Нелюбовь к истине

Сегодня падает интерес к истине в любой области жизни. Истина всё в большей степени замещается субъективной правдой. Один из видов субъективной правды – это тексты агитпропа, переименованного в последнее время в пиар. Проявления нелюбви к истине многообразны. Люди не хотят познавать явления таковыми, каковы они есть. Они отталкивают от себя сложное, многоаспектное, неоднозначное, заменяя его простым и лапидарным.

Всегда предпочитается простое объяснение – сложному. Истина жертвуется простоте. Двадцать с лишним лет решили: социализм плохой - даёшь капитализм! А какая чудная аргументация применялась! Помню, несовместимость рынка с социализмом доказывалась тем, что нельзя быть немножко беременной. И это вполне проглатывалось людьми вполне образованными, культурными, интеллигентными. Сегодня широко распространено мнение, что это всё подпольный вашингтонский обком действовал. Может, он и действовал, но успеху его деятельности чрезвычайно способствовала нелюбовь к минимально сложной мысли.

Теперь правда поменяла знак. Теперь капитализм всё чаще становится плохой. А раз капитализм плохой – даёшь совок! Помню, несколько лет назад я попала в одну партийную ячейку, чисто случайно. Там люди говорили искренне, ничего из себя не изображали, такие провинциальные средних лет дядечки, довольно, кстати, симпатичные, располагающие. Ещё раз: говорили они просто меж собой, не на публику, говорили что думали. А говорили они вот что: в 70-е годы всё было уже изобретено, и всё шло, как надо. Вот и теперь следует, ежели по уму, сделать так, как было в 70-е годы, да и дело с концом, и нечего мудрствовать. Главное, чтоб было просто, чтоб не было ничего умственно затруднительного.

Сегодня во многих кругах, если сказать, что в либерализме есть много ценного и даже вечного, это ощущается как предательство интересов народа. В других кругах, если похвалить социализм – это будет предательство интересов цивилизации и прогресса. Все расселись по своим мышиным норкам и грызут свою изжёванную до безжизненных волокон, абсолютно не питательную целлюлозную умственную жвачку. Как обстоит дело в реальности – никого не интересует. Искренне не интересует. Это глобальный тренд.

В наших научно-популярных и документальных фильмах крайне мало информации, зато резко преобладает оценка явлений, основанная на каком-нибудь априорном лозунге («Нас травят!», «Во всём виноваты чиновники» или что-нибудь в этом роде). Это называется авторским телевидением.

Можно сказать: это просто пропаганда, пиар, а от пиара трудно ждать истинных знаний. (Об этом писали мне мои френды в ответ на диалог Путина с саратовским аграрием). Отчасти это так. На войне, к примеру, есть истина штаба, который планирует операции, а есть правда окопного агитатора или автора боевого листка, который должен внушить бойцам нужные взгляды и поднять боевой дух. Но в том-то и неприятность, что сегодня ВСЁ мышление, в том числе и мышление лиц, принимающих важные решения, мышление людей образованных и вроде бы культурных, учёных даже - основывается на элементарных лозунгах и популярных общих местах. На них основывают и государственные, и управленческие решения. Поэтому совершенно не удивляет, что провал следует за провалом. Это всё равно, что вести самолёт по карте на пачке «Беломора» или планировать боевые действия на основании информации, содержащейся в боевом листке.

В нашей стране подобному мышлению благоприятствует ещё недостаток информации об обществе. Недаром Андропов вошёл в историю фразой «Мы не знаем общества, в котором живём», произнесённой, между прочим тогда, когда в стране было трудно представимое количество разного рода обществоведов и все они что-то изучали; но это так, попутное замечание. Западные обществоведы знают о своих обществах, как мне представляется, гораздо больше. Помню, меня поразила когда-то книжка Зомбарта «Пролетариат»: какая чисто немецкая скрупулёзность, всё расчислено, вплоть до количества кубических метров пространства на одного пролетария.

Американские социологи тоже знают о своём обществе если не всё, то многое. Какие таблетки от головной боли кто любит на восточном и западном побережье с разбивкой по уровню доходов и возрастам. У нас очень мало реальных знаний. Опросы происходят по очень малой выборке. Такое ощущение, что люди стремятся заткнуть уши и слегка прищурить глаза, чтобы не видеть того, что видеть неприятно. А дальше мозг воспринимает команду «Не видеть!» - и неприятное словно бы исчезает. Моя родственница, хороший врач-ЛОР, рассказывала: бывает психогенная глухота, когда человеку чего-то остро не хочется слышать. В этом случае бывает очень трудно подобрать аппаратик для усиления слуха.

