МИЛЛИАРДЕР

    Эту историю, о которой я расскажу, конечно, не один в один, так как я ее  на диктофон не записывал, а слушал, рассказала мне моя теща Мария Моисеевна, когда я был в отпуске в станице Обливской.

   Весна. Утро. На порожках дома Бубликовых   сидит хозяин Иван Петрович и, прищурив правый глаз, внимательно смотрит на солнце, поднимающееся из-за бугров. Он следит, как оно медленно выплывает  и говорит: давай, греби, греби, на тебя надежда, потом закрывает глаза и минут через пять открывает их.

- Эх, паразит, - весело говорит он, пританцовывая ногами. – Не набрехал. Как написал ловко. Не придерешься. Правильно мужик толкует. Есть Солнце. Оно светит и есть мозги человека. И когда их соединить…

   Он отодвигает в сторону тоненькую брошюрку, достает из кармана десять рублей и так внимательно смотрит на них, что на лбу натягивается кожа, и морщины исчезают.

- А, как он советует, - в душе Ивана Петровича начинается подъем, и мысли, как бы в пляс идут. - Нужно, значит, все изучить до мельчайших подробностей. Запомнить, чтобы все деталюшки отложились в мозгах. И тогда…

   Он начинает мечтать, а о чем может мечтать поселковый мужик, у которого двор и хатенка, да пара рук, заезженных работой, догадаться не трудно.

   Иван Петрович  крутит десятку, закрывает глаза, потом снова начинает ее вертеть и снова закрывает глаза… Это происходит до тех пор, пока из кухни не выходит Мария Федоровна, его жена, с двумя ведрами мусора.

- Мария, - кричит Иван Петрович. – Хватит тебе ведра таскать. Хватит нам бедновать, да хребты к земле пригибать. С наукой скоро мы станем…

   От следующих слов мужа у Марии Федоровны  из рук вываливается ведро. Мусор рассыпается по двору.

- Очумел от книжек, в последние месяцы не отлипаешь от них, - говорит она.  – Кем это мы станем с наукой?

- Ты это, - говорит Иван Петрович. – На науку не наезжай. Она построила такую штуку, которую еще не строили. Называется  БАК.

   Мария Федоровна не в курсе таких слов. Она далека от большой науки. Все время в хозяйственной  вертится, а хозяйственная наука, то мычание, то визг, то кудахтанье…

- Это что еще за БАК?

- Большой андронный коллайдер, - небрежно бросает Иван Петрович. -  Он такое  вытворяет, что скоро мы всю Вселенную узнаем. Что, где и почем? На него миллиарды долларов загнали.

- Вот нам бы такие гроши, - вздыхает она.

- Будут. Я вот почитал одну научную книжку и мыслишку там одну  нужную прибрал в мозги. Теперь я должен сам мозгами потрудиться. Так что скоро мы станем миллиардерами.

   У Марии Федоровны от этих слов вываливается и второе ведро.

- Что ты мне мусоришь, - говорит Иван Петрович.

- Ты сам, как мусор стал. Одурел. Миллиардерами. Это где же мы сможем столько наворовать. Брешет твоя наука. Это если продать весь наш поселок. И то…

- Вот люди, - возмущается Иван Петрович. – Как что не по их нему, так сразу в дурака записывают. Критики. Как бездомные собаки стали. Одна гавкнет и все остальные за ней. А туда гавкнули или не туда – им все равно. Лишь бы гавкнуть.  Я сейчас расскажу тебе, что в некоторых книжках я прочитал. Просвещать тебя бездонную темноту буду. Вот один ученый пишет, заметь: известный, а не тарахтай какой-то, что были такие люди, как атланты.

   Мария Федоровна присаживается рядом с мужем. Она хочет послушать, какие же раньше люди были.

- Они обладали огромной психической энергий, - начинает Иван Петрович, он доволен, что нашел слушателя. - Эта энергия, которая  из мозгов выходит. Атланты и могли ее концентрировать.

- Консервировать?

- А ты умная баба. Угадала тенденцию.  Сейчас все ученые бьются, как консервировать энергию. Ну, об этом потом. Концентрировать. А что это такое? Вот если ты возьмешь лупу, начнешь через нее пропускать солнечные лучи, а потом направишь на травку, так травка и загорится. Вот так и наш мозг может…

- Загореться что ли? – перебивает Мария Федоровна. -  Куда ему еще больше гореть. Он уже дымить стал. Скоро пепел начнем выгребать.

