Нет повести печальней, как сказ о Бобике, с его печальною судьбой …

Начало рассказа см. - http://maxpark.com/community/1566/content/1956424#comment_25132858

Здравствуй, мой повелитель! Приветствовала Шехерезада султана, склонившись в поклоне.

Как прошел твой день, не слишком ли утомили тебя государственные заботы, почему ты бодрствуешь в столь поздний час, не посетила ли твой гарем (о, спаси Аллах) эпидемия чумы, или желтой китайской лихорадки, не одолела ли твой благословенный живот трипоносная лихоманка?

Не заговаривай мне зубы, болтливая, как сорока, и хитрая, как лиса, дочь греха, и внучка разврата.

Ты хорошо знаешь мою слабость, и она таится вовсе не в моих шароварах, а в том, что ни один мужчина не сохранит покой, если женщина начнет загадывать ему загадки. И пока он не найдет ответа на них, он теряет терпение и его мучает бессонница. И вчера, с рассветом, ты не закончила очередную сказку.

Так не тяни время, и не испытывай моего долготерпения - оно, хотя и безмерно, хвала Аллаху, но не бесконечно. И палач, по моему приказу, сегодня не пошел спать домой, а ждет моего сигнала за дверью, через которую я вошел к тебе.

Приступай скорее к своему рассказу, пока я не почесал свои ладони громким хлопком для палача.

Шехерезада опять склонилась в глубоком поклоне, спрятав в своем покрывале загадочную женскую улыбку, и начала свой рассказ …

И я тоже склоняюсь в поклоне перед твоим долготерпением, мой благодарный, и снисходительный читатель, и продолжаю свой рассказ о Бобике.

Предвижу обоснованное возмущение некоторых нетерпеливых читателей - обещал про Бобика рассказать, а сам заливаешь байки про белого бычка …

И чтобы не переполнить чашу их терпения, гневом их презрения, сразу же сообщу им суть сюжета, который поможет им быстро принять решение – читать, или не читать далее.

Краткое изложение дальнейшей истории:

У попа была собака – он ее любил. Она съела кусок мяса, тот ее убил.

Те же, у кого запасы терпения не иссякли, могут послушать ее и дальше.

Всем известно, что собаки умные животные, и что порой некоторые из них превосходят интеллектом некоторых из нас. Правда, и среди них, как и среди людей, попадаются и дураки, и дуры, и сангвиники, и холерики, и флегматики, и меланхолики. Они, как кривое зеркало человеческого общества. Но они, безусловно, обладают в полной мере теми качествами, которые у хомо сапиенса остались лишь как рудименты. Это их абсолютная преданность человеку, и неспособность предать его, даже если самому грозит сметельная опасность.

Бобик относился к умным собакам. Он хорошо понимал свои собачьи обязанности, и для «порядка» иногда, особенно в присутствии хозяина, погавкивал, но никогда сильно не злоуотреблял этим.

Отметился, мол, слышали, зафиксировали, ну, и будя …

Он был и необыкновенно добрым псом, что легко читалось на его добродушной морде.  

Он любил детей. В этом я могу авторитетно вас заверить, так как был одним из тех, кого он воспитывал своей добротой.

Но ведь у него была и своя жизнь. Та жизнь, которая варилась в его собачьем котелке. Где он о чем-то мечтал, что-то желал, или не любил, что-то более возвышенное, чем мечта о сытом желудке, хотя этот фактор, как и для любой другой собаки, особенно деревенской, тех времен, был для него серьезным аргуметом в своих размышлениях. Ему, конечно же, хотелось повертеться на собачьих свадьбах, где он в силу своих размеров и отваги, был бы не последним женихом.

Он, как мужик по своей натуре, не мог отказать себе в удовольствии померяться силушкой с собратьями, и доказывать свое превосходство.

Многое что ему хотелось, о многом ему, наверное, мечталось. Однако все его мечты и чаяния разбивались как парусник о скалы, и были ограничены не слишком длинной, даже не цепью, а простой, толстой веревкой.

Иногда хозяин, в приступах может быть доброты своей, или еще каких непонятных, сумбурных позывов, отвязывал его, и позволял побегать на свободе перед домом. Но проходило какое-то время, и снова его свободу сковывали ненавистной веревкой. А он все продолжал мечтать, и мечтать.

