Ястребы на Чёрном море.Кого пугаем или Путин проверяет боеспособность Шойгу ?

В акватории Черного моря проведены крупные учения. Они снова начались не по плану, заранее известному и согласованному с командованиями всех задействованных сил, а по вводным, поступающим из Генштаба. Приказ о начале учений был отдан в  4 утра 28 марта с борта президентского самолёта, на котором ВладимирПутинвозвращался из ЮАР. Это снова делает учения проверкой готовности действовать так, как это придется делать в боевой обстановке, а не как в заранее отрепетированном спектакле. Такие проверки боеготовности, согласно приказу министра обороны, теперь станут регулярными.

Внезапность таких крупных учений всполошила наших соседей, включая сюда несколько депутатов украинской Верховной Рады. Однако глава пресс-службы украинского МИД заявил, что Украина всё же была предупреждена об учениях за шесть дней.  Хотя пресс-секретарь главы России Дмитрий Песков ранее справедливо заметил, что в соответствии с международной практикой учения, в которых задействованы до 7 тысяч военнослужащих, – не требуют предварительного уведомления соседей и являются суверенным правом любой страны.

Теперь о задействованных силах и целях проведения учений.

Одной из главных составляющих стали силы флота, поскольку отрабатывалась в первую очередь морская десантная операция. По сообщению МО, в учениях принимали участие около 30 кораблей. Среди них большие десантные корабли (БДК) Черноморского флота «Азов», «Саратов», «Николай Фильченков» и «Новочеркасск». А также БДК Балтийского флота «Калининград» и «Александр Шабалин», которые только на днях прибыли в Новороссийск после очередного похода в Средиземное море с очередным же заходом в сирийский Тартус. Последние выполнили роль ложного десантного отряда кораблей, то есть не имели на борту десанта, но выполняли отвлекающий маневр, имитирующий десантную операцию. Тогда как первый отряд кораблей выполнил комплекс учебных задач по противовоздушной и противоминной обороне на переходе морем и провёл успешную высадку десанта из состава 810-й отдельной бригады морской пехоты на побережье Краснодарского края.

Другой составной частью учений, привлеченной к выполнению боевых задач на том же театре военных действий, стали: 45-й полк специального назначения ВДВ (дислоцированный в Кубинке, Московской области), подразделения 106-й гвардейской бригады ВДВ (Тула) и спецподразделения ГРУ Генштаба. Эти силы были подняты по тревоге и переброшены транспортной авиацией в район проведения учений. Они и должны применяться подобным образом, являясь наиболее мобильными и готовыми к немедленному применению в любой точке, удалённой от мест постоянной дислокации. По сути это так называемые «силы быстрого реагирования», -- ставшие популярными в мире именно под впечатлением от возможностей отечественных ВДВ. И для них внезапный подъем по тревоге с вылетом в незнакомый район для решения боевой задачи – не является чем-то удивительным или выходящим из ряда вон. Это и есть нормальная форма их боевой подготовки. В этом смысле все разглагольствования отдельных личностей о том, что, мол, кроме ВДВ и СпН ГРУ больше некого привлечь к «внезапным проверкам» – не более чем непонимание задач и целей учений. В случае возникновения реальной угрозы безопасности именно эти подразделения первыми будут решать боевые задачи, перебрасываться в район угрозы и взаимодействовать с другими компонентами вооруженных сил.

На других целях и задачах учений также стоит остановиться подробнее.

Очевидно, что решение министра обороны и начальника Генерального штаба регулярно проводить проверки боеготовности в обстановке, максимально приближенной к боевой – появилось не на пустом месте. Именно такая форма боевой подготовки позволяет максимально полно выявить состояние парка военной техники, огрехи в боевой подготовке личного состава и проверить навыки командного состава в управлении подразделением, а не в написании отчетов. А крупный масштаб учений, широкая география их проведения и привлечение разнородных и разновидовых сил под единым командованием – обусловлены необходимостью качественно готовить к реальным боевым действиям не только сами подразделения, но ещё и командный состав на стратегических направлениях, а также высшее звено управления вооруженных сил. Поэтому необходимо не только поднимать по тревоге отдельные части (такие проверки проводились всегда, часто ограничиваясь проверкой штатного состава и исправности техники), но и давать боевую задачу, требующую взаимодействия различных сил – авиации, сухопутных войск, флота, подразделений обеспечения, связи и других – на широком театре военных действий, по единому сценарию. То есть именно так, как это и происходит в реальных боевых действиях, когда задействованы все компоненты вооруженных сил, а боевые задачи диктует не заранее согласованный план учений – а противник.

