ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ТРЮК

  От Валерия Рыженко

   Занятный случай произошел с пенсионером Сергеем Федоровичем Суворовым.

   Когда жена,Вера Николаевна, напоминает ему об этом, он снисходительно говорит:

- Это был психологический трюк. Я им ее так прижал, что она всю жизнь будет его помнить. Вот, как бы прижать тех…

   «Тех» ,как бы, остается тайной, но раскрыть ее не трудно. Стоит только послушать, что и как говорит Сергей Федорович, когда  получает пенсию.

   Это самый большой праздник Сергея Федоровича и чтобы не омрачать его, он приказывает жене увести внуков  подальше от двора, чтобы они не слышали, как он будет считать пенсию.

   Однажды  загрузился Сергей  Федорович   вечерком под песню «Шумел камыш, деревья гнулись…» по случаю постройки курятника.  Да так, что, проснувшись утром, снова ухватился за эту песню.

   Это бывает, когда грузишься с вечера до утра без промежутков.

   Как положено, проснувшись, сначала он прочистил  себя в надежде выскрести: шумел камыш..., потом   поприветствовал день и свою жизнь: "...мать твою"  и с ходу к ванной. В голове самогон переливается, а пятки, как пузыри, словно в них тоже самогон закачали. Ступает ногами, а пятки даже чвакают.

   После таких «крестин», то ли коровника, то ли свинарника… , Сергей Федорович приступает к  своему методу.  Он ложится в ванную, напускает горячую воду и прогоняет себя, пока  пот не пробивает, после  включает холодную воду и терпит до тех пор, когда дрожь   начинает бить. И так несколько раз. А после этого и самогон перестает в голове плескаться и пятки не чвакают.

   Так  и в этот раз. Лежит Сергей Федорович, расслабляется, представляет, как капельки самогона распадаются на воздушные пузыри, как душа от самогона отрывается, парит в  небе, крылышками машет и вдруг слышит, как в комнате соседка Анастасия Климовна ругается. Он улавливает только обрывки слов. И это раздражает его. Он привык выслушивать генеральную линию, программы в полном объеме, чтобы подумать: в правильном ли направлении двигаются верхи, а не ошметки их.

   «Вот облезлая обоя содралась со стены и приперлась. Ну, не может с утра без ругани. Все наставления дает и кого-то все чистит. Это, конечно, требуется, но она же по мелочам  работает. Нет, чтобы мозги свои повыше поднять и  по верхам пройтись, все по низам бьет… То кур наших хает, что они травку ее щиплют, то собаку, что она громко гавкает. А куры, как щипали ее травку, так и будут щипать, и собака, как гавкала, так и будет гавкать...  А сейчас, что ей нужно?».

   Как не прислушивался Сергей Федорович, так ничего цельного и не услышал. Он даже несколько раз выскакивал из ванны и   прикладывал ухо к двери. А послушать – то хочется. Правильно ли ругается соседка. Без ошибок. Ну, а если с ошибками, то  навести ее на нужную цель, чтобы она не спотыкалась. Да и самому поругаться. На душе от этого легче становится.  Разрядка в мозгах происходит.  

   Словом, крутился, крутился Сергей Федорович в ванной, чуть не надорвался  от своих мыслей,  и так они его прижали, что в мозгах даже помутнело, что – то неожиданно щелкнуло, звякнуло, вспыхнуло, «добило остатки камыша» и  он,  не выдержав, выскочил из ванной, промчался мимо полотенца и своей одежонки и прямиком махнул  в комнату.

   Зрелищная картинка.

-  Ты что это? – с ходу на Анастасию Климовну. – Прекрати на моих кур, собаку и кошек нападать. А то я…

   А при чем здесь куры, собаки и кошки? Запутался Сергей Федорович. Не с той стороны ударил. И все из-за того, что в голове все ещё что – то  звякало, щелкало, вспыхивало… Словом, бурлило.  

- Сергей, - охнула Анастасия Климовна, глянув на соседа.

