ЦАХАЛ: Командир дивизии "Голани" не любит слез

Этот совсем молодой человек, ему 41 год, не любит слезы солдат на похоронах погибших, не верит в технологические новшества в боях. Он согласен говорить о своих друзьях только из-за круглой даты: 65 лет со дня создания пехотной бригады «Голани».

В комнате комдива Янива Асора на стене висит единственная фотография: это изображение его друзей и майора Рои Клайна, награжденного «Знаком доблести» за поведение во время боя за поселение Бинт Джбейль во Второй ливанской войне 2006 года.

Фотография была сделана в начале июля 2006 года в 51 батальоне «Голани», который только что завершил полковые учения. Приехал ответственный за безопасность учений Гварам Галили и подполковник Асор, тогдашний командир батальона, попросил его сфотографировать всю группу офицеров. Они стояли тесной группой, обнявшись за плечи, все были усталы и оптимистичны, вся жизнь впереди.

Через несколько дней началась Вторая ливанская война. Замкомбат Клайн, замкомроты Алексадр (Саша) Шварцман, командир отделения Амихай Мерхавия погибли в бою за Бинт Джбейль. Вместе с ними погибли старший сержант Охад Клаузнер, сержант Шимон Адега, сержан Асаф Амар. Несколько других участников той фотографии были тяжело ранены. «Эта фотография со мной всегда, в основном из-за моих друзей, которых очень не хватает, из-за ощущения дружбы и братства, которые всегда были и остались с нами», говорит командарм Янив Асор.

Со времени окончания Второй ливанской войны Асор категорически отказывался от интервью. Только из-за круглой даты рождения «Голани» он согласился поговорить с журналистами.

«Я малая часть, малый винтик в этой военной машине. Еще не могу ничего рассказывать о происшедшем, не пришло время, необходимо, чтобы осела пыль, это занимает время», говорит Асор.

О Бинт Джбейле и длительном бое за этот населенный пункт в Ливане, он говорит сдержанно:

« Невозможно выйти из такой ситуации без того, чтобы она не повлияла существенно на твою жизнь. Все что вы делаете потом, выглядит иначе. Ты вдруг понимаешь чувства людей острее и лучше, когда погибают твои друзья жизнь уже не идет как прежде, ты буквально собираешь себя и пытаешься идти дальше».

Асор рассказывает:

«Когда мои солдаты на учениях, я иногда вспоминаю войну, как она шла, я чувствую ее на вкус, на запах. Я проживаю ее заново, пытаюсь воспроизвести свои действия. Говорю себе, что надо быть скромнее, сдержаннее. Я не могу судить поведение солдат до боя. Скажу, что до начала той войны у меня был командир взвода, которого я хотел сменить, не успел. В войне он проявил себя героем, на войне все по-другому.

В Бинт Джбейле был бой героический, простите меня за эти слова, но это так. Дрались местами в рукопашную, в ближнем бою, у нас в первые полчаса было 8 пострадавших, у террористов – 30 убитых. Продолжался бой 21 час, за каждый метр буквально. Голани показало себя во всей красе, умением и волей, смелостью и непреклонностью, упрямством и воинским умением, на зубах, как говорится. Мы перевернули чашу весов в нашу пользу, уничтожили террористов, никто не ушел у них, и победили. Мы похоронили наших погибших, простились с ними. Давили врага без уступок и поблажек.

После боя нам дали отдых, мои ребята встретились с родными. Потом все вернулись обратно в Ливан. На мой взгляд, что-то в стране упустили в этой войне, не осветили что ли. Очень быстро все вернулись на критику, на промахи, на провалы в обслуге, на протесты резервистов и так далее».

Через короткое время после окончания боя за Бинт Джбейль стало известно о подвиге замкомбата Рои Клайна, который накрыл телом гранату и спас своих солдат.

Для всех Рои Клайн стал фигурой героической, о нем рассказывают легенды и истории. Все, правда. Для полковника Асора он, конечно, остался просто Рои, замкомбатом, ближайшим другом, человеком с которым они делили судьбу.

