Мизогинам посвящается

Мужское насилие и злоупотребления властью – очевидная реальность нашей жизни. Их чувствуют на себе женщины, дети, другие мужчины с меньшей властью и вся планета в целом. В этой статье мы будем говорить в основном про мужское насилие против женщин, рассматривая его в контексте мужских привилегий.

Для оценки насилия мужчин против женщин, наиболее поучительно начать с изнасилования. Изнасилования женщин, совершаемые мужчинами, - это насилие против женщин в своей наиболее разрушительной форме. По сути, это полное надругательство над телом женщины, ее разумом и духом. И когда мы начинаем действительно внимательно слушать тех, кто пострадал от изнасилований, становится очевидно, что последствия подобных преступлений остаются невыносимо долго.

Но самое страшное не в этом, а в том, что изнасилование – норма нашей культуры. На 2,5 женщин приходится одно изнасилование в течение жизни. Одна из трех женщин подвергается сексуальному насилию в возрасте до 18 лет.

Исследование, проведенное в 1988 году среди 1 700 старшеклассников Род-Айленда, показало, что каждый четвертый мальчик и каждая шестая девочка считают, что мужчина имеет право заняться сексом с женщиной без ее согласия, если он потратил на нее деньги. Большинство мальчиков и практически большинство девочек сказали, что мужчина может принудить женщину к сексу, если они ходили на свидания в течение шести месяцев.

Исторически, в нашей культуре первые вопросы в отношении изнасилования: «Что она носила?», «Где она шла?», «Что она сделала, чтобы остановить его?» До сих пор «обвинение жертв» является культурной нормой в отношении избитых или изнасилованных женщин. И эта норма мешает нам понять, что, обвиняя жертв, мы уклоняемся от более страшного вопроса: «Кто же делает это с женщинами? И почему?»

А это те вопросы, на которые ни одному мужчине не хочется отвечать. Потому что эти вопросы угрожают дистанции между нами и «теми другими мужчинами», которые нападают на женщин.

Когда мы только начали работать в нашей программе с мужчинами, которые избивали женщин, мы ждали, что вот-вот дверь откроется, и войдет чудовище и психопат. Прошло уже семь лет, а мы так и не дождались. Большинство мужчин, которых мы видели, неважно, приходили ли они к нам добровольно, или по приговору суда, казались такими же нормальными, как и большинство людей, которых мы знали.

Они совершали насильственные преступления только дома. Статистика ФБР показывает, что примерно 40% мужчин, постоянно проживающих с женщинами, избивали своих партнеров. Под словом «избивали» мы имеем в виду регулярное применение физической силы для доминирования и контроля над женщиной. Согласно статистике получается, что избиения – «нормальное» поведение в нашей культуре.

Из всех изнасилований 75-90% совершаются знакомыми людьми: членами семьи, сотрудниками, одноклассниками, любовниками, мужьями. Избиения и изнасилования не совершаются уродами-психопатами, как бы нам ни хотелось в это верить. Наиболее часто женщины становятся жертвами мужчин, которым они доверяют и которых любят. Почему?

Ответы, которые относятся к большинству мужчин в нашей программе, заключаются в следующем. Если кратко, мужчины избивают женщин, потому что это «работает», то есть насилие временно останавливает женщин от действий, которые угрожают власти и авторитету мужчины. Мужчины избивают женщин, потому что это сходит им с рук. До недавнего времени мужчины могли избивать женщин, практически не подвергаясь риску ареста, суда и тюремного заключения. И большинство мужчин знают, что кто бы ни начал драку, у них, как правило, будет физическое преимущество.

И наконец, мужчины были воспитаны с верой в то, что у нас есть право и привилегия подчинять себе и контролировать женщин. Физическая сила (избиение и изнасилование) – это экстремальный «запасной вариант», необходимый, чтобы поддерживать этот контроль.

Когда мы говорим о том, что мужчины избивают, потому что это сходит им с рук и потому что это «работает», мы описываем сущность патриархата – системы, которая сохраняет контроль мужчин, системы мужских привилегий.

Говоря о мужских привилегиях, мы должны взглянуть на самих себя со стороны. Согласно мужскому взгляду, никаких «мужских привилегий» не существует, этот термин не имеет значения – он невидим, просто порядок вещей. Может ли рыба рассуждать о воде? Это известная поговорка относится и к белым мужчинам.

