Записки старого "совка" (или Back in USSR 12)

 Предыдущая часть - http://maxpark.com/user/2123320121/content/1865005

Ново-Измайловский, 16, корпус 2

Как гласит китайская мудрость в одну реку невозможно войти дважды. А хотелось бы. Самому, лично, так сказать, сравнить (в свете современных реформаторских тенденций в этой области) нынешнее ВУЗ-овское образование с прошлым, ещё советским, да ещё и в одном и том же заведении и по одной и той же специальности, со всеми сопутствующими деталями, но, увы. Мне остается только вернуться к своим воспоминаниям о том, что было такое техническое образование раньше и все то, что его окружало, в моем, одном, отдельно взятом, частном случае, да пытаться, по возможности, оценить его с точки зрения современного гуманитарного образования своих дочерей.

Вначале второго курса своего обучения (это после второго своего ССО "Ладога-15") я снова оказался на проживании в известном Питерском районе - Озерках. Это был тот же деревянный дом по Варваринской улице, малюсенькая комнатка на том же 2-м этаже, отапливаемая обычной, коптящей из-за плохого дымохода, печью на торфяных брикетах и дровах. Только теперь я был в полном одиночестве, если только не считать клопов, избавиться от которых можно было только на время, пока соседи их в ответ гонять не начнут. Одинокое мое проживание лишь слегка скрашивали своим наличием эти самые соседи - рабочий одного из питерских заводов, Владимир, с женой и младенцем, снимавшие соседние апартаменты (те, где год назад обитали мы с ушедшим в армию Алексеем). Перекидывались с ним во дворе по выходным парой слов. Этим все общение и ограничивалось. Вот он на прогулке:

    Редкий гость нарушал мое тамошнее уединение. Каждый такой случай был редчайшим явлением и становился для меня целым событием. Наиболее запомнились несколько кратковременных визитов тогда ещё молодой волгоградской поэтессы Елизаветы Иванниковой. Она входила в круг друзей Алексея по Волгоградскому пединституту. Он меня с ней и познакомил. Она пединститут, к тому моменту, уже закончила и работала "по распределению" где-то в череповецкой области или в самом Череповце, уж и не помню. В Питере же появлялась периодически в связи со своим заочным вторым образованием в Академии искусств. Она, насколько я помню, считала себя ученицей, а может и вправду была ею, известной волгоградской поэтессы, Маргариты Агашиной. По возрасту, так же как и Алексей, она была старше меня, но, несмотря на это, у нас оказались даже общие знакомые. Это были ее подруги по группе в волгоградском пединституте, проходившие в свое время у нас в школе преддипломную практику, конкретно в нашем классе в год моего окончания школы. Я их очень хорошо запомнил и по приезду уже, будучи студентом, на каникулы в Волгоград я неоднократно с ними встречался в компаниях и успел обменяться взаимными впечатлениями друг о друге. Нас, школяров выпускного класса физико-математической школы, меня, по крайней мере, за те пару-тройку занятий, которые им, как практикантам, дали провести с нами, они смогли заинтересовать зарубежной литературой, ознакомив с ее столпами. Мы же, своей активностью облегчили жизнь практикантам. Они отмечали легкость работы с нами: только спросишь что-либо, говорили они - лес рук в ответ. Справедливости ради отмечу, что мы-то стремились добыть лишнюю положительную отметку, т.к. практиканты были не так скупы на пятерки, как наша штатная учительница литературы. Надо сказать, что иностранной литературы как таковой в школьной программе тогда не было или, может быть, были вот эти самые пару-тройку занятий обзорного типа, которые они и провели. Провели зажигательно, с блеском. Многие в классе после этого начали наверстывать упущенное, принявшись читать Хэмингуэя, Сэллинджера, Сент-Экзюпери. и пр.. Именно тогда я узнал такие имена как Д.Апдайк, Р.Шекли, К. Ваннегут, К.Саймак, А.Камю, Ф.Дюренматт, М.Фриш, Г.Белль….

