Взгляд со стороны

Страна: США

Университет: Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ

— Я начал учить русский язык еще в США. Просто однажды прочитал «Преступление и наказание» Достоевского на английском, и мне так понравилось. Друзья и родственники, конечно, недоумевали, мои родители росли во времена «холодной войны». Но сейчас все устаканилось. Тем более, у меня брат три месяца отучился в Томске. Говорить по-русски стало одним из наших хобби. Вообще-то русский язык учить очень сложно: англоговорящему человеку ужасно трудно произносить такие звуки, как «ы», мягкие «л» и «р». И почти невозможно отличать «ш» от «щ».

В Университете Бригама Янга в штате Юта я окончил две бакалаврские программы — «экономика» и «русский язык». Потом узнал о магистратуре по менеджменту в Академии народного хозяйства. Оказалось, что программа очень дорогая, но мне повезло — я выиграл грант. И вот уже полтора года живу в России.

В России прямо на лекции студенты могут начать разговаривать между собой, когда преподаватель еще что-то рассказывает. В Америке это исключено —  так просто нельзя

Я помню, что в свой первый день в Москве я, естественно, пошел на Красную площадь. Честно говоря, не ожидал увидеть что-то особенное. Но когда оказался там, то просто офигел. Это было так классно — чувствовать историю места, важность того, что там произошло. А еще меня сразу поразило, насколько Москва современный европейский город.

Потом началась учеба. Российское и американское образование очень-очень отличаются. Здесь у нас занятия построены вокруг того, чего хотят студенты: профессора сразу нас спрашивали, что мы хотим, что ожидаем от конкретного курса. Но зато мы не могли сами выбирать себе предметы. В Америке, например, нам обязательно перед началом каждой дисциплины предоставляли ее учебный план, программу курса. И мы знали, чего ожидать. А в России это всегда загадка.

В Америке я никогда не видел, чтобы на лекции или семинаре присутствовало меньше 20 студентов. А в России на некоторых занятиях у нас сидит по пять человек. Сами студенты в России и Штатах тоже отличаются: к сожалению, в России прямо на лекции студенты могут начать разговаривать между собой, когда преподаватель еще что-то рассказывает. В Америке это исключено — так просто нельзя. А здесь все можно: иногда даже не слышно, что говорит преподаватель. Если бы такое случилось в Америке, студентов тут же выгнали бы из аудитории. Вот, например, сюда недавно приезжали преподаватели из Гарварда и Стэнфорда с лекциями, и некоторые студенты прямо на их классах отвечали на телефонные звонки. Американские профессора так удивлялись — даже не знали, как реагировать.

В целом магистерская программа здесь была интересной, хотя, конечно, попадались курсы, которые мне совсем не понравились. Например, предмет Russian Spirituality («русская духовность»): я точно не могу сказать, что это вообще было — я туда мало ходил. На занятиях нам рассказывали, почему в Москве так много храмов, почему большинство русских людей православные и как это влияет на их менталитет. Мне казалось, что это напрямую не относится к моей специальности «менеджмент».

Я живу в общежитии на Юго-Западной, оно довольно новое, совсем неплохое. Самое большое отличие российской общаги от американского кампуса в том, что здесь студенты везде курят. В Америке курить можно только в специально отведенных для этого комнатах.

Я ненавижу наших охранников в общежитии. Они очень грубые, особенно с иностранцами, которые не умеют говорить по-русски. А так как я понимаю русский, они всю злость вымещают на мне и постоянно жалуются. Я уже полтора года живу в общаге, охранники знают меня в лицо, но если я случайно забываю пропуск у себя в комнате, они мне не разрешают войти. Я начинаю с ними спорить: «Как я могу вам доказать, что я здесь живу? У меня пропуск в комнате, в которую вы меня не пускаете». Но ничего не помогает, приходится каждый раз говорить с администрацией.

