Наши мёртвые нас не покинут?

  Конечно, потом в герои выходят другие и другое: костромские писатели прошлого и их персонажи, конкретные действующие в провинции подвижники, а далее весь мир провинциальной (военной, деревенской прозы). То есть та сумма опыта и знаний, внесенных в общерусское развитие, придающих ему духовную крепость, доказывающих, что в "нравственном самодержавии метрополии" (по Герцену) нет никакой нужды.  

   Полтораста лет назад Иван Аксаков писал, что провинциализму суждено великое значение в будущем, провинциальная литература, если бы она существовала, могла бы оказать неизмеримую услугу русскому умственному развитию.  

   Дедков жил, когда такая литература существовала и ее "услуга" была несомненна. Несомненна и заслуга Игоря Александровича перед провинциальной - общенациональной! - прозой. Без его литературный критики немыслим никакой разговор об общенациональной прозе второй половины 20-го века, это давно понятно. Но напомнить лишний раз не вредно...  

 Вернемся к "Пейзажу с домом и окрестностями". Читая, вы начинаете понимать, что за строчками стоит не автор, а сама жизнь. Но и автора, то есть самого Игоря Александровича, в этом очерке больше, чем в других его произведениях. И хотя при чтении личность, облик автора значения как будто не имеют, но только до поры. К тому времени, как нам понравится достаточное количество его произведений, мы начинаем интересоваться личностью пишущего.  

   Странное это дело - лицо, вернее, лица любимых авторов. Они дополняют написанное. Для меня лицо Дедкова - это лицо-итог, лицо-результат, лицо, хорошо готовое ко всему. И потому горячее согласие со всем, что он написал, обращается в горючее сочувствие тому, как жил, что чувствовал.  

   В очерке он рассказывает, как потерял малую родину в семь лет, в 1941 году, эвакуировавшись с родителями из Смоленска. Как в 1957-м приехал из Москвы в Кострому работать ("Позже понял, что приехал ж и т ь").

   Наверное, Кострома и есть моя малая родина, пишет он. "Что толку искать, выдумывать другую, склеивать детские воспоминания, когда полжизни прожито здесь...". 

   Немаловажно: рассудок ему подсказывает - были иные пути и возможности, но чувство настаивает на своем - путь был один. Это чувство "было прямым и узким и руководило так, чтобы человек не уклонялся от внушенного ему долга".

   А в чем состоял долг?  

   "В конце концов, одно и то же над нами небо, и дышим мы воздухом одной и той же исторической поры, и если человек хочет работать, он работает всюду, и лишь это имеет значение", - отвечает Игорь Александрович.  

   По большому счету - да.

   И Дедков работал. Результат его работы в том, что иснобы начали писать слово "Провинция" с большой буквы, упразднив унизительный "периферийный" смысл. Он поработал на Провинцию как мало кто другой. Признал Кострому своей малой родиной. Воздала ль она ему должное?..  

   Гулял по Муравьевке, думал об Островском, его героях; виделось всякое - остановившееся время, Лариса Огудалова и Карандышев, Катерина Кабанова, ремизовский Стратилатов, кустодиевские купчихи, Кулигин, проповедующий жизнь "по совести и красоте"...  

   "Для игр воображения мало литературной памятливости, нужен еще личный, возбуждающий мотив: твоя сегодняшняя любовь и надежда, твоя сегодняшняя боль и судьба". И болью, и любовью, и судьбой стала Кострома. Оживлял провинцию бывшую, возвышал существующую, но... "В аллее не было никого, и никто не возник там, тебе навстречу..."

   Через 30 лет жизни в Костроме он все же уехал отсюда. "О Костроме я вспоминаю часто, и можно было бы там жить и жить, но как вспомнишь, кто и что в писательской организации..." - писал он Василию Травкину. Да и 18 лет, отданных работе в газете "Северная правда" чем запомнились? "Опять остро встал вопрос о моем уходе из редакции. Но куда пойдешь?

Не ждут же на порогах, раскрыв объятия..." И это писал человек, создавший качественно новую литературную критику, крупный мыслитель, ответивший на исконно русские вопросы "кто виноват", "что делать", как любить, ненавидеть и "что еще?!"...  

   "Критика не умеет привлекать к себе широкую публику", - заметил как-то сам Дедков. Ежегодные Дедковские чтения характерны практически одним и тем же составом участников, молодежи не прибавляется. Знают - понаслышке.  Прорастет ли его имя в будущее? Будущее без уникального, бесценного Дедковского вклада в культуру еще каким обернется прошлым!  