 - Да не загорится, - морщиться Иван Петрович. – Наш мозг может концентрировать мысли. Поняла. И вот этой психической энергией атланты воздействовали на волновые свойства камня, - Иван Петрович не объясняет волновые свойства камня, он и сам толком не понимает их, но верит, что они существуют, - поднимали их и строили египетские пирамиды. Понимаешь. Психической энергией. Это же. – У него нет слов, чтобы выразить восхищение. - Стоят, запускают энергию из мозгов, а она и перетаскивает многотонные камни по воздуху, - очередное восхищение, -  на какую хочешь высоту.  Мне египетские пирамиды, конечно, не нужны. А вот в другой пишут, что мозг человека обладает излучением, - это загадка для Ивана Петровича, -   и если в мозгу сформировать образ  какого-то предмета, ну, например, образ грошей, - это уже не загадка, а то, что всегда не хватает ему. - Десятки или сотни, то  этот образ, когда его  вынесет излучение мозга, столкнется с излучением Солнца и образ материализуется. Гроши настоящими получаются. Главное – это создать их образ в мозгах, настроиться на волну грошей. Понимаешь.

- Не понимаю,  - Мария Федоровна поднимается с порожек, подметает рассыпанный мусор, и сбрасывает в ведра, - но  в дурдом такие мысли  заведут тебя точно.

- Опять, - вздыхает Иван Петрович. – Не угодил. Мозги у тебя коровой, свиньями и огородом забиты. Прочищать их нужно. Катарсис сделать.

   Силен стал Иван Петрович в словах. Такие рассыпает, что Мария Федоровна только моргает глазами, но свое не упускает.

- Это что ещё за катарсис?

- Очищение, - снисходительно говорит Иван Петрович. – Весь мусор выкинь из головы, очищайся и настраивайся на волну моего понимания. А если не настроишься, то ни хрена и не поймешь. Ругаться только будешь. А дурдом? Кто об этом пишет, в дурдом  не попал же. Трепят его, полоскают со всех сторон, а толкового ничего не могут возразить. Завидуют.  Мне нужно только хорошенько потренироваться, чтоб миллиардером стать. Я вот и тренируюсь. И ты мне не мешай. Я должен сконцентрироваться, настроиться. А если будешь мешать, то я телепортирую.

- Отучился ты от житейских слов. Все они у тебя, как прокисшая  капуста стали. А ее одни только свинью и жрут. А это что за зараза? Телепортирую.

- А я вот здесь во дворе полетаю, а потом в другой конец Вселенной махну. Телепортируюсь.

   Иван Петрович, несмотря на крики жены: во дворе полно мусора, а ты сконцентрироваться, да телепортироваться хочешь - уходит в дом и ложится на кровать.

   На следующий день Мария Федоровна снова видит мужа на порожках. И так дней десять подряд.

   «Чокнется он от таких книжек, - думает она,- дурачком станет. Ночью уже заговариваться стал: концентрация, гроши, миллиардер.Ночью уже стал, как это - концентрироваться.  Нужно что-то делать».

   Решила Мария Федоровна выхватить мужа из беды. Выхватить то она выхватила его из одной беды, а в другую поместила.

   Пошла она к соседу Андрею Ивановичу, который работает главврачом в поселковой больнице.

- С Иваном  неладное, - сказала она. – Ты бы Андрей поговорил с ним. Он деньги из воздуха хочет делать. Миллиардером думает стать.

   От миллиардера в голове Андрея Ивановича начинают пошаливать мысли, но  он пресекает их.

- В поселке миллиардером невозможно стать, - твердо говорит он.  

 - И я ему это говорит. Да он каких – то городских книг начитался. Может что-то с мозгами не так стало. Говорит, что концентрироваться нужно. Гроши в мозгах представлять. Ты бы нажал  на него. Положил бы его на недельку в больницу. Проверил бы. И мозги  выправил бы ему. А то боюсь, что попортится он.

- Да, - тянет Андрей Иванович, выслушав отрывочный  рассказ Марии Федоровны. -  Дело не важное. Только это не нужно ему говорить, что он маленько не туда полез. Тут нужно по другому. Если говорить человеку в лоб о его болезни, то еще хуже будет. Тут нужна тонкость. Надо отвлечь его от этой идеи. Заменить его мысли другими. Иван у тебя такой, что пойдет по поселку и начнет эту мысль распространять и весь поселок еще заразит. А люди у нас на гроши падкие. Начнут всякой чертовщиной заниматься. Не переживай. Я это сделаю.

   На следующий день Андрей Иванович, захватив  термометр, аппарат для измерения давления, появляется во дворе Бубликовых.

   Иван Петрович сидит на порожках и внимательно рассматривает десятку. Андрей Иванович спрашивает о здоровье.

- В норме, - отвечает Иван Петрович. – Вот сижу и  концентрируюсь.

- А я пришел посмотреть Марью, - говорит Андрей  Иванович, он же любитель тонкостей, - вчера приходила ко мне. Жаловалась на здоровье.

Голова побаливает. Пойду посмотрю.

   Тонкость Андрея Ивановича перебивает Иван Петрович.

- Брешешь. Это вчера она ходила к тебе жаловаться на меня. И ты пришел меня проверить.