Каждый день за полчаса до сна они выпивали по кружке крепчайшего кофе и после душа говорили обо всем на свете, о семьях и своих детях, о жизни и вере, о будущем и прошлом, как беседуют близкие люди. Они вскакивали утром и бежали в темноте обязательный 5-километровый кросс вместе с солдатами.

«Я доверял ему во всем с закрытыми глазами как говорится, думаю, что и он мне доверял также. Он был хладнокровный профессионал, все просчитывал. Все это смешано с его прыжком на осколочную гранату. Подходит Рои эта история, если честно, потому что он был потрясающим человеком, очень настоящим», рассказывает Асор.

- Когда Клайн погиб, что вы сказали своим подчиненным?

- Ничего не сказал, только отдавал приказы, как автомат. Тик-так, приказ. Ничего не сказал никому.

За две недели до Дня Памяти комдив Янив Асор начинает обходить семьи своих павших подчиненных. Офицеров и солдат. Каждую семью он помнит и знает, сообщает NRG.

«Закрываю глаза и всех тут же вижу, помню их всех, живу с этим. Я им приказы отдавал, я шел с ними вместе, принимал решения, несу за них всю ответственность», признается комдив.

Асор мошавник из Негева. Мошав называется Мивтахим. В Голани попал вслед за старшим братом. О военной карьере не думал вовсе, хотел стать фермером, как родители. Но влюбился в Голани и остался. Продвигался шаг за шагом в военной карьере. Говорит, что в Голани сегодня за каждую офицерскую должность борются по 6 кандидатов, на должность боевого офицера. Призывники хотят попасть в Голани сегодня, мечтают об этом, ищут протекции.

- Годами Голани считалось типичным подразделением «второго Израиля», так?

- Это дивизия пехоты, представляет народ Израиля, как он есть, репатрианты, кибуцники, светские, религиозные, городские, мошавники. В Бинт Джбейле погибли ребята, которые приехали из Австралии, России, Эфиопии, из Ришона, из Ашдода.. Парни из всех слоев общества. Никого мы не выделяем, ничего такого особенного, веди себя, как все, и ты получишь свой шанс, все равны в армии.

- У вас есть претензии по поводу освещения в прессе Второй ливанской 2006 года?

- В известном смысле, конечно, есть. Например, бой за Бинт Джбейль все пропустили. Вместо этого писали «провал» или «трагические столкновения» или еще что-нибудь негативное. Это война и это ее лицо. Я не ледяной человек, я потерял там своих подчиненных и друзей. Каждого погибшего я знал, с каждым дружил. Один, Асаф Намер, не мог усидеть в штабе, пришел ко мне и буквально выбил у меня участие в бою. Саша Шварцман, я с ним говорил по связи, умирал и умер, я это слышал. Мерхавия, который примчался с офицерского курса, это герои, потрясающие люди, высочайшие профессионалы военного дела, лучше их нет. Вижу только один просчет в той войне, что ребята погибли. Но это война. Ничего нельзя отыграть назад, ничего нельзя переиграть. Это не кино в Голливуде, когда с белым лицом раненый говорит: Передайте моей жене, что я люблю ее. На деле все иначе, секунда, и все.

Каждый день мы видим, как наш враг напуган и осторожен из-за той войны. Они сидят в норах, как крысы. Пусть только попробуют чего-нибудь. Стоит уважать противника, отдать ему дань уважения. Я не шучу по поводу врага, враг есть враг, надо это помнить всегда. Мы – готовы в любую минуту. Голани – здесь.

Сегодняшние призывники лучше нас «стариков», 90 года призыва. По всем параметрам они лучше нас, умнее, cмелее, выносливее. Никаких вне уставных столкновений между «стариками» и новобранцами в Голани нет и быть не может. Это просто невозможно. Вопрос странный, в Голани все равны.

Материал подготовил Ханаан Стольц