   Думается, в иных случаях выйти "навстречу" не поздно, даже если человека больше нет. Выйти навстречу в той аллее и сказать: да, эта Ваша малая родина, и она достойна Вас, потому что благодарна и памятлива.  Увы...

   Несколько лет назад хотели присвоить имя Дедкова главной библиотеке области, - научной библиотеке им. Н.К. Крупской, которую он называл своим вторым домом. А какая вышла война из дискуссии о ее переименовании! Под фельдфебельские окрики представителей у е з д н о й литературы ее закрыли, не дав слова даже Виктору Петровичу Астафьеву, который как раз в те дни прислал мне письмо со своим мнением.

   К письму Виктор Петрович приложил свой ответ на критику Дедкова его романа "Проклятые и убитые". Практически, эта публикация в областной газете могла стать сенсацией в мире отечественной словесности. Но нет - дискуссию закрыли волевым методом, что нам Астафьев? Где Астафьев и где мы?..

   Областная газета упустила свой шанс "выйти навстречу"... Мне приписали запроданность сионистам. Желание "сделать себе имя на имени Дедкова", прекрасно понимая, что в то время в Костроме на имени Дедкова можно было сломать шею, но никак не "сделать имя". Пообещали борьбу лично со мной без всяких правил, если буду настаивать на продолжении дискуссии, потому что в нее уже вовлекались люди с Именами.  

    Но это, как говорится, дела давно минувших дней, а что сейчас, в 2006 году?

   Группа творческой интеллигенции создала фонд Дедкова, - собирали деньги на издание книги писем Дедкова. Собрали 35 тысяч рублей. Каждый вклад - в отдельном конвертике. Хранили в сейфе Литературного музея, который переживает тяжелейшие времена: находясь в самом центре города и не принося, естественно, дохода, он местным властям показался ненужным. Выселить музей и сделать здание доходным! Пока его сотрудники борются за сохранение, уже провели новую сигнализацию и продают там ювелирные изделия. Что в дальнейшем? А, какая разница! Лишь бы доход приносил в бюджет.

   Музей областного значения и значения уже реструктуризировали до размеров отдела и структурно присоединили к Художественному... А народные деньги на издание книги Дедкова изъяли из сейфа, оприходовали, вскрыв все конвертики, и "арестовали", невзирая ни на какие объяснения, ни на имя Дедкова.

   Нынешний директор Художественного музея Павлючкова попыталась спекулировать на этом: верну деньги, если директор бывшего Литературного музея добровольно покинет свою должность... Как назвать это? Грабеж? Низость? И то, и другое разом.

   Апеллировать не к кому. Начальник департамента культуры так осмысливает ситуацию с ликвидацией Литературного музея: "А в чем проблема? В трудоустройстве одной пенсионерки?" (имеется в виду директор Литературного музея).  

   Нет ему дела до того, что и выставки, и презентации книг, и творческие вечера местных и приезжих литераторов происходят здесь, что музей нужен и подрастающему поколению, ибо хранит и накапливает память о литературных сокровищах края и неустанно проводит экскурсии и разную другую долженствующую музею работу со школьниками и студентами...  

   Уже выкинут практически на улицу Ипатьевский историко-архитектурный музей-заповедник с его 450-ю тысячами единиц хранения, уже ликвидирована городская писательская организация, в областной филармонии продают пальто и прочие тряпки, выжиты оттуда почти все местные профессиональные коллективы. В областной газете в 2004 году "срубили"  однажды уже упраздненный и упорным противостоянием, тяжким ожиданием восстановленный отдел культуры, которым некогда заведовал Игорь  Дедков; отдела больше не существует. Со второй попытки его срубили под корень. Некому больше бороться за его восстановление. Два сотрудника, в том числе ваша покорная слуга ушли из газеты в знак протеста.

   С тех пор нет ни одного издания в городе, публикующего стихи. Не работает Фонд культуры, некогда издававший ценнейшие книги и альманахи. Единственный журнал сходного профиля - краеведческий "Губернский дом" переживает сложные времена, жизнь его едва теплится. Уходит в воды Леты, как Атлантида, культурная инфраструктура некогда культурообильного костромского края. Того, который Дедков назвал своей малой родиной. И некому, и негде писать об этом - отдела-то культуры больше нет. 

  "Наши мертвые нас не покинут"?..

апрель 2006 года