Эта задача понятна. Именно это имел в виду Сергей Шойгу, когда сказал, что «после первых внезапных учений в феврале командование стало больше уделять внимание штатной боевой технике подразделений и боевой стрельбе. Тогда в основном оценка была неудовлетворительная. Сейчас более-менее без огрехов». Собственно, вероятность получения боевого приказа в любое время и заставляет командование подходить к боевой подготовке личного состава и к состоянию вверенной техники со всей ответственностью.

Но кроме этого, в проведении подобных учений есть и другой аспект. Он касается одного из предназначений вооруженных сил – в мирное время обеспечивать безопасность государства и государственные задачи самим фактом своей готовности действовать в любой обстановке. Это значит -- не только не допускать у вероятного противника мысли о возможности агрессивных действий, поскольку они будут чреваты потерями и поражением.

Это значит ещё и то, что в мире уважают и считаются только с сильным. С древнейших времён мало что изменилось. И никакая дипломатическая работа или взывание ко здравому смыслу «мирового сообщества» – не будут услышаны до тех пор, пока не будут подкреплены возможностью воздействовать на ситуацию, чтобы повернуть её в нужном русле. Воздействовать различными средствами, в том числе и силой, если другие возможности исчерпаны. Только с этим будут считаться, и только тогда сообщество т.н. цивилизованных государств будет уважать мнение другого государства.

Эта цель нынешних учений достигнута – у них есть реакция «международного сообщества». И представитель американского госдепартамента Виктория Нурланд, и руководство Грузии, которое как раз завершает в регионе наших учений свои, совместные с США, и украинский МИД – все высказались в том смысле, что никакой угрозы для себя они не видят. В переводе с дипломатического языка это значит «мы не испугались». Однако наличие такой реакции означает, что учения заметили и приняли к сведению. И в некотором роде вой, поднятый представителями украинских и крымскотатарских националистов в том смысле, что «Россия проверяет на прочность руководство Украины, демонстрирует силу и хочет оказать давление и деморализовать местных жителей» – очень показателен. Он означает одно – то, что Россия обладает в Черноморском бассейне силой и возможностью её применить по своему усмотрению, понято. С этим теперь придется считаться всем.

Ещё многие наблюдатели связали учения с обстановкой вокруг Сирии: с признанием марионеточной оппозиции законной сирийской властью; с новыми вбросами идей о создании «бесполетных зон» над сирийской территорией; с попытками вооружать боевиков официально. Ну что же – не стоит разочаровывать наблюдателей. Мы никого не пугаем, а только продемонстрировали возможность морского и воздушного десанта при поддержке сил флота и авиации. Это – наша возможность, которую придется учитывать и с которой придется считаться. Вне зависимости от того, где и когда мы намерены такой возможностью воспользоваться. Считаться с нами многие уже отвыкли. И если заново приучить можно только демонстрацией силы – так тому и быть. 

Александр Горбенко

Родился в 1977 году в семье военных. Служил срочку на Флоте. Женат, двое детей (пока). Интересы: история, военная история, военная техника.

Прежде чем говорить о наших задачах в новой расстановке сил в мире, хочется сначала понять, какова же эта расстановка, и что в ней сейчас меняется?

Итак, США объявили о том, что для них заканчивается «десятилетие войн». Это должно означать отказ от прямого вмешательства американских вооружённых сил в так называемые «проблемы безопасности» по всему миру. Мы уже выяснили, что немалая часть этих проблем создана самим вмешательством США. Тем не менее, теперь американцы, вроде бы, намерены устраниться от роли главной военной силы в мире, оставив решение «проблем» своим партнёрам по НАТО. А также другим региональным силам, с которыми планируется развивать более тесное «партнёрство».

Действительно, нам активно намекают на желательность возобновления сотрудничества, Ирану «дали шанс» исправиться, собираются «пересмотреть позицию» по способам прекращения войны в Сирии. Что бы это значило? Неужели в самом деле что-то меняется, и мы больше не увидим «продвижения демократии» на штыках боевиков террористических организаций и высокоточных боеприпасах НАТО?

На мой взгляд, американская военная политика не меняется.