Интересная штука - в памяти порой отчетливо фиксируются даже незначительные детали, незначительных вещей, а другие стираются так, как будто и небыло ничего. Я сейчас пытаюсь вспомнить – чем его кормили, чем кормили других собак, и почти ничего не могу вспомнить. Помню хорошо только то, чего не было, и быть не могло.

Не кормили собачьми кормами из зоомагазина. Кормов тогда таких люди еще и не придумали, и зоомагазины были только в крупных городах. Не кормили мясом и костями, за редким исключением, когда разделывали убоину, и собакам отдавали ненужные излишки. Но скотину резали лишь раз в году.

Так чем же они питались? Не святым же духом …

О чем-то смутно вспоминаю, что-то логически вычисляю …

Большей частью собакам скармливали остатки пищи с хозяйского стола - особенно каши, и хлеб.

Одним из моих любимых ребячьих развлечений было общение с Бобиком. Именно общение, а не только игра - она была лишь частью его. Я приходил к нему, и видел что он был мне всегда рад.

Я о чем-то разговаривал с ним, и он всегда меня внимательно слушал. Смотрел на меня внимательно, и все его эмоции выражались в тонкостях собачьей динамики движений, во взгляде, в хвостовых движениях, в движении его ушей, в наклонах головы, в поскуливании, или повизгивании. И я его понимал, насколько мог, и он меня также. Так мы с ним и разговаривали, и оба всегда были довольны нашими беседами.

И, конечно же, копируя поведение взрослых, я пытался им командовать и обучать командам. Моему ребячьему самолюбию доставляло удовольствие его послушание, и я чувствовал себя взрослым. Было приятно, что тебя кто-то слушается, что и ты можешь кем-то командовать. Это было зарождение греха тщеславия. У одних он со временем проходит, другие его тщательно прячут в глубинах подсознания. А у третьих (и это самые опасные люди), этот грех принимает самые гипертрофированные формы, и для удовлетворения его они идут на любые преступления. Но тогда я не только не думал об этом, но и не знал ничего подобного. Я только вступал в жизнь, и начинал учиться всем ее премудростям.

Но однажды, этот зарождающийся во мне грешок, толкнул меня на такой мерзкий поступок, о котором я и сейчас, на закате жизни, не могу забыть, и простить его себе.

Я расскажу о нем не потому что хочу исповеди, которая должна принести мне прощение, и облегчение. Я сам себе судья и палач. Но ведь я обещал рассказать о Бобике, и поэтому не могу умолчать о своем преступлении, так как это было попыткой самооправдания, а значит и продолжением того греха.

А случилось собственно вот что.

Дети, как известно, как возможно и женщины, обладают этаким странным чувством противоречия - они могут быть одновременно и ласковыми, обаятельными, умилительными, и в вдруг, стать очень жестокими,   и эгоистичными.

У детей это с возрастом чаще всего проходит, а у женщин скрадывается их житейским опытом, и женской мудростью.

Вот и в нашей дружбе с Бобиком проявилось такое противоречие детской психологии.

Однажды, я пришел к Бобику, и стал пытаться им командовать. И в своем рвении я видимо, перегнул палку. Я стрался отдавать свои команды властно и категорично, как не раз наблюдал это у взрослых. И, конечно же, требовал абсолютного повиновения.

Бобик некоторое время терпел моё диктаторство и деспотичность. Мне показалось, что он недостаточно быстро и точно выполняет мои команды, я усилил властные нотки, и стал кричать на него.

И ангельскому, собачьему терпению есть граница, за которой следует бунт и неповиновение.

Бобик стал отказываться подчиняться человечьму детенышу, видимо считая, что у него нет таких прав приказывать ему.

И тогда, чтобы привести его к повиновению, я стал бросать в него камни, и комья земли.

Он ведь был привязан, и не мог убежать. А расстреливал я его с близкой дистанции,   не дававшей ему возможность уклониться от ударов. Он метался из стороны в сторону, он пытался спрятаться в своей будке, он повизгивал от боли и обиды, а я все бросал, и бросал в него …

Эту мерзость не не могу не забыть, не простить себе до сих пор …

Конечно, через какое-то время я кое-что понял, и больше не стал так себя вести. И с Бобиком мы скоро помирились, и он, добрая собачья душа, простил мне мой грех. И мы снова с ним играли, и разговаривали, но не простил этот грех я сам себе. Вот и мучаюсь им до сих пор.

