Операция "Преемник", или как Горбачев стал генсеком

Все 18 выступавших высказались за кандидатуру Горбачева. Можно было сообщить участникам Пленума ЦК о единогласно принятом решении.

Выбор казался очевидным. Большинство членов Политбюро уже не могли претендовать на высший пост в силу своего возраста. К тому же Черненко сразу после собственного избрания сделал Горбачева неофициальным заместителем, поручив тому вести в его отсутствие заседания Политбюро.

Однако не все было так просто. У Горбачева имелись оппоненты. По-видимому, операцию "Преемник" для того и провели с такой скоростью, чтобы не дать им опомниться и организоваться.

Горбачев, Гришин или Романов?

Как вспоминали бывший помощник Черненко Вадим Печенев и академик Георгий Арбатов, к Михаилу Сергеевичу весьма прохладно относились глава Совета Министров СССР Николай Тихонов и глава парторганизации Украины Владимир Щербицкий.

Первый секретарь Московского горкома партии Виктор Гришин даже составил собственный список нового Политбюро, в котором Горбачев вообще не фигурировал.

Александр Яковлев писал в воспоминаниях, что "ближайшее окружение Черненко уже готовило речи и политическую программу для Гришина".

Потенциальным соперником Горбачева был и 61-летний Григорий Романов - другой выдвиженец Юрия Андропова, переведенный им из Ленинграда на ключевой пост секретаря ЦК по тяжелой и оборонной промышленности.

Живущие на Западе российские исследователи Владимир Соловьев и Елена Клепикова в своей книге "Заговорщики в Кремле" утверждали, что закулисная борьба в 1984 году велась нешуточная.

Исход ее во многом определил, как выражался сам Горбачев, "человеческий фактор". Улыбчивый и покладистый, похожий на почтительного сына Михаил Сергеевич нравился пожилым членам Политбюро больше, чем более жесткий Романов.

Переговоры с Громыко

Но куратор "оборонки", Романов пользовался поддержкой военных. Его позиции сильно ослабила смерть влиятельного министра обороны Дмитрия Устинова в конце декабря 1984 года. Тремя с половиной месяцами ранее другой видный маршал, начальник Генштаба Николай Огарков, был неожиданно для всех, включая его самого, освобожден от должности, причем как раз в тот момент, когда Романов находился во главе делегации в Эфиопии.

Решающему заседанию Политбюро предшествовали закулисные переговоры, в которых участвовали три академика: сын Громыко Анатолий, работавший директором Института Африки АН СССР, будущий "архитектор перестройки", директор Института мировой экономики и международных отношений Александр Яковлев и директор Института востоковедения Евгений Примаков.

"В те смутные дни [перед кончиной Черненко] ко мне в ИМЭМО приехал Примаков и, сославшись на просьбу Анатолия Громыко, спросил, нельзя ли провести зондажные, ни к чему не обязывающие переговоры между Громыко и Горбачевым, - писал Яковлев в воспоминананиях. - Я поехал на Старую площадь. Горбачев после некоторых раздумий предложил не уклоняться от переговоров. Вернувшись в институт, я тут же позвонил Анатолию Громыко. Он немедленно приехал".

Громыко-младший без обиняков пояснил, что его отец устал от работы в МИДе и готов был бы "сыграть инициативную роль на предстоящем заседании Политбюро", если в обмен ему предложат высокий, но считавшийся в СССР синекурой пост Председателя Президиума Верховного Совета. Горбачев в ответ передал, что "умеет выполнять свои обещания".

Внеочередной пленум

По сведениям Яковлева, затем состоялась и личная встреча между Громыко-старшим и Горбачевым, во время которой они, судя по всему, обо всем договорились.

В результате заседание Политбюро прошло без сучка, без задоринки. Гришин, а за ним Романов, взяв слово, тоже поддержали Громыко - они поняли, что вопрос предрешен.

Внеочередной Пленум состоялся немедленно: пока шло заседание Политбюро, экстренно вызванные члены ЦК ожидали в соседнем зале.

Будущий член Политбюро, а тогда заведующий отделом организационно-партийной работы ЦК Егор Лигачев впоследствии утверждал, что и он внес существенный вклад в избрание Горбачева, проведя предварительные беседы с секретарями ключевых обкомов.

В отличие от протоколов заседаний Политбюро, речи, произнесенные на Пленуме, публиковались в советских газетах.

Заседание открыл сам Михаил Сергеевич. После нескольких приличествующих случаю фраз об утрате, понесенной партией в связи с кончиной Черненко, он сразу же предоставил "слово для предложения" Громыко.

Речь дуайена Политбюро была выдержана в подчеркнуто разговорной, неофициальной манере. Громыко ни разу не произнес "коммунизм" и "коммунистический"; лишь однажды употребил слово "коммунист", да несколько раз использовал аббревиатуру "КПСС".

Начало новой эпохи

В соответствии с партийным обычаем, Громыко выступал не от своего имени, а сразу заявил, что излагаемая им характеристика Горбачева представляет собой коллективное мнение. По сути, членам ЦК был предложен пересказ того, что только что говорилось, или якобы говорилось, о Горбачеве на заседании Политбюро.

Главный упор Громыко сделал на интеллектуальных качествах кандидата, воздав должное его широкой эрудиции, аналитическим способностям и "умению быстро и точно схватывать суть дела".

Как и положено, новый генсек выступил с ответной речью. Любопытно, что в ней не содержалось слов благодарности за избрание. Горбачев ограничился самыми общими и выдержанными во вполне традиционном духе высказываниями о стоявших перед страной задачах. Термин "перестройка" в выступлении не употреблялся.

Так 11 марта стало началом новой эпохи. До 24 августа 1991 года оставалось 2367 дней: ровно столько было отведено Горбачеву для пребывания на посту генсека.