– Ты что же это не в божеском виде проявился.

- Как это не в божеском, - огрызнулся Сергей Федорович. – Поповской шкуры у меня нет, поэтому и не натянул. А тебе что? Трусы и майка мои  не нравятся? Так я под твоего мужа их подстраивать не буду. Мелковат он.

- Так ты же это, без этого… телепается.

   Сергею Федоровичу прислушаться бы к словам соседки,  что это такое телепается, да его ведь  мысли  гонят, и в голове все щелк, да щелк, и думки какие – то странные выворачиваются.

- Это у тебя  телепается, - срывается он, -  а у меня держится крепко. Я своему слову хозяин.

- Да ты посмотри на себя,  - говорит Анастасия Климовна. – Ты же это…

  Она пузырит губы.

- А что мне смотреть, - надрывает голос Сергей Федорович. -  У меня трусы и майка то, что нужно. Дочка с самой Москвы прислала.

  Анастасия Кириловна ковыряется в словах,а потом снова пузырится и выдает.

- Ты же голяк.

- Это я то голяк? – замахивается Сергей Федорович. - Да у меня хозяйство в тыщу раз лучше, чем у тебя.

- Если лучше, что ж ты тогда  голяком  приперся,  - припечатывает Анастасия Климовна.

  Встряхнулся Сергей Федорович, пошастал руками по телу, посмотрел вниз. А права – то Анастасия Климовна. Глазастая. Все увидела. Ему бы назад в ванную, а он уперся. Отступать не привык, потому что психологически его жизнь так зарядила.

- Мой дом, - начинает кричать он, - как хочу, так и хожу. И не касайся моих трусов и майки.Мне их из Москвы прислали.. Хочу, одеваю, хочу, снимаю. Мои вещи. Хочу, продаю, хочу, дарю,  хочу, меняю. Все мое, - он так подрывает слова, что в ушах звенит, - что захочу, то и делаю. И то, что тебе кажется твоим, то тоже мое. И поселок мой. Я – Хозяин! – Он даже заходится в слове «Хозяин». - И пенсия у меня в тыщу раз больше, чем у всех в поселке.

  Анастасия Климовна – баба тертая, ожидает,  пока Сергей Федорович выпотрошит из себя  свои слова, а после взвивается.

 – Хозяин, да ты за всю жизнь только и накопил на трусы и майки. А сейчас даже без них стоишь.

   А Сергей Федорович все о хозяине. Словом заплыл он в свои сокровенные пенсионерские мысли, а как выбраться  не знает.

   Анастасия Климовна  снова пузырит губы, потом плюется, она же пришла поговорить о неправильной жизни, да застряла на виде Сергея Федоровича.

- Голяк ты, а не хозяин, пенсионер ободранный, пенсия у тебя в тышу раз больше, чем у всех в поселке, а какого же хрена тебе трусы и майки из Москвы присылают, тут не можешь купить, что ли,  - бросает она и выходит.

   А что же жена Вера Николаевна?  Всплескивает руками и от смеха задыхается.

   Когда соседка уходит, Сергей Федорович надевает трусы и майку и ложится в ванную. Бог его знает, может быть, соседка, еще вернется.

   Вода расслабляет его.   Тепленькая. Нагоняет мечты. В воображении и в своих мыслях он поднимается все выше и выше, он уже и соседку забыл, из поселка «вышел» и через город «перемахнул», и наконец, добрался до самых дальних: верховных. А там его, как дорогого гостя, встречают. Ручкаются. Перед караулом проводят. В свои кабинеты заводят. Политического совета просят.  Словом, всё по - государственному, а не по – мужицки: здоров, Иван, как дела, пойдем, выпьем…

    Картинка пришлась Сергею Федоровичу по душе. Некоторые лишние мысли он поизмял, но основную оставил.

    "А какой же психологический трюк нужно придумать, - размышляет он, - , чтобы к дальним попасть, и чтобы  они переключили внимание с себя на меня и мою пенсию?