Танки и куры.

  1 августа 1942 года танкисты 3-го моторизованного корпуса Эберхарда фон Макензена 1-ой танковой армии подошли к селу Сандата, что  стоит в устье одноимённой реки, впадающей в  Егорлык. Ещё вчера они вели бой на подступах к селу, как и все эти две недели, от самого Дона, со спешившимися кавалеристами отдельной 110-й калмыцкой дивизии. Закапывающиеся в землю конники приучили танкистов к осторожности.  И хотя при отступлении они обходили хутора и станицы стороной, чтобы не навлекать огонь немцев на мирных жителей, командир головного танка дал команду открыть огонь по троице, расположившейся не в земле, а на небе, на скирде соломы.  Звонко бахнула пушка. Солому разметало взрывом и им же сбросило вниз три фигурки.

   Вот таким образом мой отец, тринадцатилетним мальчишкой познакомился с немецкими танками. Знакомство с танкистами состоялось позже, когда он с друзьями, которые были вместе с ним на скирде, добрался до дома. Во дворе дома три немца в чёрных комбинезонах ловили кур. К Стёпе подкатилась полуторогодовалая сестрёнка с тёмной шоколадкой в руке. "Дядя дал",- показала она на важного немца с серебряным погоном, наблюдающего за ловлей кур. Операция прошла молниеносно. Сразу чувствовался большой опыт куроловов. Курам на ходу оторвали головы и бросили к ногам моей бабушки: " Матка, варить", - приказал серебряный.  Трое ловцов с гоготом разделись и туда же, к ногам, бросили свои промасленные комбинезоны: " Матка, стирать!"

  Серебряному что-то не понравилось во взгляде моего отца. Он подошёл к нему. Показал на сестрёнку - "гут киндер". Приставил палец ко лбу отца - "Пиф, большевик." После этого много говорил, но понятно было одно слово - дикари.



  Куроловы разлеглись у ограды на траве на солнышке. Серебряный ушёл в дом и вернулся с венским стулом. Он выбил его сиденье и уселся на него посреди двора справлять большую нужду. На весёлое ржанье танкистов он возмущённо отзывался: "Русише швайне." Видно негодовал, что русские крестьяне настолько дики, что не имеют понятия, что такое унитаз.

  Впереди танкистов ждал Ворошиловск. Утром они уехали. Их заменили итальянцы. Этим кур не досталось. Но они и не горевали, лихо расстреливая из пистолетов лягушек в запруде.
  После них были хитрецы румыны, а может быть злые словаки. Эти запомнились седьмым ноября. " Сталин праздник!"  С этим бросили гранаты в запруду. Взрывы, ломая ледок, выбросили на верх рыбу. Гранатомётчики предложили мальчишкам лезть в воду за рыбой. Охотников не нашлось. Вояки сели на мотоциклы и уехали. Голодные пацаны полезли в воду. Собрали всю рыбу, какая всплыла. Оккупанты вернулись с заглушенными моторами, спустившись с крутого берега. Отобрали всё до последнего бубыря.

Спорить никто из ребят не стал. Они были уже взрослыми, чтобы знать о карьерах сальского кирпичного завода. Это потом они узнали, что оккупация длилась 175 дней и в карьерах за это время было убито три тысячи жителей Сальска и Сальского района.

 Написал я о воспоминаниях моего отца потому, что чаще и чаще сегодня читаю о доброте немцев, пришедших в наш дом. Если считать, что убивали они  в день по семнадцать, а не, как могли бы, двадцать человек, то несомненно они добры. Только добавлю к этому, что Эберхард фон Макензен объявлен военным преступником.