   Андрей Иванович хотел было сделать круть, да верть, да не успел, перебили его.

- Я Андрей все вижу, потому что я концентрированный. Ты послушай, что я тебе расскажу, а потом проверь меня.

   Иван Петрович рассказывает Андрею Ивановичу то, что вчера говорил жене.

- Может оно и так, - говорит Андрей Иванович и думает, что перечить Ивану Петровичу не стоит, он даже слегка побаивается его концентрации, да еще и того,  а  вдруг он вспыхнет,  и не уломаешь, мысли, наверное, крепко мозги заели, начнешь выкорчевывать и может так получиться, что нужную выковыряешь, а не нужную оставишь или лишних набросаешь, тут тонкость нужна - но  я вот вижу по твоему лицу, что здоровье твое, как бы   не в норме. Бледное оно. А ну дай я температуру померяю.

   Андрей Иванович меряет температуру, заставляет Ивана Петровича вытянуть вперед руки, правой рукой попасть в кончик носа, потом сделать то же самое левой, слушает  сердце, меряет давление, потом хмурится, покачивает головой и заканчивает: сердце Иван твое шалит, нужно в больнице хотя бы недельку полежать.

- Да не болело оно у меня никогда.

-  Ты можешь это и  не чувствовать.  – Андрей Иванович настроен на тонкость, а лучшей тонкостью он считает хитрость. - Оно в тихую скребет тебя, а ты и не слышишь. Не хорошая эта вещь. Скрытно  подберется и свалит.

   Застряла эти  мысли у Ивана Петровича. Начали из под тишка  грызть.  Андрей Иванович врач. Лучше знает. А Андрей Иванович нажимает, да еще такие истории о срытых болезнях сердца рассказывает, что в душе Ивана Петровича даже холодеет.

   Согласился Иван Петрович, что недельку в больнице нужно полежать, а то…

   «А то» Андрея Ивановича еще больше растревожило Ивана Петровича, и на следующий день он пришел   в больницу. В затрёпанное, хиленькое здание, глядя на которое, мелькает мысль, что, если крепко топнуть ногой, то оно развалится.

   Как говорили в поселке в эту больницу лучше не ложиться.  Из неё не домой попадешь, а вывезут за переезд, где кладбище, но Иван Петрович подавил  эту мысль. Главврач – его знакомый и за переезд не вывезет.

   На пороге его одернула уборщица.

- Куда?

- К Андрею Ивановичу.

- А я после тебя следы твои  смывать буду.  На цыпочках иди.

   На цыпочках Иван Петрович и вошел в кабинет Андрея Ивановича.

- Вот и хорошо, что пришел.

   Присел Иван Петрович на стул и стал слушать Андрея Ивановича.

 - Сейчас коечку тебе найдем и подлечим сердечко. А свои исследования пока забрось, они сильно давят на сердце. Полежи, отдохни, мы тут тебя таблетками, витаминчиками, да укольчиками и поднимем. Сил наберешься для концентрации. Правда, у нас некоторых таблеток не хватает, да Марья может пойти в аптеку и купить, а если у нее забот много, то пусть мне даст деньги, - это тоже тонкость Андрея Ивановича, - я сестру мигом пошлю.

   Определили Иван Петровича  в самую крайнюю палату.

- Сама лучшая, - сказал Андрей Иванович, не заходя в палату. – Иди, ложись, отдыхай.

   Зашел Иван Петрович в палату и чуть было ходу назад не дал, но сдержался. На одной из коек двухметровый мужик лежит. Хрипит во всю, задыхается,  живот ходуном ходит, лицо красное и вздутое, так и кажется, что сейчас лопнет и всю палату кровью зальет. А рядом другой. Высохший, что даже кости видны.

   Ночь не спал Иван Петрович. Разыгралось воображение. Все казалось ему, что лицо у мужика лопнет, а высохший поднимется и  начнет костями бросаться.

   На следующий день при утреннем обходе Иван Петрович отозвал Андрея Ивановича в сторону и стал просить.

- Андрей, положил бы ты меня в другую палату, хоть на пол, куда – нибудь подальше бы засунул, -  сказал  он, - а то в этой лежат одни хрипящие и умирающие. Страшновато мне. Кажется, что сам умираю. Да и все не так, как дома. Стены ободраны, с потолков штукатурка падает. Линолеум в дырках.  Медсестры, как мне сказали, злые, как собаки. Дашь грошей, тогда они и делают. А не дашь, так шыряют иглой, что сердце чуть не выскакивает.

- Других палат  нет, - ответил Андрей Иванович. – Нужно приспосабливаться.  А обстановка. Так денег не дают на ремонт. А зарплата, какая у медсестер. Потерпи. Волю напряги. Дам я тебе ваты. Уши заткни. А не хочешь видеть, так глазами в подушку уткнись и спи.