«Мужские привилегии» - этим термином феминистки определили наш статус в мире, но он не существует на «повседневном языке», так как это язык доминирующей группы. Как заметил Рич Водд: «Сомнительно, что понятие «мужских привилегий» существовало или имело какое-либо значение до того, как женщины начали говорить о своем угнетении и назвали своих угнетателей. Это фраза, которая отражает опыт пострадавших женщин… Это новая фраза, рожденная нарушенным молчанием… Она вышла из уст женщин, которым не нужен был термин, чтобы знать, что он значит, она вошла в повседневную жизнь, став началом полемики…»

Заметьте, что мы опять вернулись к проблеме того, как трудно сформулировать некоторые идеи в терминах повседневного языка. В цитате, приведенной выше, есть два слова: «угнетатели» и «угнетение». Большинство мужчин отвергнут с негодованием эти слова, как способ описать нас. Мы скорее назовем тех, кто употребляет эти слова «истеричками» и «мужененавистницами», потому что в наших интересах как можно скорее дискредитировать их.

«Цветные» мужчины в обществе, где доминируют белые, то есть в обществе расизма, также страдают от угнетения, но это не мешает им «бравировать» своим сексизмом и беречь свою власть над женщинами, особенно цветными женщинами. Геи одновременно испытывают угнетение гомофобии и пользуются благами мужских привилегий.

Когда мы начали работать с мужчинами, которые избивают женщин, мы сразу столкнулись с проблемой конфликта определений, конфликтующих реальностей. Мы начали работать над этим проектом с твердым убеждением, которое ты, читатель, вероятно, разделяешь – мы «хорошие парни» (не-насильники). И мы работаем с «плохими парнями» (насильниками). Это убеждение подверглось сразу двум испытаниям. Во-первых, эти парни не сильно-то от нас отличались. Во-вторых, женщины, которые супервизировали нас, начали осуждать наше поведение.

Во-первых, они потребовали, чтобы мы записывали происходящее на группе на аудиопленку. Мы отказывались, говоря, что некоторые мужчины могут не согласиться и уйдут из программы. В то время, это соображение было для нас гораздо важнее, чем вопрос безопасности женщин.

Как только мы начали вести записи, наши супервизоры начали критиковать то, как мы вели группу. Они указали, что мы не подвергали сомнению предположения участников о доминировании и привилегиях. Так, мужчина, который был «звездой» группы (он много говорил, и к нему прислушивались другие участники) требовал от жены, чтобы она оставалась дома и отвечала на звонки, связанные с его бизнесом. У нее не было своей машины и ей не разрешалось покидать дом в любое время. У него был Кадиллак.

Сессии супервизии были трудны для нас. У Газа начинались головные боли. Наши супервизии были направлены на наши страхи – нам казалось, что у них нет права критиковать нас, мы готовы были уйти из-за их критичности (то есть честности), фактически мы ожидали, что они предадут самих себя и других женщин, только чтобы пощадить наши чувства.

Постепенно, слушая и читая, мы стали гораздо лучше понимать опыт угнетенных людей, тех, у кого меньше власти. Наша группа контролирует определение происходящего, мы даже не испытываем потребности в другом взгляде на мир. Мы постепенно осознали, что разделяем доминирующий взгляд на мир, и что не так уж велики различия между нами и насильниками, по сравнению с различием взгляда мужчины и женщины. Так что на наших группах не было явного деления на «мы» и «они». Мы все были участниками и получали плюсы от «континуума мужского контроля над женщинами».

Большинство из нас теперь могут признать, какую пользу они извлекают из сексизма, получая доступ к наиболее оплачиваемым профессиям и должностям. Но нас ужасает идея о том, что мы получаем пользу от того, что женщин насилуют и избивают. Чтобы понять, что мужчины «выигрывают» от избиений, необходимо понять всю сложность этого явления.

Хотя большинство из нас никого не насилуют и не избивают, многие из нас состоят в отношениях с женщинами, которые регулярно принимают решения, учитывая необходимость избегать насилия. Они решают, где и как ходить, с кем говорить и что надевать, думая о вероятности насилия. Эти решения принимаются в зависимости от того, будет ли рядом с ними мужчина (муж, любовник, друг), чтобы сопровождать их.

Это негласное соглашение о том, что она полагается на мужчину, который защитит ее от изнасилования или физических угроз со стороны другого мужчины. Таким образом, мужчина получает определенный контроль над тем, может ли женщина пойти куда-либо или куда они отправятся.

И мы не против подобного контроля. Много раз насильники в нашей программе отмечали иронию того, что их партнеры искали их защиты от «возможных насильников на улице». Это форма контроля, о которой никогда не упоминают. Это классическая мужская привилегия, при всей своей невидимости, и при всей своей власти.

Эта правда стала очевидной для нас, когда мы начали слушать женщин. Благодаря слушанию, мы начали лучше понимать кто мы, и как мы действуем. Мы начали понимать, что кардинальный принцип мужского взгляда, мужских привилегий, - это допущение о том, что другие существуют для меня. Под «другими» мы понимаем всех тех, кто стоит на общественной лестнице ниже нас. Этот принцип может быть назван принципом иерархии. Каждый из нас находится на своей позиции в иерархии и рассчитывает на то, что его будут обслуживать те, кто стоит ниже.