В мире очень много стереотипов о русских людях — будто они закрытые, неулыбчивые. Вообще это правда

Это та самая бюрократия, которую я терпеть не могу в России. Хотя в Америке у нас тоже есть бюрократия, просто немного другая. Например, здесь я пытался получить студенческую карту в метро. Но из этого вышло сплошное безобразие. Мне надо было сначала пойти получить анкету, потом сдать ее в университет и ждать несколько недель, потом опять в метро идти. И я все это несколько раз делал, и несколько раз они не выдавали мне карточку. Как-то я в очередной раз пришел в метро, и они вдруг предъявили новое требование — сказали, чтобы я сделал нотариальный перевод своего паспорта, потому что они не умеют читать на английском. И тут я потерял терпение: начал кричать, звонить по всем возможным телефонам, жаловаться. И в конце концов ничего не получилось. Я решил просто забить на эту карточку. Три месяца боролся, но бюрократия непобедима.

Я застал время оппозиционных митингов в Москве. Мне сложно о них говорить. Я один раз ради любопытства пошел зимой на один из первых митингов на Болотной площади. Потом мои друзья просили меня больше не ходить на акции протеста. Им не хотелось, чтобы люди думали: раз американец пришел на митинг, значит, США спонсируют оппозицию.

В мире очень много стереотипов о русских людях — будто они закрытые, неулыбчивые. Вообще это правда. Но это потому, что русские люди более искренние в выражении эмоций на лице. Сейчас я близко знаю русских и могу сказать, что они улыбаются, когда действительно счастливы. А в Америке улыбка и вопрос: «How are you?» — это просто речевой этикет, форма вежливости. Однажды в российском общежитии я встретил уборщицу, и я просто так спросил у нее: «Как дела?» Хотя я не хотел знать, как у нее дела. А она мне вдруг начала рассказывать всю свою жизнь.

Я думаю, что Москва — прекрасный город, если есть возможность где-то раз в три месяца отсюда уезжать. Я ненавижу здешнюю погоду: всегда темно, хмуро и мокро. McDonalds я не люблю и здесь в него не хожу, зато я знаю, где в Москве делают настоящие американские бургеры. А еще мне приятно, что в моменты ностальгии по Америке я могу себе купить банку арахисового масла.

Страна: Норвегия

Университет: МГИМО

— Я родом из Ставангера, там население 110 тыс. человек. Поэтому сначала я ходила по Москве с одной мыслью: боже мой, что я здесь делаю? Все такое большое, а когда находишься на Новом Арбате, то думаешь: люди, вы серьезно?! Шоссе в центре города? И даже Старый Арбат, который похож на европейские улочки, все равно такой большой и многолюдный.

Что может быть более сумасшедшим, чем идея поехать в Россию?

Я всегда хотела путешествовать, жила год во Франции, потом в Словакии, училась в Женеве. А спустя пару лет подумала: что может быть более сумасшедшим, чем идея поехать в Россию? Я поняла, что ничего не знаю о России. Несмотря на то что это очень важный геополитический сосед для Норвегии, у нас люди так мало знают о России: вся информация идет от одного телеканала, который говорит только о Путине, а корреспондент в репортажах носит шапку-ушанку. Я поняла, что нужно выйти из зоны комфорта, и поехала в Россию. МГИМО показался мне лучшим университетом, там была англоязычная двухгодичная программа. Меня легко приняли, и теперь я учусь вместе с ребятами из Германии, США, Таиланда, Люксембурга, Венгрии.

Образование в России и Европе сильно отличается. В Норвегии упор делается на развитие критического мышления у студентов. Ты читаешь что-то, а потом размышляешь: почему это так устроено? И на экзаменах вопросы такие: «Как вы можете это объяснить?», «Почему так произошло?» Студенту нужно действительно понять логику явления. А в России на экзамене тебя спросят: «Что это за дата?» Ответы на такие вопросы очень узкие, ты должен что-то заучивать наизусть. В Европе на такие вещи вряд ли будут тратить время. Мне кажется, что российское образование недостаточно учит студентов думать.

В России больше знаний я получаю не на лекциях, а общаясь с людьми, видя их реакцию. Например, будучи здесь, я поняла, как правильно негошиировать с русскими партнерами. Это случилось потому, что поначалу на занятиях я была улыбчивой, милой, задавала все вопросы с мягкой формулировкой. И русские преподаватели совсем ко мне не прислушивались. Тогда я стала более «агрессивной», изменила манеру говорить из вежливой на «я знаю, о чем говорю». И стала получать самые лучшие оценки! С русскими не нужно быть милой и обаятельной, здесь нужно четко выражать свою точку зрения и показывать свою самоуверенность.