Она продолжает начатое несколько лет назад. О более гибком и комплексном подходе к решению внешнеполитических задач США говорится ещё в «Стратегии национальной безопасности» издания 2010 года, где значение вооружённых сил сократилось по сравнению с предыдущим изданием. Вместо этого было предложено более активно использовать для достижения целей невоенные методы борьбы и разрабатывать новые. Если в эпоху Буша-младшего главным инструментом внешней политики США назывались вооружённые силы — то они и входили открыто в Ирак и Афганистан, усиливали своё присутствие в мире под предлогом угрозы, исходящей от государств «оси зла». Результаты такого похода не привели к достижению цели. А целью, напомню, вполне официально является «мировое лидерство» и никак иначе. Для удержания этого статуса не менее официально считается необходимым не допускать появления доминирующих сил в регионах, где США имеют т.н. жизненно важные интересы. Прямое военное давление не привело к решению этой задачи. Региональные лидеры стали крепнуть, несмотря на все усилия США. И тактика стала меняться.

Одновременно с внутренней американской стратегией в 2010 году же была принята новая стратегическая концепция строительства объединенных вооружённых сил НАТО (ОВС НАТО). Она называется «Активное вовлечение, современная оборона». В ней решено активней привлекать к операциям на удалённых театрах военных действий вооружённые силы других членов НАТО вместо американских. А также развивать «партнёрство» в военной сфере с государствами, не входящими в альянс. Собственно, это и означает устранение американских вооружённых сил от прямого участия в конфликтах. И, как мы видим, этот подход применяется на практике уже несколько лет, когда в череде локальных войн задействованы европейцы, турки или даже силы, на первый взгляд, враждебные НАТО, но используемые для достижения поставленных задач. В некотором роде такое использование сторонних сил тоже можно считать партнёрством, хотя цели НАТО и используемых сил (например, радикальных исламистов), очевидно, совпадают только в локальном приближении. Тем не менее, они используются, поддерживаются, обучаются и вооружаются. Почему?

Ответ на этот вопрос не укладывается в официальную риторику, особенно если вспомнить глобальную войну с терроризмом, провозглашённую младшим Бушем. Ведь победа в этой войне не только не одержана, но и напротив: террористические угрозы усилились, а организации, считавшиеся источником этих угроз — вышли на мировую арену как полноправные игроки, участвующие в перекройке политической карты. Причём при поддержке тех, кто, вроде бы, с ними боролся. И именно в такой обстановке американцы считают нужным переложить ответственность за развитие ситуации на своих не слишком воинственных партнёров и на вполне воинственных, но не совсем партнёров. При этом военные возможности этих партнёров, мягко говоря, вызывают сомнения в сравнении с возможностями американских вооружённых сил. Особенно если учесть нарастающую в мире напряжённость и обострение всех межгосударственных и внутренних конфликтов.

Давайте посмотрим повнимательней, какие задачи ставятся перед другими членами альянса после «ухода на покой» американской военной машины. Роль «партнёров» в ОВС НАТО возрастает. При этом основными задачами военного строительства для европейцев становятся: 1) увеличение экспедиционных возможностей их вооружённых сил для действий на удалённых театрах и 2) создание структур, способных решать задачи в так называемый «постконфликтный период». С экспедиционными силами всё более-менее понятно. А вот «постконфликтные» структуры стоит изучить подробней.

Эти структуры должны заниматься поддержанием правопорядка, восстановлением инфраструктуры и помогать местным органам власти формировать органы управления. По замыслу экспертов НАТО, такие силы будут состоять из военного и гражданского компонентов. Первый будет включать формирования бригадного уровня, специально подготовленные для действий по «восстановлению стабильности в стране, охваченной кризисом». То есть это будут оккупационные войска, а не части, предназначенные для сражений с войсками противника. Собственно, и состоять они должны главным образом из военной полиции и вспомогательных подразделений, а не из боевых частей. Гражданская компонента будет включать команды (подразделения) специалистов в области военного и административного управления, юстиции и правосудия. То есть это окупационная администрация, которая должна взять на себя функцию органов власти в стране, где собственные органы власти разрушены «кризисом».

Таким образом, НАТО готовится не воевать, а заниматься трупоедством. Альянс больше не собирается развязывать войны и вторгаться в страны, представляющие для него интерес. Зачем? Ведь эту работу можно переложить на всевозможных боевиков и «протестующие массы». Достаточно только подсыпать пороха во внутренние конфликты и помочь тем внутренним силам, которые способны устроить «кризис» и свалить местную власть. А когда кровавая каша гражданской войны доконает в стране-жертве остатки порядка и власти — можно спокойно в неё входить, не опасаясь потерь от столкновений с армией, и «урегулировать кризис» в соответствии со своими интересами.