   Вторую ночь тоже не спал  Иван Петрович, хрип соседа сбивал, казалось ему, что вся палата задыхается, днем погулял он по двору, а подошла третья ночь, дрожь его начала бить и  тревога в сердце появилась, и мысль прибилась: усну или не усну?  Опять сосед хрипит, да так, что у Ивана Петровича   сердце, как отбойный молоток стучать стало. А соседа справа под утро вынесли.

   На четвертый день попросил  Иван Петрович отпустить его домой. А Андрей Иванович ни в какую. Послушал сердце Ивана Петровича, а оно и, правда, стало с перебоями работать. Хмыкнул Андрей Иванович: здоровое же было, а тут свалялось. Ну, да перенервничал человек. Пройдет.

- Нельзя, Иван, тебе домой. Нельзя. По дороге и сердце может прихватить. Лежи, отдыхай, а мы тебя вылечим. Это у тебя от того, что книжек  много начитался, да вздумал миллиардером стать.

- Да забыл я уже об этом. Не до грошей мне сейчас. Как бы из этой тюрьмы выбраться.

- Ну, уж и тюрьма.  Решеток на окнах нет. Палаты большие. Все в белых халатах. Вредничаешь. Хоромы тебе нужны. Я же добро тебе делаю. Лечу. Тут если что случится, то я рядом. А дома? Кто тебе поможет.

   Иван Петрович упирается, а Андрей Иванович его ломает.

-Да, страшно мне тут. Вечером сосед живой, а утром окоченелый. Вечером разговаривает, а утром молчит. Как бы со мной такого не случилось. И ухода как бы нет. Ты когда из больницы домой, в твоем кабинете водку пьют, а потом пьяными и колют нас.

- Это ты напрасно. Понемножку пьют. Лечить вас нелегко. Расслабиться же нужно.

- Так оно, то так, - тихо сказал Иван Петрович и, глядя, как нахмурилось лицо Андрея Ивановича, все так же тихо добавил. - Мне б домой выбраться. Вот сердце раньше не болело, а сейчас заболело.

   Эти слова Андрей Иванович, конечно, пропустить не мог. Он не то, что обиделся, а посчитал, что это хотя и правда, но не главврачу её же высказывать. Тонкость нужно больному соблюдать. И с хода  взял Иван Петровича.

- Хочешь сказать, что мы виноваты? Залечили.

- Да, нет. Просто к слову пришлось.

- Ну, это другое дело, - помягчел Андрей Иванович. - Это, Иван, напряжение у тебя от книжек сходит. Как сойдет, так и сердце восстановится. У нас тут все грамотно.

   Ушел Андрей Иванович  в свой кабинет, а мысли нехорошие и не до тонкостей ему.

   «Эх, забрал я его сюда. Думал, добро сделать. А не нужно было. Сердце действительно стало пошаливать у него. Выписать завтра к чертовой матери. И пусть мотает.  А если его дома прихватит.  Нет. Нужно держать. Лечить. А то, если выпишу, а он того…  И мне: с больным сердцем выписал. А в больнице нет: боролись, все силы прилагали. Послушал эту дуру Марью Федоровну».

   Через  неделю пришла Мария Федоровна в больницу, раньше не могла, сама лежала дома с высокой температурой, зашла в палату, посмотрела на Ивана Петровича и охнула. Осунулся, высох, да и сердце колошматит в груди так, словно разорвать ее хочет.  

   Мария Федоровна к Андрею Ивановичу: не был такой Иван,  выписывать нужно.

   Помялся Андрей Иванович и рукой махнул

- Ладно, выпишу. Только  пиши расписку, что забираешь домой, и он пусть напишет, что согласен домой. Завтра отпустим. Подорвали его книжки. Да эта штука: миллиардер. Приходи завтра и забирай.

   Утром пришла Мария Федоровна и в палату к мужу, а койка пустая.

- Ну, слава Богу, - сказала она, - выписали, наверное, сам домой пошел.

   В это время вошел в палату Андрей Иванович.

- Спасибо, Андрей. Выписал Ивана. Дома он поздоровеет. Дома и стены помогают. И воздух свежий, и молочко парное и от коровы, и от козы.

- Да, - протянул Андрей Иванович, не глядя на нее, - выписали его, Мария, только в морг. Срубили его книжки.  – Он начинается злиться и не обращает внимания на Марию Федоровну, которая сидит на койке, обхватив голову руками, и раскачивается со стороны в сторону. – Миллиардером захотел стать. Гроши из воздуха делать.  Сейчас пишут все и всё, что хотят, а вот такие, как Иван читают их. Эх. Скоро зима. А чем я буду больницу отапливать. Дров нет. Угля тоже. Наверное, как Иван засяду за концентрацию мысли и буду делать и дрова, и уголь из воздуха.