Освободители

На одних - длинные вечерние платья, спущенные поверх кирзачей, на вторых - уже муслиновые платья светло-розовой расцветки, и ни одна даже не догадывается, что это женские ночные рубашки! А третьи надели на себя ночные вышиванки "милянез", которые имеют большое декольте. При отсутствии бюстгальтеров, особенно если наблюдать за этим с балкона, картина вырисовывается незабываемая. 

Что же так разгневало новейших пуристов, в частности Яну Дубинянскую, которая свой крик души вылила на сайте "Украинской правды"?

А разгневала очень простая вещь. Описание "освободителей", которые в 1939 году "освобождали" Западную Украину. Досталось здесь не только мне, но и Оксане Забужко, которая описала в своем романе те же события.

Так вот "освободители" на самом деле повели себя, как грабители. В первые дни они захватили на вокзале товарные вагоны, в которых содержалось все имущество бежавших из центральной Польши, спешно загрузили его на машины и куда-то увезли, а все, по их мнению лишнее, сбрасили в кучи и сожгли. Весть об этом быстро разнеслась, и на вокзал начали сбегаться владельцы того имущества и пытались показывать квитанции на груз. Их тихонько отводили на сторону и расстреливали.

Толкучку за Оперным называли Кракидалами, львовяне продавали здесь множество всевозможных вещей, а между ними ходили покупатели - преимущественно советские офицеры, солдаты, чиновники и их женщины, которые здесь превращались в европейских дам.

Поэтому неудивительно, что Советы, только прибыв во Львов, сразу интересовались, как попасть на Кракидалы или, как они говорили, "на Кракадилы", здесь можно было купить очень дешево замечательные вещи, и они, приобретя ношенные европейские костюмы и плащи, опрометью переодевались в подворотнях и только тогда выходили в город.

"Освободители" сметали все во всех магазинах. На улицах Львова теперь можно было наблюдать удивительные картины, ведь невозможно себе было представить польского офицера с мешком картошки за плечами, с детской ванночкой или даже унитазом на голове, но советские офицеры с такими сокровищами встречались ежедневно.

Неужели такого не было? А вот пожалуйста воспоминания советского военного Петра Горелика ("Звезда" 2002, № 5): "Август 1939 года. Я думал, что еду в какую-то глушь, - Польша представлялась мне страной на обочине Европы, а Западная Украина - захолустьем Польши . Но Львов оказался городом европейским.

Мы знали свои провинциальный города, с пустыми полками магазинов и очередями, идеологически поддутым энтузиазмом и серыми однообразными лозунгами, навевавшимы скуку на каждом перекрестке. Львов же, несмотря на военное положение, выглядел веселым и преуспевающими. Изобилие товаров и улыбок, несмолкаемость "шума городского" - все это поразило нас в те дни раннего бабьего лета. Улицы были полны с утра до поздней ночи. В входа в гостиницы и рестораны на столах лежали горы аппетитных бутербродов и пирожных ... На прилегавшей к центру улочках, в маленьких лавчонках, ломившихся от мануфактуры, обуви, парфюмерии и косметики, наши солдаты и командиры сметали все подряд; когда недоставало денег, расплачивались облигациями займов. Полки мгновенно пустели, но вскоре наполнялись снова; этот "фокус" капитализма поражал особенно. На толкучем рынке за оперным театром продавалось все ...

В Черновцах и других городках Буковины повторялась картина, которую я наблюдал во Львове: Установленный курс "за 100 лей румынских - один рубль русский" позволил в несколько дней очистить полки румынских магазинов до первозданной пустоты".

По всем ресторанам и кафешкам, которые превратились в переполненые "закусочные" и "чайные", большевики только и делали, что жевали, жевали и жевали. Во львовских кофейнях воцарился специфический запах, которого раньше здесь не было, повис едкий дым махорки и зазвучало громкое чваканье, чавканье и сёрбанье - кто-то сморкается прямо на пол, зажав одну ноздрю большим пальцем, кто-то сплевывает во время еды, почти все вытирают жирные губы рукавами, смачно срыгивают и ковыряются грязными ногтями в желтых зубах.

Советские люди, прибывшие в Галичину, вызвали немалое удивление, они были совершенно другие, они не привыкли здороваться на улицах, поднимая шляпу или кепку, не просили прощения, когда кого-то толкнули. Везде, где очередь или большее скопление людей, они вели себя как дикари, ругались и хамили. А самым популярным словом у любого советского чиновника было "давай": "давай назад", "давай вперед", "давай прахади". И всем они "тыкали", несмотря на возраст человека, зайдя к галичанам в дом, никто из них не снимал шапки. Простых рабочих по внешности принимали за инженеров или даже за буржуев, ибо одеты они были гораздо лучше их служащих.