Что тут первично, а что вторично – сказать трудно. То есть недостаток знания порождает нелюбовь к нему или наоборот: недостаток знания проистекает от нелюбви к истине? Думаю, эти факторы взаимно обусловлены и поддерживают друг друга.

Именно по причине нелюбви к истине и к истинному знанию у нас постоянно возникают разного рода светочи – то Солженицын, то Гайдар, то западники, то почвенники.

Нелюбовь к истинному знанию превосходно коррелирует с ростом уровня мракобесия и невежества и с уменьшением распространения научных знаний в обществе. Об этом я когда-то писала в серии постов «Мракобесие и невежество», широко разлетевшейся по интернету.

Не надо только думать, будто бы это – чисто наше явление. Оно – универсально.

Вот промытенький, опрятно одетый немчик – технолог какого-то мебельного производства - объясняет по телевизору, как они борются за экологию. «Мы, - говорит, - значительную часть энергии, потребной производству, добываем из вторсырья – сжигаем ящики, старую мебель и т.п. В результате мы не выбрасываем в атмосферу вредную окись углерода, приводящую к парниковому эффекту». Наверное, опрятный немчик никогда не учился химии в 7-м классе и не знает реакции горения, да и слушатели его не знают, да и не нужно им это, потому что всё это «грузилово» и не прикольно. Главное, что он человек хороший и борется за экологию. Это маленький образчик того, что я понимаю под правдой и истиной.

Хочу быть правильно понятой. Здесь речь не идёт о незнании кем-то чего-то: в этом беды особой нет. В конце концов прав был тов. Ленин, учивший комсомольцев двадцатых годов: «Если я знаю, что знаю мало, я добьюсь того, чтобы знать больше». Речь не о невежестве как незнании чего-то. Речь о невежестве, так сказать, принципиальном, о невежестве как жизненной позиции и о безмыслии как глобальном тренде.

ПОЧЕМУ?

Нелюбовь к истине питается у нас и на Западе отчасти из общих, а отчасти из разных источников.

Общий источник – это отсутствие глобальных задач и общая заторможенность научно-технического прогресса, деиндустриализация.

У нас этот тренд, как и многие другие, приобрёл размеры и формы самые что ни наесть гомерические, но в менее выраженной форме это есть везде.

Есть у нас и своя специфика. У нас никогда не было исинной любви к самоценностной, чистой, свободной от любой прагматики истине, к чистому знанию. У Бердяева, которого я высоко ценю, есть на эту тему замечательная статья, которая была когда-то напечатана в знаменитых «Вехах» - «Философская истина и интеллигентская правда». Собственно, к этому вопросу Бердяев возвращался постоянно. Мысль его такова: русская интеллигенция склонна мыслить скорее религиозно, чем философски. И поэтому она превращает в квази-религию любые учения, придавая им характер всеобъемлющий. Религией становится всё: марксизм, дарвинизм, вера в прогресс, даже самый атеизм – и тот становится религией в исполнении русской интеллигенции. При этом русская интеллигенция очень любит простые мысли – Бердяев называет это «карманный катехизис». При этом любой вопрос технический и практический русский интеллигент любит превращать в идеологический и моральный. Любопытно, что эта манера осталась в неизменности до наших дней, счастливо пережив две (или даже три) революции, две мировые войны и множество катаклизмов меньшего калибра. Приведу несколько цитат их этой статьи – они заслуживают внимания, как и вообще «Вехи».

«Защитников безусловного и независимого знания, знания как начала, возвышающегося над общественной злобой дня, все ещё подозревают в реакционности».

«В этом своеобразном отношении к философии сказалась, конечно, вся наша малокультурность, примитивная недифференцированность, слабое сознание безусловной ценности истины и ошибка морального суждения. Вся русская история обнаруживает слабость самостоятельных умозрительных интересов. Но сказались тут и задатки черт положительных и ценных - жажда целостного миросозерцания, в котором теория слита с жизнью, жажда веры. Интеллигенция не без основания относится отрицательно и подозрительно к отвлечённому академизму, к рассечению живой истины, и в её требовании целостного отношения к миру и жизни можно разглядеть черту бессознательной религиозности».