Давайте проверим наше предположение. Попытаемся понять, зачем «партнёрам» американцев браться вместо них за грязную работу. После Лиссабонского саммита НАТО угроза нападения на страны НАТО признана незначительной, а сам блок перестал называться оборонительным. Как сказано выше, альянс готовится действовать на удалённых театрах военных действий без американцев, а среди угроз впервые появились зависимость от поставок энергоносителей и ресурсов и возможные перебои с их получением. А также негативные факторы природного характера, связанные с изменением климата и экологией (да-да, НАТО теперь занимается и этим!). И если пока непонятно, какую экологическую проблему НАТО сочтет достойной своего вооружённого вмешательства, то с энергоносителями и ресурсами всё более-менее ясно. В стратегической концепции НАТО вероятные угрозы связываются с растущим потреблением. И растет это потребление совсем не в Евросоюзе, действительно критически зависимом от поставок, но находящемся в жесточайшем экономическом кризисе. А растёт оно в странах, активно развивающих свою экономику и не являющихся членами НАТО.

Таким образом, можно считать угрозой для НАТО сам факт роста уровня жизни в других странах. А необходимость операций на удалённых театрах и готовность урегулировать кризисы, видимо, связана с необходимостью этот уровень жизни вернуть к такому, который перестанет угрожать благоденствию стран НАТО. Здесь объяснимым становится и перекладывание ответственности в военных операциях на европейских партнёров: ведь США в последнее время свою зависимость от энергоносителей и ресурсов сокращают. Ну, в самом деле, не станут же американцы сами сражаться за благополучие Европы? Создать для «партнёров» предпосылки к вмешательству и подготовить почву невоенными методами — это, пожалуйста. А дальше — будьте добры сами!

Таким образом, заинтересованность младших членов альянса в более активной борьбе за своё благополучие можно считать вероятной. Но, может быть, мы ошибаемся насчёт агрессивных замыслов альянса по дестабилизации обстановки в мире с целью остаться «единственными цивилизованными» на планете? Давайте посмотрим, к какому результату привели прежние усилия НАТО, которое вмешивалось в мировые дела исключительно ради «стабильности». Иными словами, получилась ли стабильность, и с каким наследием «глобального лидера» предстоит иметь дело европейцам?

Во-первых, окончательно вышел из-под контроля фактор радикальных исламских организаций, которые превратились из контролируемых политических инструментов некоторых государств — в саморазвивающуюся стихию. И это прямая заслуга американцев. Они тщательно уничтожали власти тех государств, которые могли держать радикалов и экстремистов в узде, даже несмотря на то, что большинство этих государств ранее были союзниками США (включая Каддафи, который как раз перед своим концом приложил немало усилий для нормализации отношений с Западом).

Во-вторых, наблюдается обострение всех возможных противоречий между теми государствами, которые сохраняют свой суверенитет.

На Ближнем Востоке — это, прежде всего Иран, из которого международным давлением и последствиями оккупации Ирака сделали реальную угрозу Израилю и суннитской части Ближнего Востока. А чтобы конфликт стал неизбежен, ещё и дали возмужать и окрепнуть в боях со светскими режимами радикальным суннитским группировкам, которые уже противостоят шиитам от Пакистана до Марокко, хотя ещё не везде с оружием в руках. Если бы иранскую угрозу действительно хотели уменьшить, то вряд ли ставили бы это государство в позицию, когда единственной надеждой на суверенитет становится обладание ядерным оружием, а повсеместное давление на шиитов -- заставляет поддерживать создание ими своих вооружённых группировок.

В Юго-Восточной Азии нарастают противоречия всех государств со всеми. Здесь одной из сторон можно считать растущий Китай вкупе с Северной Кореей, которую Китай традиционно поддерживает, хотя и имеет на неё довольно ограниченное влияние. Из Северной Кореи, подобно Ирану, тщательно делают угрозу, что вполне объяснимо с точки зрения поддержания напряжения в регионе и привязывания к себе Японии. Благодаря «агрессивной Северной Корее, угрожающей всему региону», Япония вынуждена сотрудничать с США по системам ПРО и оставаться внутри тихоокеанской ветви американской военной структуры. Япония вполне очевидно наращивает свой военный потенциал, что в свою очередь, заставляет делать то же самое её давних «друзей». Скажем, Южная Корея тоже активно вооружается с оглядкой не только на своих северных братьев, из которых сделали пугало для всего мира. Об этом говорит хотя бы требование к Международной гидрографической организации (МГО) переименовать Японское море в Восточно-Корейское, поскольку нынешнее название возникло во времена колониального правления Японии.