Белье советских женщин - отдельная песня. Все они носили хлопчатобумажные до колен трусы, которые назывались достаточно таинственно "блюмерс". Все одной - ярко васильковой краски. Галичане этот кошмар называли майталесамы. Особенностью этих майталесов было то, что они вместо резинки имели длинную хлопчатобумажную тесьму, которую женщина должна обкрутить трижды вокруг талии. Пояса для подвязок на чулки были скроены из полотна, станики или же бюстгальтеры редко кто имел.

Но наибольшее возмущение женщин-критикесс вызвал факт, который они назвали анекдотом. "Освободив" галичан от их домов, новые владельцы получили кроме мебели еще и гардероб. И вот какая картина предстала перед оторопелыми галичанами в театре: "На одних - длинные вечерние платья, спущенные поверх кирзачей, на вторых - уже муслиновые платья светло-розовой расцветки, и ни одна даже не догадывается, что это женские ночные рубашки! А третьи одели на себя ночные вышиванки "милянез", которые имеют большое декольте. При отсутствии бюстгальтеров, особенно если наблюдать за этим с балкона, картина вырисовывается незабываемая. А когда в таком "платье" товарищ попадала на просвет, то можно было разглядеть и то, что у нее под платьем, а там - часто не польские изящные трусики, а советские майталесы по колено".

Но отдельные критики этого факта наотрез не воспринимают: "Оккупанты как персонажи вообще не появляются в тексте, - пишут о моем романе Татьяна Кохановская и Михаил Назаренко (" Новый Мир "2012, № 12). - Для рассказчика и его соотечественников это гротескный фигуры в диапазоне от видений ночного кошмара до грубой карикатуры. Кошмары, увы, вполне документальные, а карикатурные зарисовки "советских освободителей" содержат явные анахронизмы, но, вероятно, потому, что опираются на городской фольклор (офицерские жены приняли ночные рубашки за вечерние платья и т. п.).

А между тем это описано во множестве-премножестве воспоминаний. Наконец, я застал еще немало свидетелей этого невероятного зрелища. Приводить цитаты из воспоминаний галичан или поляков - бесполезно. Тогда обратимся к воспоминаниям жены Александра Довженко Юлии Солнцевой. Вот как она, гостья из СССР, описывает Львов: "На улицах были открыты все магазины с очень хорошими для нас невиданными вещами. И все воинские части, которые уже вошли в город, кстати многие сюда приехали с женами, отправились в магазины. Несколько дней позже я была поражена. На маленькой улице Львова какая-то толпа варшавян и львовян следила за нашими военными с женами. Жены надели ночные рубашки, думая, что это платье с кружевами, и с гордостью носили их. Мы прошли опустив головы , подойти и сказать им - мы не смогли. Публика гоготали, идя за военными и их женами ... Очень жаль, что мы с нашими добрыми намерениями и зачастую отсутствием культуры попадали в тяжелое положение и портили все, что создавала наша пропаганда и наш высокий духовный мир советской страны".

А атветственные работники, которые поселились в гостинице "Жорж", однажды пришли на завтрак в ресторанчик в пижамах. Кельнеры их деликатно выпроводили со сдерживаемым злорадством.

Многие из советов впервые в жизни увидели унитаз и решили, что это умывальник, даже воду из него пили и еще жаловались, что он слишком низкий.

"По соседству с нами поселилась офицерская семья, и раз меня та офицерша пригласила на чай. Сидим, что-то обсуждаем, в конце она встает и говорит, что сейчас запарит еще кипятку, и с чайником идет по воду. Я спросила, где она берет воду. "Да там, в комнатке". - "У вас там есть кран?" - "Да с радничкА". - "Какого срадничка!?" - обалдела я. Тут она заводит меня в клозет, а там, кроме белой раковины, ничего нет".

Как свидетельствуют записные книжки Петра Панча, осенью 1939 г. после появления в гостинице "Жорж" советских граждан, появилась на спинке крышки унитаза надпись: "На ейо садятся, а не стают ногами".

И что? Это тоже выдумка?

Но сегодня ничего не изменилось. Вот новость современная. "Финны решили объяснить туристам, как правильно пользоваться туалетом: инструкция объясняет, что на унитазе нужно сидеть, а не стоять.

Инструкция в финском общественном туалете

"Российские туристы по привычке часто забираются на унитаз ногами. Поэтому мы вывесили инструкцию, чтобы туалеты оставались чистыми. Никому не хочется садиться на унитаз, если там следы ног", - заявил региональный директор компании АВС Минна Этнос в интервью местной газете Länsi- Savo ".

Похожие инструкции на русском языке появятся также на АЗС в приграничных районах страны".

Но кто знает, через какое время следующее поколение в правдивости этой новости не усомнится. Вся надежда на вечность Интернета.