    Вот фото Е.Иванниковой тех лет. Ныне она командует волгоградским домом литераторов им. М.Луконина, если ничего не поменялось с тех пор, как я последний раз о ней по местному ТВ что-то слышал.

    Она давала мне читать достаточно редкие в то время книги: Булгакова сборник "Белая гвардия" (где кроме этого романа были "Театральный роман", " Жизнь господина де Мольера", "Записки юного врача"), журнал Москва с "Мастером и Маргаритой", рукописное " Собачье сердце", "Один день Ивана Денисовича" Солженицына и др., знакомила с новыми именами в области литературы и культуры вообще. С ее легкой руки пристрастился посещать на регулярной основе всякие кинофестивали зарубежного кино. В нашем прокате стал уделять должное внимание зарубежным фильмам, имевшим отличную от чисто развлекательной тематики направленность. Лучшие образцы таких лент тех лет, на мой взгляд, - "Загнанных лошадей пристреливают", "Признание комиссара полиции прокурору республики", "Следствие закончено забудьте", "Пролетая над гнездом кукушки". При наличии хоть какого-то свободного времени старался посещать кинотеатр повторного фильма "Кинематограф" на Васильевском острове в Доме Культуры Кирова где-то в районе порта. Там демонстрировали интересные киноленты из Госфильмофонда. Так помимо шедевров немого кино ознакомился с "Фантомасом" 1939 года производства, первыми фильмами ужасов типа "Франкенштейна" и пародиями на них ("Мышьяк и старое вино"), сериями старых, ещё черно-белых, мультиков по рекламе шпината (главные герои - Билл и Пеппи - морячок) производства Флейшнера. Стал, насколько позволяли средства, "театралом" - посещал спектакли ведущих питерских театров, ходил на джазовые и рок концерты, посещал Капеллу с ее органом и камерной классической музыкой. Пользуясь тем, что сестра училась в консерватории, приобщался и к оперно-балетному искусству. Стремился не отставать от жизни культурной столицы и быть в курсе последних ее тогдашних модерновых веяний типа балета Б.Эйфмана или спектаклей для взрослых БТК (Большого театра кукол), не говоря уже о многочисленных выставках в музеях изобразительных и других изящных искусств. К слову, ценовая доступность театральной жизни в то время была неизмеримо выше нынешней. По этой же, наверное, причине достать билеты не всегда представлялось возможным. Так чтобы попасть, к примеру, в БДТ, тогда ещё им.М.Горького, ныне - Товстоногова, надо было ночь простоять в очереди за билетами на очередной месячный репертуар театра. Зато в одном спектакле можно было насладиться игрой таких актеров как Кирилл Лавров, Ефим Капелян, Вячеслав Стржельчик, Алиса Фрейдлих…