Нельзя сказать, что Бобика в семье не любили – это вовсе не так. Но любил его каждый немного

по-своему. Сказать, что он купался в ласке и любви, тоже нельзя. Деревня не город, здесь свою любовь к животным проявляли очень сдержанно. Сюсюканье было не в чести. Да, и вообще - здесь очень много загадок в психологии крестьянина. Тяжела и сурова была жизнь на селе, и это сказывалось и на характере сельского жителя.

Как, скажите можно понять и осознать такое противоречие, совершенно неразрешимое для большинства горожан. Крупные домашние животные (коровы, быки, свиньи, боровы) получают клички, то есть имена собственные, им придумывают ласкательные варианты имен. Затем год, или несколько лет, нежно ухаживают, кормят, ласково обращаются, принимают у них роды, … но приходит срок, и они идут под нож, или топор … Иногда, правда, это дело перепоручают за плату другим людям, но сути дела это не меняет.

Я сам видел, к примеру, как дядя Петя с большой нежностью, и осторожностью вынимал из под наседки яйцо с проклюнувшимся цыпленком, помогал ему освободиться от скорлупы, говорил нежные, ласковые слова при этом, и смотрел на него с такой нежностью,   что невозможно было и поверить, что когда нибудь он отрубит ему голову.

Такую же картину я видел и в других домах своих родичей.

Но домашним животным категорически не позволялось «хулиганить», и наносить этим вред хозяину. В этом случае его ждала неминуемая смерть.

Я наблюдал однажды сцену, когда дядя Вася – мой двоюродный дед, застал на месте преступления утку, которая уже не в первый раз склевывала чужие яйца. Он после войны сильно хромал – одна нога у него была кривой и короткой. И вот он, с отборным матом, и с топором в руке, отчаянно хромая, бежит за этой уткой по двору, догоняет ее, хватает за шею, и тут же на пеньке ее отрубает. Его жена все это видела, и не проронила ни слова.

Другой случай. Два брата на моих глазах привязали к дереву шкодливую кошку, повадишуюся в погреб, и почти в упор расстреляли ее из самодельного самострела. Кошку разнесло на куски.

Дядя Петя свою такую же кошку решил казнить другим способом. Он взял ее за задние лапы, и с большим замахом из-за головы, шмякнул ее о бревна … Этой мурке повезло - она тут же вскочила, и с диким воем убежала навсегда.

Но вернемся к Бобику.

Проводя много времени на привязи, он ненавидел ее, и время от времени,   перегрызал веревку, и смывался погулять. Я и представить себе не мог его в роли какого-то хулигана, шкоды, способного кому-то, чем-то навредить. Однако несколько раз слышал, как дядя Петя ругался на него, и рассказывал, что какие-то сельчане жаловались на то, что он их кур гонял, или еще на что-то. Дядю Петю это сильно раздражало, и он стал заявлять, что убьет его, если это еще хоть раз повторится. Но в такой исход даже и не верилось, и всерез думать об этом даже не приходилось.

И Бобик сбежал в очередной раз, и его не было уже несколько дней, а может быть и неделю, а может быть и больше - как упомнишь? Но он всегда возвращался ДОМОЙ, который, как он считал, у него был. И снова были какие-то, якобы жалобы на него от каких-то неизвестных мне соседей. И снова дядя Петя ругался на него, и снова грозился убить. И опять я не принимал это всерьез, так как и представить себе этого наяву не мог …

Это случилось в теплый летний вечер, когда все уже вернулись с поля домой, но до заката было еще далеко. Бобик возвращался домой. Первым его увидела издалека жена дяди Пети, добрейшая душа – тетя Маруся, и сказала ему об этом. Мы с моей бабушкой жили тогда у них в гостях, и я все это видел и слышал.

Дядя Петя достал ружье, зарядил его и вышел во двор.

Бобик в это время приближался к дому со стороны луга и низины, и дядя пошел ему навстречу, подальше от дома. Между ними оставалось метров десять – пятнадцать.

Увидев хозяина, и понимая свою «вину», пес отчаянно мотал хвостом, распластался по траве, и полз к своему благодетелю, и своей судьбе настречу.

В его глазах светилась мольба - ПРОСТИ-И-И-И!

Выстрел разорвал вечернюю тишину, и прозвучал небесной канонадой …

И Бобика не стало …

С этим выстрелом навсегда ушло мое уважение и любовь к этому дяде …