    - Вы меня поняли?

    Опять молчание.

    - Будут ли указания? - настаиваю я.

    Наконец, как будто очнувшись, И. В. Сталин спросил:

    - Где нарком?

    - Говорит по ВЧ с Киевским округом.

    - Приезжайте с Тимошенко в Кремль.

А вот воспоминания генерала Болдина, земестителя командующего Белорусским военным округом

Через некоторое время звонит маршал С.К. Тимошенко. Так как командующий округом генерал армии Д.Г. Павлов в это время вышел из кабинета, докладывать обстановку пришлось мне. Я сообщил, что немецкие самолеты продолжают с бреющего полета расстреливать советские войска, мирное население. На многих участках противник перешел границу и продвигатеся вперед. Внимательно выслушав меня, маршал Тимошенко говорит:

- Товарищ Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не начинать.

- Как же так, - кричу в трубку, - наши войска вынуждены отступать, горят города, гибнут люди…

- Иосиф Виссарионович считает, что это возможно, провокационные действия некоторых германских генералов…Приказываю самолетами вести разведку не далее шестидесяти километров, - говорит нарком.

- Товарищ маршал, нам надо действовать. Каждая минута дорога! Это не провокация! Немцы начали войну! Настаиваю на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной. В противном случае дело обернется плохо. Но нарком, выслушав меня, повторил прежний приказ".

Несмотря на свойственную тенденцию всех мемуаров обелить себя и переложить ответственность за происходящее на вышестоящее руководство, в общем, эта цитата рисует весьма неприглядную картину: уже несколько часов идут полномасштабные боевые действия, а высшее руководство еще раздумывает о каких-то политических последствиях.

http://www.battlefield.ru/belorussia2-1941.html

А вот какое поручение получил генерал Судоплатов от Берии. Понятно, что такое поручение могло исходить только от Сталина.

Берия сказал мне, что есть решение Советского правительства, согласно которому необходимо неофициальным путем выяснить, на каких условиях Германия согласится прекратить войну против СССР и приостановит наступление немецко-фашистских войск. Берия объяснил мне, что это решение Советского правительства имеет целью создать условия, позволяющие Советскому правительству сманеврировать и выиграть время для собирания сил.

В этой связи Берия приказал мне встретиться с болгарским послом в СССР Стаменовым¹, который, по сведениям НКВД СССР, имел связи с немцами и был им хорошо известен. [...]

Берия приказал мне поставить в беседе со Стаменовым четыре вопроса. Вопросы эти Берия перечислял, глядя в свою записную книжку, и они сводились к следующему:

1. Почему Германия, нарушив пакт о ненападении, начала войну против СССР;

2. Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны;

3. Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек;

4. Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует.

Берия приказал мне, чтобы разговор со Стаменовым я вел не от имени Советского правительства, а поставил эти вопросы в процессе беседы на тему о создавшейся военной и политической обстановке и выяснил также мнение Стаменова по существу этих четырех вопросов.

А вот как описывает эти события А.И. Микоян член Политбюро и ближайший сподвижник Сталина.

В субботу, 21 июня 1941 года, вечером мы, члены Политбюро, были у Сталина на квартире. Обменивались мнениями. Обстановка была напряженной.

Сталин по-прежнему думал, что Гитлер не начнет войны. Затем (туда) приехали Тимошенко, Жуков и Ватутин. Они сообщили о том, что только что получены сведения от перебежчика, что 22 июня в 4 часа утра немецкие войска перейдут нашу границу.

Сталин и на этот раз усомнился в правдивости информации, сказав: а не перебросили ли перебежчика специально, чтобы спровоцировать нас?

Поскольку все мы были крайне встревожены и требовали принять неотложные меры, Сталин согласился «на всякий случай» дать директиву в войска о приведении их в боевую готовность. Но при этом было дано указание, что когда немецкие самолеты будут пролетать над нашей территорией, по ним не стрелять, чтобы не провоцировать. А ведь за недели две до войны немцы стали облетать районы расположения наших войск. Каждый день фотографировали расположение наших дивизий, корпусов, армий, засекали нахождение военных радиопередатчиков, которые не были замаскированы, и в первые дни войны вывели из строя нашу связь. Многие наши дивизии вообще оказались без радиосвязи.

Мы разошлись около трех часов ночи 22 июня 1941 года, а уже через час меня разбудили: война!

Сразу члены Политбюро собрались у Сталина, читали информацию о том, что бомбили Севастополь и другие города.

Был дан приказ — немедленно ввести в действие мобилизационный план (он был нами пересмотрен еще весной и предусматривал, какую продукцию должны выпускать предприятия после начала войны), объявить мобилизацию и т.д.

Решили, что надо сделать выступление по радио в связи с началом войны. Конечно, предложили, чтобы это сделал Сталин. Но Сталин отказался — пусть Молотов выступит. Мы все возражали против этого: народ не поймет, почему в такой ответственный исторический момент услышат обращение к народу не Сталина — первого секретаря ЦК партии, Председателя правительства, а его заместителя. Нам важно сейчас, чтобы авторитетный голос раздался с призывом к народу — всем подняться на оборону страны. Однако наши уговоры ни к чему не привели. Сталин говорил, что не может выступить сейчас, в другой раз это сделает, а Молотов сейчас выступит. Так как Сталин упорно отказывался, то решили, пусть Молотов выступит. И он выступил в 12 часов дня.

Конечно, это было ошибкой. Но Сталин был в таком подавленном состоянии, что не знал, что сказать народу, ведь воспитывали народ в духе того, что войны не будет, а если и начнется война, то враг будет разбит на его же территории и т.д., а теперь надо признавать, что в первые дни войны терпим поражении

Как видим картина неприглядная. Это факты, а не то что пишут тут некоторые восхваляя вождя и заявляя , что мы без него и войны бы не выиграли