Стали более явно проявляться неудобства, связанные с чисто бытовой неустроенностью. Чтобы помыться, постричься, постирать-погладить, приготовить еду надо было потратить чертову уйму времени с поездками в баню, автомат-прачечную, магазин. Когда мы жили вдвоем с Алексеем, кое-что делали по очереди или параллельно. Теперь же, после ухода Алексея в армию, мне приходилось все делать одному в основном последовательно. На свой вопрос о возможности предоставления мне общежития получил в деканате отказ, уж не помню чем мотивированный. Ссылались то ли на отсутствие мест, то ли на то, что есть люди, материальное положение которых было еще хуже моего. Хотя мне тогда казалось, что хуже, чем у меня, некуда. Кто-то мне посоветовал поговорить на эту тему с нашим куратором. Тогда, как и сейчас, наверное, за каждой группой закреплялся куратор из числа аспирантов. В общем, это были занятые своими диссертационными работами при кафедре люди, как правило, не на много старше нас, студентов. У них своих забот хватало, и потому видели их мы не часто. Озадачившись проблемой получения места в общежитии, я поймал таки куратора нашей группы и вызвал его на соответствующий разговор. Узнав, что отец мой, военный летчик, погиб при исполнении служебных обязанностей, он посоветовал мне связаться со своей матерью и попросить ее написать письмо ректору института с изложением этих обстоятельств моей биографии. Я, с благодарностью, воспользовался его полезным, как оказалось, практическим советом и, о чудо, чуть ли не через неделю после моего телефонного разговора с матерью, меня вызвали в деканат и вручили направление в общежитие, расположенное по адресу Ново-Измайловский проспект, 16, корпус 2. Оказывается, материальное положение мое было все-таки неважным и место в общаге, несмотря ни на что, нашлось. Все гениальное, как чаще всего, наверное, и бывает - просто. Ректор, получив материнское письмо, незамедлительно выделил мне место в общежитии из т.н. "ректорского" фонда. Начальство частенько раньше бывало склонно к меценатству и благотворительности. Возможно, это было как-то связано с менталитетом русского народа - испытывать моральный дискомфорт от того, что являешься обладателем какого-либо блага (права распоряжаться чем-либо, к примеру) недоступного большинству людей в обществе. Похоже - уходящее ныне у нас явление, хотелось бы ошибаться в этом. А у ректора нашего тогдашнего была говорящая фамилия - Вавилов….

Общежитие это было то самое, где мне однажды, как я уже ранее рассказывал, пришлось уже нелегально ночевать перед началом своего обучения в ЛЭТИ. Меня не надо было долго упрашивать и подгонять. Я молниеносно оказался пред светлыми очами коменданта общежития, незабвенной Антонины Петровны, и получил пропуск с правом проживания в комнате № 68, ставшей моим домом на оставшиеся годы учебы. Распрощавшись со своими арендодателями в Озерках, к немалому их разочарованию, я собрал свои пожитки и переехал на новое место жительства. Скажу несколько слов об этом общежитии. Корпус 2 входит в состав студенческого городка из 10-ти однотипных 10-ти этажных корпусов у парка Авиаторов (по слухам - тут был когда-то первый аэродром в России). Одна из улиц, вдоль которых расположился студ. городок имела звучное, с детства знакомое название - улица Бассейная. Не скажу точно дату постройки городка, но был он по тем временам достаточно новым. В состав его кроме собственно жилых корпусов входило два хозяйственных корпуса. В одном располагалась поликлиника со стационаром, почта, душ с большим количеством кабинок, автомат-прачечная, оснащенная по последнему тогдашнему слову. Во втором хоз. корпусе был книжный магазин, продовольственный магазин, кафе - клуб ЭВРИКА и администрация межвузовского городка. Посреди городка имелось болотце с камышами, через которое шла тропинка, по которой мы частенько топали к (или от) станции метро "Парк Победы". Мы знали, что по плану там должны были построить ещё какой-то корпус, то ли спортзал, то ли ещё что-то в этом духе, но то ли денег не хватило, то ли ещё что, но при нас там так ничего и не появилось. На фото внизу, взятого ныне с Яндекс-карты закорючкой отмечен корпус 2 и по середине виден построенный уже в нынешнее время спортивный корпус на месте описанного здесь болотца :

    Стоило проживание в общаге 2рубля 10 копеек в месяц.

Отмечу, что до переселения в институтскую общагу за комнатушку в Озерках я платил 15 рублей в месяц + оплачивал закупку торфяных блоков для топки печи (а в Питере частенько подтапливать требуется уже с сентября) + платил за стирку в автоматах-прачечных + платил за мытье в общественной бане. Теперь, после переезда на Ново-Измайловский проспект, 16, корпус 2 все эти "удовольствия" обходились мне в указанные 2 рубля 10 копеек в месяц. Перефразируя небезызвестного Леню Голубкова - "неплохая добавка" к стипендии. Кстати, стипендия моя составляла 45 рублей в месяц + то, что удавалось заработать в стройотряде летом и подработкой по совместительству лаборантом на кафедре, когда удавалось туда пристроиться. Напомню, что проезд в метро тогда стоил 5 копеек (стабильно все время моей учебы в Питере).

