Современная философия не является метафизикой

Что такое метафизика? Слово «мета» означает «после», то есть после того, что относится к «фюзис», к природе, физике, к посюстороннему миру. Происхождение термина «метафизика» случайно. В первом веке нашей эры библиотекарь, исследователь и хранитель наследия Аристотеля Андроник Радосский занимался систематизацией его рукописей и поместил его «первую философию» - учение о причинах и началах - после физики, после конкретно-научных сочинений. В средние века под метафизикой стали понимать учение об «интеллигибельных», т.е. постигаемых мистическим откровением сверхъестественных божественных первоначалах бытия, лежащих по ту сторону чувственно воспринимаемого мира. Поэтому и философию, которая была низведена на роль служанки религии, стали называть метафизикой, приписывая ей способность проникать в некий потусторонний, «трансцендентный мир подлинного бытия». Не случайно метафизику часто путают с онтологией – с учением «о бытии как таковом». Идеи спекулятивной мистической метафизики были удобны для оправдания теоцентризма.

Но вот уже Фома Аквинский (1221 – 1274) и другие схоласты в противоположность мистикам начали искать возможность рационального обоснования веры в Бога с помощью логики, а не мистически-неотмирного «сверхразумного созерцания». Желая утвердить веру разумом, Фома Аквинский понял, что этого нельзя сделать не разделив религиозную веру и научный разум. И тогда он выдвинул концепцию существования двух истин: «истины веры» и «истины разума», или принцип двойственности истины. Это был важный шаг к свободе научной мысли. Как справедливо сказал Г.-К. Честертон, любя греков Фома Аквинский «спас западное христианство от Платона». И хотя Аквинский и утверждал что «истина веры выше истины разума», но знание получило своего рода индульгенцию, защиту от преследований со стороны церковников, спасение от костров инквизиции. Принцип двойственности истины позволил размежевать теологию и философию. Схоласты, сидя со свечами в монастырях, скрупулёзно сопоставляли аристотелевские и библейские тексты, размышляли о них. Возникла проблема универсалий: в яростных спорах реалисты и номиналисты искали истину. Первые считали, что идеи и общие понятия (универсалии) существуют реально, а вторые - что существуют только отдельные вещи, а понятия - это лишь их имена. Реалист говорит: вот перед вами ваза с фруктами, возьмите любое яблоко или грушу так, чтобы оно не было плодом.  Номиналист на это отвечает: а вы возьмите любой плод так, чтобы он не оказался конкретным яблоком или грушей! Так и шлифовалась средневековая философия. Правда, в условиях, когда философия была служанкой религии, допускались подгонки и особенно ошибки, которые называются в логике «предвосхищением основания». Предполагая, что в сакральных текстах уже содержится «истина веры», которая, как "указал" Фома, якобы выше истины разума, оставалось подгонять рассуждения к заранее заданному результату. Манипулируя противоречивым и туманным смыслом сакральных текстов всегда можно придумать нужное понимание текста, вычитать подходящую посылку для его доказательства, а потом с помощью этого основания и "доказывать" то понимание, которое вам нужно. Если логика как наука о формах выводного знания ведёт туда, куда ведёт доказательство, то схоластику и в наше время используют, чтобы «доказывать» то, что предписывают идеологи-поставщики «истины веры», которая не обязательно религиозная. Достаточно точно охарактеризовал схоластику немецкий философ XIX века Виндельбанд: «Схоласты только обсуждают, систематически доказывают, выводят до бесконечности следствия, не проверяя оснований. Вся их логика сведена к силлогизму. Злоупотребление силлогизмом влечёт за собой мелочность, страсть к делениям и подразделениям, низводит логическое рассуждение к словесной механике, способствует чрезмерной заботливости к внешнему выражению мысли в ущерб самой мысли». Но заслуга схоластов в том, что в мрачное средневековье, которое сегодня несколько идеализируют, они ухитрились сохранить наследие античности, донесли навыки рационального мышления до Возрождения и Нового времени.