В МГИМО есть свои плюсы. В Женеве, например, мы учились в огромных аудиториях, и никто даже не пытался задавать вопросы. А здесь мы сидим в маленьких классах и можем постоянно коммуницировать с учителями. И вообще здесь все более неформально. А в Женеве, чтобы поговорить с профессором, нужно было официально назначать с ним встречу.

Еще об отличиях образования в России — мне бросилось в глаза, что сначала нам обещали один список дисциплин, которые мы будем изучать (и он мне очень нравился), а потом он начал меняться. В Европе с этим было бы более строго. К тому же нас здесь совсем не учат теории, а я привыкла к теоретическому подходу, позволяющему впоследствии правильно анализировать современную ситуацию.

Зато мы постоянно пишем эссе, это для меня в новинку. А еще было очень странно: они ставят нам плюсики за посещаемость! Я была от этого в шоке.

Что касается владения английским языком русскими преподавателями... Некоторые знают его на хорошем уровне, но однажды была забавная ситуация. Одна преподавательница постоянно произносила слово core как sore, для нее английская «с» была как русская «с», а мы не могли ее понять.

Однажды у нас был курс по российско-американским отношениям. А у меня в группе учатся несколько американцев. Преподавательница, читавшая лекции, была эдакой советской женщиной с воспоминаниями о «холодной войне». Я никогда так много не смеялась на лекции. Преподавательница не пыталась жестко критиковать США, но она с таким пылом говорила, что Россия — это великая сверхдержава, главная мировая сила. Поначалу американские студенты еще пытались спорить, но потом перестали.

Все было такое старое, грязное, кухня одна на этаж. А на стене почему-то висел ковер!

Мой первый приезд в Россию в начале учебного года был не без трудностей. Меня никто не встречал в аэропорту, я должна была сама заказать такси. В общежитии вахтер не знал английского. А потом меня привели в комнату к русской девочке, и эта комната была просто ужасная. Все было такое старое, грязное, кухня одна на этаж. А на стене почему-то висел ковер! Но потом меня перевели в часть общежития для иностранных студентов, и там все было гораздо лучше. И все же через некоторое время я переехала в съемную квартиру. Еще я сразу почувствовала, что я совсем неэлегантна по сравнению с русскими девушками, которые ходят на каблуках и в дорогих платьях. Россия — единственная страна, где такой женский дресс-код. В Норвегии все равны, все одинаковые, если ты надеваешь на себя что-то роскошное, ты выглядишь глупо.

Некоторые мои друзья спрашивали меня, почему я еду в Россию. А я в ответ спрашивала: а почему бы и нет? И их недоумение меня даже обижало. Ведь Россия — это по-настоящему интересное место. Я учу русский язык, мне здесь нравится. И иметь в своем резюме строчку о российском образовании для меня очень выгодно, в Норвегии это будет цениться.

По словам Эмануэля, Московская консерватория — лучшее место для пианиста

 

Страна: Италия

Университет: Московская государственная консерватория имени П.И. Чайковского

— Я окончил консерваторию в Италии и там же познакомился с известной пианисткой Элисо Вирсаладзе, она предложила мне стать ее студентом. Но Вирсаладзе преподает только в Мюнхене и в Москве. После года в Германии я решил переехать сюда – в России культурная жизнь интереснее, несмотря на то, что образование здесь дорогое — 6000 евро в год.

Я приехал в Москву к конкретному преподавателю. Хотя, конечно, и ради самой консерватории, потому что московская консерватория в музыкальном мире – это как Оксфорд. Что она может дать иностранному студенту? В первую очередь, само престижное имя университета.  Здесь учились такие великие музыканты. Хотя в других странах после получения музыкального образования начать сольную карьеру гораздо легче. Поэтому многие из тех, кто окончил московскую консерваторию, потом едут в Европу, чтобы продвинуться в карьере – ведь там есть система агентств. Без агента строить карьеру гораздо сложнее, если только ты не выиграл какой-нибудь конкурс. Хотя музыкальный мир, как и любой другой, очень грязный.

