Перестройка – такое же преступление против человечества, как и фашизм

Если Горбачев все еще объявляет перестройку благом и призывает к ее повторению – общество должно ответить, причем даже не столько ему, сколько тем, кого эта идея «вдохновляет» и кто хочет еще раз устроить из страны бандитское «Гуляй-Поле».

Немцы имели мужество ввести уголовную ответственность за непризнание либо оправдание преступлений фашизма. У России должно найтись мужество признать перестройку преступлением и установить ответственность за отрицание ее преступного характера.

Автор одной «перестройки», разрушившей великую страну, призвал к «новой перестройке» – уже в той части страны, которой удалось, пусть и с гигантскими потерями, но уцелеть. Можно было бы считать это проблемами аберрации его сознания, но нашлись те, кто стал всерьез это обсуждать, и те, кому эта идея показалась привлекательной.

Как написали четверть века назад в своей последней книге братья Стругацкие, одними из первых предупреждавшие о возможных катастрофических последствиях перестройки: «И уже заболботали, зачуфыкали, закашляли наши родимые хрипуны… последние полвека познающие жизнь лишь по газетным передовицам да по информационным телепередачам, старые драбанты перестройки, коим, казалось бы, сейчас правнуков своих мирно тетешкать да хранить уют семейных очагов, – нет, куда там! Вперед, развернувши старинные знамена, на которых еще можно разобрать полустертые лозунги».

С Горбачевым все понятно, но есть и другие «хрипуны-драбаданты». Обсуждать то, что говорит этот старый шут, вообще нет смысла, потому что он давно сам не понимает значения тех слов, которые произносит. И те, кто вспомнит речи, произнесенные им на посту генсека и президента СССР, или просто возьмут тексты его книг и выступлений и перечитают, убедятся, что он и раньше не понимал, что говорил. Отструктурировать сказанное им, вычленить содержание, выделить смысл из потока слов, представлявших собой нечто среднее между логореей (словесным поносом) и песнью туземца, и тогда было невозможно. В какой-то момент то, что он много и непонятно говорил, даже в какой-то степени привлекало, но через полтора-два года стало понятно, что ни его устные, ни его письменные тексты смысловой нагрузки просто не несут. Никакой. Как говорил известный герой известной оперетты: «А черт его знает, что оно значит: слово уж больно красивое».

Можно сказать, что эти слова резки и неуважительны, но уважение нужно заслужить. А утративший уважение требовать его не вправе. Впрочем, как ни странно, в стране еще есть те, кто уважает Горбачева: по данным Левада-центра, их целых 8%, еще 2% относятся к нему с признательностью, а 6% – с симпатией. Тех, кого он раздражает и кому он неприятен, 23%, а почти половина россиян относятся к нему просто с брезгливым безразличием. Поэтому говорить о нем и спорить, нужно его уважать или не нужно, бессмысленно по определению.

Он устроил в стране погром и бедствие. Кто-то на этом погроме и бедствии нажился. Люди, которые наживаются на катастрофе, например, грабя брошенные спасающимися дома, называются мародерами. Они-то, и это вполне естественно, его и уважают. Больше – никто.

Не лучше люди относятся и к перестройке как таковой. Да, четверть россиян все еще верят, что перестройка, при всех принесенных ей несчастьях, принесла больше хорошего, чем плохого.

Но 57% прямо заявляют, что плохого оказалось куда больше, и 82% уверены, что если бы перестройки не было, то их жизнь либо стала бы лучше, либо уж точно не стала бы хуже.

Перестройка, если говорить честно, – это политика повальной лжи, выдаваемой за откровения; политика развязывания конфликтов и пролития потоков крови, объявляемая политикой отказа от использования силы; политика провозглашения высшей ценностью разрушения как такового, выдаваемая за перестройку всех сфер общественной жизни.

Поэтому если всерьез обсуждать то или иное скандальное заявление Горбачева просто смешно, то обсуждать, тем более всерьез, не начать ли в стране новую перестройку, просто аморально. Это примерно то же самое, что обсуждать, не устроить ли новое гитлеровское нашествие на Россию. То есть предел аморальности.

Перестройка Горбачева принесла нашей стране бедствия, сопоставимые с бедствиями от нацистского нашествия и мало отличающиеся от тех бедствий, которые понесла Германия в результате гитлеровской авантюры. Нужно признать, что Горбачев – величайший преступник в истории, перед преступлениями которого меркнут преступления вождей Третьего рейха. Гитлер уничтожал другие народы и другие страны, чтобы возвеличить свою, и привел ее к катастрофе. Горбачев разрушал свой народ и свою страну, и результатом не могло быть ничего, кроме катастрофы. И его перестройка – величайшая катастрофа и преступление в истории. И его, и ее таковыми и нужно признать. И действительно, после всех его последних выступлений встает вопрос о необходимости ввести уголовную ответственность за отрицание преступности перестройки и попытки ее реабилитации.

Было бы странно считать нынешнее положение России и нынешнюю систему власти и экономики в РФ оптимальными. Только, во-первых, не капитану, посадившему корабль на рифы, упрекать уцелевших после катастрофы в том, что они продолжают путь на том, что удалось восстановить.

Во-вторых, система требует развития, и никто не говорит иного. Эта система стала баррикадой, остановившей начатый в конце 1980-х погром. Она сдержала его и создала фундамент строительства нового. Его нужно строить, опираясь на волю народа. Планы строительства так или иначе были обрисованы в предвыборных статьях Путина и его указах от 7 мая 2012 года. Их нужно выполнять. Да, они выполняются с трудом и не во всем, в первую очередь потому, что движение вперед всегда невыгодно тем, кто стремится назад. И их исполнение встречает явное сопротивление всех тех, кто хотел бы вернуть страну в 1990-е годы, принесшие ей бедствия, а им – обогащение.

Призывы вместо работы по их исполнению устроить вторую перестройку на самом деле есть отчасти попытка сыграть роль мухи из басни Лафонтена и Крылова, кусавшей лошадь, когда та везла телегу, а отчасти – откровенная попытка сорвать эту работу, как перестройка сорвала четверть века назад все планы реального промышленного и социального строительства и созидания, которые имелись в стране.

Путин предложил программу действий, так или иначе поддержанную большинством. Но есть меньшинство, которому она невыгодна и которое будет сопротивляться ее реализации.

Но демократия – это политический режим, при котором происходит выполнение воли большинства.