«Травить» или не «травить»?

Важную тему поднимают заметки Туровой и Драгунского: как обществу относиться к тому, что Драгунский ласково называет «дурными поступками»?

Здесь две альтернативы. Одна – «ну, ты ж понимаешь, старик», «все мы люди», поверхностно понятые «не судите, да не судимы» и еще несколько крылатых евангельских изречений. Вторая – общественная нетерпимость: «заклеймим позором и нехорошими словами», то, что Варвара Турова называете травлей, то есть чем-то для приличного человека совершенно неприемлемым.

Вообще-то травля – когда охотник спускает свору собак на несчастную ни в чем не виноватую жертву. Те, кто помнит, как травили Ахматову, Пастернака, Солженицына, Галича, отлично знают, что это такое. Когда множество независмых людей высказывает свою нравственную оценку того или иного деяния – это не травля. Не то, что было принято называть травлей. Нелюбившие Брежнева диссиденты не занимались его травлей. И негативная реакция на саму статью Туровой тоже не является травлей.

Брейвик тут совершенно ни при чем.

Конечно, в любой критике нельзя переходить грань приличий – нельзя опускаться до площадной брани, несоразмерных упреков и т.п.. Но в нашей теме форма выражения мнения – вопрос не первой важности. Главный вопрос – «терпеть иль оказать сопротивленье?».

И вопрос этот для нас, в самом деле, сегодня главный. Если мы человеколюбивы и терпимы ко лжи, подхалимажу, воровству, пошлости, насилию, то мы обречены. Мы просто во всем этом захлебнемся.

Хотя будущее время здесь совершенно неуместно: мы уже давно пускаем пузыри во всем этом. Бездарность мы оправлываем свободой творчества, воровство – экономической свободой, ложь называем точкой зрения, хамство объясняем повышенной эмоциональностью и необходимостью разрядиться, а подлость – практической сметкой.

Мы все очень добрые ребята. (И девчата). Но странное дело – чем мы «добрее», тем злее наша жизнь. И тем злее мы сами – и по отношению друг к другу, и по отношению к «чужим».  

Сумеем мы переломить эту тенденцию, сумеем окружить любую подлость такой общественной нетерпимостью, чтобы у сделавшего подлость земля горела под ногами, чтобы его детям было стыдно в глаза людям смотреть – спасемся. Не сразу, но спасемся. Не сумеем – будем барахтаться в тех же помоях и дальше.

Это для нас вопрос жизни и смерти.