В консерватории очень строгая образовательная система. Но эта строгость даже излишняя, музыканты думают недостаточно свободно, хотя при этом у русских пианистов, которые являются лучшими в мире, блестящая техническая подготовленность. У итальянцев, наоборот, слишком много свободы в игре. Мне кажется, что итальянская и русская системы могли бы поучиться друг у друга, и получился бы идеальный микс.

Я в Москве четвертый год. Когда я только приехал, я начал заниматься русским языком. Но учить русский для меня было гораздо интереснее не находясь в классе, а посещая театры, кино и общаясь со своими хорошими друзьями.

Я живу в общежитии и не сильно жалуюсь. Хотя комната мне сначала показалась такой маленькой. Самое ужасное – это то, что в репетиционном классе за окном бегают крысы. Один японец, пианист, хотел открыть окно, а крыса прыгнула в комнату и укусила его за ногу. Потом он должен был целый год принимать лекарства. Конечно, в общежитии есть проблемы. Но в то же время, там работает много хороших людей, которые стараются нам помочь и решить административные вопросы.

Мне кажется, православная Россия – это самое красивое, что есть в этой стране. А еще я обожаю российскую культурную жизнь — театры, постановки

В России я много болел. Правда, не только из-за холодной погоды. Вот в прошлом году в общежитии все переболели краснухой. Инфекции тогда быстро распространялись, потому что в общежитии живет так много людей, и все постоянно находятся в одном пространстве и репетируют в одной и той же комнате.

В консерватории есть два деканата – для российских студентов и для иностранных. Иностранный деканат меня поначалу очень удивил – там никто не говорил по-английски. На первом году обучения у меня с ними было действительно много проблем, они не хотели признавать мой диплом. Но теперь все эти недопонимания позади. Кстати, в российском деканате, как мне говорили, люди более приятные.

Но есть много всего, что мне нравится. Например, классы в консерватории, где я занимаюсь. В каждой комнате на стенах висят фотографии знаменитых людей, которые учились или преподавали в этом самом классе. В моей комнате был учитель Вирсаладзе, знаменитый Генрих Нейгауз, который преподавал у Рихтера и Гилельса. И когда ты видишь эту фотографию Нейгауза, ты понимаешь, что находишься в самом лучшем классе на земле.

Еще мне нравится, что, если ты хочешь организовать себе небольшой концерт, это можно очень быстро сделать – в музее, маленьком концертном зале, школе. Это здорово, ты получаешь дополнительный опыт. Но в России, к сожалению, тебе за это ничего не платят. Ведь это всего лишь студенческие концерты. В Италии мое имя уже знали, так что, за концерты мне полагалась премия — около 700 евро.

Москва – очень дорогой город, не понимаю, как здесь можно постоянно жить. Говорят, что город, в котором я родился, Милан – слишком дорогой, но  это неправда. Здесь все в разы дороже. В Милане можно на 10 евро поесть в ресторане. А здесь на 10 евро можно поесть в «Му-му».

В Москве я очень люблю старые монастыри. Мне кажется, православная Россия – это самое красивое, что есть в этой стране. А еще я обожаю российскую культурную жизнь — театры, постановки. И здесь можно встретить так много образованных интеллигентных людей.

Из странного в России я бы отметил вот что: здесь мало кто здоровается. Я так часто на протяжении нескольких лет здоровался с людьми, которых я знаю в лицо, но только год назад они начали мне отвечать. Просто в Европе того факта, что вы учитесь в одном и том же университете, уже достаточно, чтобы поздороваться. Хотя, с другой стороны, в России я нашел много по-настоящему близких друзей.

Меня спрашивают, часто ли я хожу в «итальянские» кафе в Москве. Но какие же они итальянские? Например, «Il Patio» принадлежит «Ростиксу». За пределами Италии вряд ли можно найти блюда, которые могут сравниться с настоящей итальянской кухней. В Москве есть места, где итальянская еда очень вкусная, но там будет ужасно дорого. Как можно столько платить за пиццу?