Кроме этого, есть клубок противоречий между Индией, Пакистаном и Китаем. Здесь тоже сделано всё возможное, чтобы конфликтный потенциал обрастал новыми напряжёнными моментами. Пакистан остаётся стратегическим союзником Китая. Правда, это до тех пор, пока там у власти военные. Недовольство населения их политикой растёт одновременно с влиянием исламистов. С ними правительственные войска уже ведут перманентную войну, вставая как бы на одну сторону с американцами, которые наносят удары с территории Афганистана, одновременно усиливая своим уходом позиции движения Талибан и в Афганистане, и в самом Пакистане. Само движение Талибан было создано спецслужбами Пакистана. Однако усилиями американцев оно превратилось в силу, открыто противостоящую правительству. Можно только догадываться, как сложатся отношения Пакистана и Китая в случае масштабной дестабилизации в Пакистане, или, тем более, в случае его дробления. Но уж с Индией рост влияния исламистов отношений точно не улучшит.

Согласитесь, масштаб вероятных «кризисов» значительно превышает масштаб возможностей НАТО по их предотвращению. А вот для грядущего трупоедства почва выглядит почти подготовленной. И если пока в кровавую междоусобицу оказались погружены только некоторые страны Ближнего Востока и Северной Африки, то все запущенные процессы сулят в недалёком будущем серьёзное увеличение кормовой базы для пожирателей падали. Пока ещё новые центры силы многополярного мира, который образовался так неожиданно для НАТО, ещё способны удержать ситуацию от хаоса. Но чем дальше развиваются процессы, тем вероятней расширение масштабов хаоса на сами эти центры силы.

А чтобы не показалось, что подобное развитие ситуации противоречит интересам США и НАТО, ещё раз обращу внимание, что цели внешней политики США не меняются, несмотря на различные способы их достижения. Ими остаются мировое лидерство, создание в мире обстановки, благоприятной для этого лидерства, и борьба с вызовами этому лидерству. Иначе говоря, следует считать, что если США перестали делать ставку на прямое военное давление, то это значит, что для достижения целей подходят другие методы. И обострение всех возможных конфликтов и погружение мира в хаос, совсем не противоречит задаче недопущения возникновения доминирующих сил в мире, где США имеют претензии на главную роль.

Можно продолжать аналогию международных отношений с животным миром. Главный хищник устал бороться с растущими конкурентами и переквалифицировался в подальщика. Он раскопал все давно зарытые источники инфекций и рассчитывает пообедать конкурентами после того, как их здоровье подорвут эпидемии. И чтобы не стать его обедом, нужен очень хороший иммунитет и достаточно сил, чтобы не дать ему ворошить новые источники инфекций.

Здесь уже стоит поговорить о нас и разобраться в планах падальщиков на наш счёт.

Россия, безусловно, попадает в категорию «вызовов» Соединённым Штатам и их партнёрам. Мы тем сильнее становимся «вызовом», чем активней занимаемся восстановлением своего экономического потенциала, восстановлением влияния на постсоветском пространстве и активизацией своей деятельности в международных делах. При этом, так же как в отношении других вызовов, открыто декларировать к нам свою враждебность никто не будет. По крайней мере, до тех пор, пока мы сами заявляем о своей приверженности «сообществу цивилизованных стран», «демократическим ценностям», «правам человека» и прочим вещам, которые американцы справедливо считают залогом своего лидерства в мире.

Конечно, играть в эту игру бесконечно не получится. Можно вспомнить Каддафи, который стал врагом «всего прогрессивного человечества» как раз тогда, когда активно занялся крупными панафриканскими проектами. Надеясь, что его не тронут, он стал ездить по «цивилизованным странам» и уверять их лидеров в том, что он им не враг, а только развивает свою страну и свой континент. Не вышло — с ними можно «дружить», только оставаясь отсталой колонией и не имея никаких амбициозных планов своего развития. А как только развитие собственной страны в ущерб интересам всяких «мировых лидеров» становится слишком заметным — действующий режим такой страны автоматически попадает в разряд «угроз человечеству». Или «душителей свободы и демократии», если успешно борется с попытками «цивилизованного мира» сменить неугодный режим невоенными методами.

Об этом, конечно, надо помнить, чтобы не делать слишком «резких движений». Но это не должно стать тормозом собственных интересов, поскольку другого выхода всё равно нет — либо думать о своей стране и становиться «вызовом», либо оставаться в рамках «мирового порядка», уготовив стране жалкую участь обеда. Надежды на то, что хотя бы элиту пустят в стерильный предбанник «цивилизованного мира» или сделают «прививку» на месте — нет. Если не отстоим от чумы свою территорию и не поможем соседям — скушают всех.