«...любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила интерес к истине».

«...соблазн великого инквизитора, который требовал отказа от истины во имя счастья людей. Основное моральное суждение интеллигенции укладывается в формулу: да сгинет истина, если от гибели её народу будет лучше житься, если люди будут счастливее, долой истину, если она стоит на пути заветного клича "долой самодержавие"».

«Марксизм подвергся у нас народническому перерождению, экономический материализм превратился в новую форму "субъективной социологии". Русскими марксистами овладела исключительная любовь к равенству и исключительная вера в близость социалистического конца и возможность достигнуть этого конца в России чуть ли не раньше, чем на Западе».

«Европейские философы, в большинстве случаев отвлечённые и слишком оторванные от жизни, и не подозревают, какую роль они играют в наших кружковых, интеллигентских спорах и ссорах, и были бы очень изумлены, если бы им рассказали, как их тяжеловесные думы превращаются в легковесные брошюры».

В чём причина такого своеобразного склада сознания? Бердяев в другом месте говорит даже о своеобразном интеллигентском «мыслительном аскетизме»: как можно развлекаться самоценностным исканием истины, когда народ страдает? Сегодня моя приятельница, типичнейшая интеллигентка, любит повторять: «Пока сидит Путин, о чём можно говорить?»

Мне кажется, дело тут не столько в «аскетизме», сколько в обломовщине: ею, родимой, объясняются многие явления русской жизни – от частных до государственных. Думы о народе, забота об общем благе – это от «голубиной чистое души», за которую, если помните, Штольц любил Обломова. А любовь к простому и неохота к умственной работе и надежда на «немца» - это тоже от нашего общего духовного родителя Ильи Ильича. Неуклонное стремление к истине – это тяжёлая духовная работа, занятие утомительное и часто психотравмирующее – а ну его! Возьмём что-нибудь простое, ясное, мягкое – вроде того знаменитого бесформенного халата.

На Западе нелюбовь к истине питается от иных родников. Важнейший из них - это всепроникающее торгашество. Торгаш, как и политический пропагандист, часто попадает под собственные чары. Это вроде внутрибольничной инфекции. Любая идея должна быть продана – таков закон глобального, капиллярно проникающего во все сферы жизни рынка. Всё – товар и функционирует по законам товара, т.е. продаётся. А чтобы повысить объём продаж, надо товар сделать привлекательным и желанным для возможно большего числа потребителей. Умственный уровень большинства потребителей, мягко сказать, не слишком высок – значит надо адаптировать идею в соответствии с этим уровнем – иначе не продашь. Скучное, заумное, даже просто понятное не с первого раза, требующее напряжения для своего восприятия – всё это «грузилово», а потому отвергается. А признаётся простое, лапидарное и не требующее усилий – вроде рекламного слогана. Необходимость постоянно вилять и подлаживаться к массам, которые не дай бог, бунтовать начнут, - приводит к предельному понижению мысли и в господствующих классах.

Не последнюю роль в этом деле играет перенасыщенность окружающей среды информационным шумом. Всё вокруг шумит, бренчит, трубит, звенит, мелькает – и всё изругает какую-то информацию. Чтобы пробиться в этой сверхплотной среде, приходится надлежащим образом упаковывать своё сообщение, в частности, предельно упрощать его: в случае какого затруднения слушатели разбираться не будут, а тотчас переключатся на другое.

В последнее время этот фактор начал действовать и у нас. Западная нелюбовь к мысли, соединяясь с нашими домашними факторами (обломовщиной и интеллигентским мыслительным аскетизмом), образует на нашей почве обстановку задорного, оптимистического безмыслия и бодрого, радостного невежества. Недаром излюбленный герой рекламы – это весёлый, оптимистический дебил. Иногда, впрочем, безмыслие принимает тоскливо-апокалиптический характер (летит метеорит, скоро всех отравят и Москва провалится в гигантскую воронку), не прекращая от этого быть безмыслием.

Я не склонна противопоставлять безмыслие отечественное импортному. Тренд этот в основе един. Недаром современные люди всё глубже погружаются в мир грёз, всё меньше хотят читать «про жизнь», а всё больше – «про вампиров». Так что с патриотической гордостью можно констатировать: тут мы на уровне, отставания не наблюдается.