О вкладе немецких женщин в Победу над Германией.

«Женское бельё на виду у летного состава не сушить! Это отвлекает от мыслей о служении Родине и Фюреру!» (из приказа по 54-й истребительной эскадре люфтваффе).

Открываю мемуары командира 54-й ягдэкадры Вилли Хейлмана. Презанятное чтиво. И дело даже не в том, как командир знаменитых «зеленых сердец» безбожно привирает в своих рассказах о личных победах и успехах подчиненных, привирает, а комментатор издания тут же ловит его на лжи. Дело не в том, что автор, восторгаясь высотами рыцарского духа немецких летчиков, позорно дезертировал в конце войны, перелетев к англичанам. Очень любопытно то, какой вклад в истребление асов люфтваффе внесли немецкие женщины.
Во второй половине 44-го аэродромную обслугу, до того момента укомплектованную мужчинами, начали раскассировать по обескровленным потерями частям вермахта. На место мужчин пришли женщины, которых немцы на протяжении всей войны задействовали очень скромно, в основном, в зенитных частях и частях связи. После этого начались чудеса. И дело даже не в отказах оружия в бою, плохом обслуживании самолетов — как раз это вполне объяснимо низкой квалификацией новой обслуги, профессионализм за один день не появится. Хотя некоторые факты поражают воображение. Например, немецкий ас Гельмут Липферт, оставивший собственные воспоминания, в конце войны чуть на разбился при взлете из-за того, что "в шарнире руля высоты был зажат гаечный ключ". Ну, забыли его там, отвлеклись ляса поточить, эка невидаль...
Дело в другом. Женская мода на шелковое белье — вещь достаточно известная. На закате Третьего Рейха шелк был лишь на черном рынке и стоил весьма дорого, происхождение у него было парашютное. Для немецкого обывателя, поимка сбитого английского или американского летчика была делом менее выгодным, чем нахождение его парашюта, который можно втихаря раздербанить. Однако, такого шелка было мало и редкая женщина могла его себе позволить.
Теперь давайте представим, что произошло, когда милых фройляйн допустили к складыванию парашютов немецких летчиков. Женский расчет оказался бы верен, если бы все немецкие летчики сгорали в самолетах, если бы их сбивали над вражеской территорией - «Сдох Максим, да и хрен с ним!» Но большинство воздушных боев уже происходило над территорией Рейха, и когда начали находить трупы немецких асов, разбившихся в лепешку, из-за того, что их парашютные ранцы были набиты тряпками... Летчики поняли, что флиртующие с ними и мило улыбающиеся дамочки, их обрекают на смерть ради возможности иметь шелковое белье или нажиться на продаже шелка.
«Парашютное» бельишко было настолько духоподъемным зрелищем, что, действительно, вышибало из головы все мысли о долге перед Фюрером и Фатерляндом.

Лишь бы не сбили, трусость в бою становится залогом выживания. Так что, лукавит Хейлман, когда приписывает свой «бельевой» приказ борьбе с неуставным эротизмом. Уж, чего-чего, а секса, его летчики, еще недавно шлявшиеся в нелетную погоду по парижским борделям, лишены не были, как и возможности заводить себе любовниц, отжигая по ресторанам вплоть до конца войны.
Что должен был чувствовать немецкий летчик, получив приказ на боевой вылет, пробегая мимо казарм обслуги, рядом с которыми вывешено женское белье из парашютного шелка? Что должен был испытать мужчина? Половое возбуждение или желание немедля сорвать с плеч ранец и проверить свой парашют? А враг уже подлетает к аэродрому и счет идет на минуты.
Немецкие асы, как правило, не имели возможности складывать свои парашюты самостоятельно, число боевых вылетов немецкого летчика за день существенно превосходило аналогичный показатель для летчика союзников, число боеготовых самолетов превосходило число летчиков. В летную погоду людей эксплуатировали на износ, нередко они сидели на боевых наркотиках — том же первитине, который повышал выносливость, но разрушал психику. 
Казалось бы, проблема решается элементарно — на шпильку парашюта наклеивается бумажка с росписью укладчика, и уж организовать учет выдачи парашютов при немецком «орднунге» труда не составляет. Но когда безответственность массова, а воровство — тотально, никакой «орднунг» не выдержит, если не начать выводить милых фройляйн в ближайший овражек и не пускать их в расход так же массово, как они гадят. И кто должен этим заниматься? Гестапо или летчики? Летчику с укладчиками открыто конфликтовать не с руки, не даром бытует грустная шутка - «Не спорь с тем, кто укладывает твой парашют.» 
Вот и мирились немецкие асы в последние месяцы войны с тем, что наличие в ранце парашюта, а не комка тряпок — лотерея. Командование люфтваффе не представляло, откуда взять иные кадры аэродромной обслуги, кроме как из борделей, нацистских фанатичек было не так уж много, немки, в массе своей, еще не настолько оголодали, а сверх того не имели моральных причин, чтобы рваться на военную службу. Посему реакция бессильного командования сводилась к запрету демонстрировать летчикам из чего сделано белье аэродромных красоток. Такая гипотеза имеет не меньше права на жизнь, чем "эротическая" версия Хейлмана, не раз пойманного на преукрашивании реальности.