В нашей западной версии патриархата традиционно считается, что власть сосредоточена у белого мужчины-«бога» на вершине иерархии – президента страны, затем исполнительных директоров компаний, менеджеров среднего звена, профессиональных и религиозных лидеров, затем рабочих (которые все равно могут быть «главой семьи»), затем членов белых семей (женщин и детей), и в самом низу оказываются расовые меньшинства.

Как вы можете видеть, мужские привилегии основаны на допущении, что реальность – это то, что вижу я (и подобные мне). Адрианн Рич принадлежит фраза: «Объективность – это просто субъективность мужчины, ставшая сакральной». Мужчина определяет реальность для женщины и утверждает, что является истиной, а что нет, когда говорит:

1. «Она сама провоцировала; не ней было совершенно прозрачное (слишком короткое) платье».
2. «Я не хотел ее бить. Она спровоцировала меня. Все продолжала пилить».
3. «Женщины вечно врут».
4. «Не замечаю я никакого беспорядка. У тебя это просто пунктик. Если тебе это не нравится – сама и убирай».

Обратите внимание, как мы описываем реальность с точки зрения своего положения. Здесь виден еще один мужской практический принцип: правила существуют для других, не для меня. Подумайте о том, что стоит за этими фразами: ревность, злоба, презрение, ожидание, что тебе должны прислуживать. Здесь мы применяем пресловутый двойной стандарт.

Что же может сделать мужчина, который начал осознавать положение вещей? Мы предлагаем слушать женщин – альтернативу власти и контролю, которые направлены на то, чтобы заставить их молчать. Слушание – это дорога к справедливости. В программе «Мужчины остановят насилие» мы выделили несколько принципов для достижения этой цели. Мы предлагаем читателю попробовать следующее:

1. Слушайте не перебивая. Это не значит «выжидающее» слушание, когда вы планируете свои контраргументы, пока она еще говорит. Это не значит «слушайте до определенного момента, а потом перебивайте». Это значит, что все ваше внимание сосредоточено на том, что она говорит, и вы стараетесь посмотреть на все с ее точки зрения.

2. Верьте ей и относитесь к ней серьезно. Это означает признание ее чувств, ее взгляда, ее видения. Это значит полное признание того, что ее мнение также важно, как и ваше.

3. Измените то, что неправильно. Как насчет того, чтобы отказаться от порнографии, которая поддерживает предположение, что другие существуют только для вас. Как насчет того, чтобы признать горечь и гнев, которые она чувствует от постоянной опасности, от того, что ей предписывается прислуживать вам, а затем ее называют «сукой» и «стервой», потому что она протестует. Как насчет равной оплаты труда и поддержки права на аборт. Как насчет того, чтобы делать свою часть работы по дому без напоминания.

Слушание женщин тяжело для нас. Если мы слушаем, мы можем услышать то, что нам не понравится. Наша ложь, наша несправедливость, наши ошибки могут стать явными. Мы хотели бы думать, что можем поступать правильно и без всей этой мороки с тем, чтобы слушать их. Мы не можем.

Если вы действительно слушаете, не начинайте злиться, чтобы противостоять ей, но позвольте себе испытывать чувства. Каким-то образом нам нужно научиться чувствовать без действий, вместо того, чтобы действовать без чувств. Ничего не сделать и не сказать в ответ на ее гнев – это первый шаг в неизведанное. Это может пугать, в этот момент мы чувствуем, что мы не ведем себя как мужчины. В действительности, мы просто перестаем быть тем типом мужчин, которыми нас учили быть с детства и которыми мы очень старались быть.

Мы ослабляем контроль над происходящим и освобождаем для нее жизненное пространство. В этот момент мы можем почувствовать себя уязвимыми, пассивными и открытыми для чувств, которые мы не позволяли себе уже очень давно. Но, в конце концов, за виной и стыдом нас ждут любовь и понимание. Когда мы позволяем себе эти чувства, мы начинаем быть близки с женщинами и детьми в нашей жизни, вместо того, чтобы помыкать ими.

Лучшие моменты в жизни – это те, которые мы не можем контролировать. Вспомните энергетику между нами и другими когда мы безудержно смеемся, плачем, чувствуем любовь. Вспомните оргазмы. Или даже закаты, океаны, прекрасный день… Это все никак от нас не зависит.

Научиться не контролировать, быть терпеливым, слушающим, предлагающим заботу – пока власть и доминирование жизненно важны для нас, все это останется для нас неизведанным. Но если мы хотим любви и взаимности, полноценных отношений с женщинами, детьми, мужчинами, всеми живыми существами, включая и нас самих – стоит попробовать.

Статья "Мужское насилие и мужские привилегии" Д.Батрика и Г.Кауфмана