В истории философии существовали различные понимания метафизики:

1. Метафизика как умозрительные построения о мистически постигаемых сверхчувственных, запредельных (трансцендентных) первоначалах Бытия, понимание которых варьируется от Абсолюта и Бога до «Логоса Мироздания» и намеренно дистанцируется от конкретных и проверяемых знаний.

Её сторонники часто пишут свои любимые термины (Абсолют, Бог, Истина, Красота, Добро... ) с Прописной буквы, гипостазируют их и водят вокруг них витиеватые бесконечные словесные хороводы.

2. Метафизика в гегелевском ( а затем и в марксистском понимании) понималась как отрицание развития и восприятие мира в неподвижных и застывших понятиях. По ошибочному мнению Гегеля формальная логика якобы тоже метафизична, так как относится к статичному непротиворечивому миру и применима только к рассудочной деятельности. Она противостоит якобы более высокой диалектической логике разума, позволяющей познавать меняющийся мир с помощью гибких понятий и категорий, допускающих противоречия в одном и том же отношении. А это как раз и запрещено одним из основных законов формальной логики, которую Гегель не признавал, считая мир инобытием Духа, развивающимся по «законам диалектики» в условиях «тождества бытия и мышления». Отсюда и его «раздвоение единого» в самом предмете. На самом же деле мы изучаем связи в развитии, развития в связях и их противоречивости в разных отношениях и поэтому законы формальной логики совершенно не нарушаются.

3. Начало новой метафизики как «науки о границах человеческого разума» положил Иммануил Кант. Он усомнился в праве философов на безудержные метафизические фантазии, когда можно болтать о чем угодно, и спросил: как возможна метафизика в качестве науки? По его мнению она возможна только на основе доопытных (априорных) форм «чистого разума», который как-бы встроен в нашу голову так, чтобы дать возможность человеку получать истинные знания. Например, ещё совершенно ничего не зная о пространстве, маленький ребёнок тянет пальчик в рот, и, как ни странно, попадает! Отсюда -  вывод об активной роли субъекта познания и путь к возникновению современной эволюционной теории познания.

Философия позитивизма Огюста Конта в начале XX в. вообще отказалась от метафизической проблематики как спекулятивного пространства псевдопроблем и бессодержательных суждений, не подлежащих проверке. Со второй половины XX в. метафизика некоторыми философами уже понимается иначе, - как осмысление внеэмпирических предпосылок познания, влияющих на формирование категорий высокой степени общности. Следует различать понятие «трансцендентного», обозначающего то, что выходит за пределы человеческого опыта и «трансцендентального», как системы категорий, организующих наш опыт. Но это уже совсем не та средневековая метафизика.

За нашим опытом, разумом, интуицией, эмоциями действительно лежит неведомое, но о нём мы ничего сказать не можем. Познаём мы только то, что реально осуществляется нашими познавательными способностями, т.е. заведомо «посюстороннее». Выскочить из собственного тела, разума и опыта невозможно. В этом смысле метафизика как сверхприродное знание невозможна. В любом случае мы получим лишь словесную переформулировку. Говорить об «Абсолютном Бытии» можно, но сказать нечего, ведь нельзя же говорить с позиции абсолютного субъекта, которому доступна абсолютная истина. Говорить об «Абсолютном мировоззрении» есть бесплодное упражнение в языковых играх или желание паразитировать на идеологических поветриях. Это и есть яркий пример лженауки. Для мыслящего подобным образом человека опасна самонадеянность, наивно исключающая возможность иного положения дел. Его разум становится закрытым для любой неудобной для него информации, диалог с инакомыслящим подсознательно становится бессмысленным, поскольку человек искренне и тупо верит, что «обладает» истиной как «естиной». Его можно пожалеть, ибо претензия на обладание абсолютной истиной есть синдром психического заболевания. Мы не представляем собой «воплотившийся» абсолютный субъект, для которого открыты все тайны мироздания, мы всего лишь биологический вид хомо-сапиенс на маленькой планете, а истина – это всего лишь наша гносеологическая категория, существующая в форме знания, которое мы считаем проверенным и доказанным, а не некая субстанция или онтологическая или метафизическая «сущность бытия».