   Итак, комната №68, расположенная на 4-м этаже окнами на соседние два корпуса Педагогического института им. Герцена, первая комната от общей этажной кухни. Стены комнаты были расписаны березками, что качественно отличало ее от остальных стандартных комнат корпуса. Роспись сделали предшественники, жившие там раньше. Мебель представляла собой специально спроектированный набор, который условно можно назвать встроенным, кстати, достаточно удачный, на мой взгляд. Это были полки для книг с индивидуальными мини-тумбами-секретерами, в которые были встроены кровати, поднимавшиеся в вертикальное положение легким поворотом вокруг оси, которой была одна из длинных сторон лежака (ближняя к стене). Комната была рассчитана на троих человек. Вместо четвертого спального места были в полки встроены два стола, составлявшие два рабочих места для занятий (третий был отдельный - он же обеденный). Комната была удлиненной. Одну из коротких сторон занимало окно во всю ее ширину (форточка справа сбоку, узкая и длинная). Во второй короткой стороне была входная дверь, слева от которой имелся платяной шкаф из описанного мебельного "гарнитура", а справа - ниша-гардероб для верхней одежды и обуви, находящихся в текущем употреблении… Пол был паркетный и по праздникам мы выступали полотерами, натирая его специальной мастикой.

Вот фото одной из комнат общежития того времени(отыскал в ВКонтакте):

    Сам корпус отличался от остальных ещё тем, что за ажурной бетонной решеткой, прикрывавшей с улицы лестничные марши сверху вниз шла гордая надпись "ЛЭТИ", которая, не будучи заметной в будни, в праздничные дни подсвечивалась лампами, включавшимися шаговым электродвигателем в различной последовательности, чем отмечала, принадлежность жителей данного корпуса к техническим наукам.

Обитали в комнате №68 на момент моего появления двое: третьекурсник Володя Румянцев и дипломник Николай Кандышев. Первые дни моего знакомства с жизнью общаги и ее порядками были омрачены неприятным инцидентом - у меня пропали 150 рублей денег, большая по тем временам сумма, равная месячной зарплате мелкого начальника какого-нибудь бюро на заводе, практически все деньги, что у меня ещё оставались от стройотряда. Мои новые знакомые, соседи по комнате, были обескуражены не менее меня этим событием, т.к. понимали, что подозрение в первую очередь вроде бы как падает на них. Отчасти поэтому, отчасти на правах старожил общежития они провели собственное расследование этого дела и выяснили, что в отсутствие жильцов в нашей комнате в нее заходил некто Михалыч, житель другой комнаты нашего же 4-го этажа, мой сокурсник из одной из параллельных групп. Надо сказать, что этот Михалыч по жизни был весьма придурковатый малый или "косил" под такого. Мои соседи по комнате попытались его "прижать", но уличить его им не удалось. То, что он заходил в комнату, было доказано, но недаром говорят, что деньги не пахнут. Так что вот такой первый "урок" я получил в части адаптации к общежитской жизни: "Соседу доверяй, но варежку не открывай!" Дело в том, что в нашей общаге не принято было запирать дверь, если ты пошел умываться, к примеру, или в туалет (а находились они в конце коридора, мужское отделение в одном конце, а женское - в другом, а комната №68 посередине). Но я, по неопытности, имел неосторожность оставить кошелек в пальто, что висело при входе. Хороших, нормальных людей большинство, но из, примерно, 700 человек, проживавших в общаге, вполне могло найтись несколько "уродов". Вот этот Михалыч и был, судя по всему, одним из них. Есть ли бог или нет его, но судьба распорядилась так, что через год Михалыча этого выгнали из общежития. Причиной изгнания стал учиненный им пожар в комнате проживания. Уходя из нее, он не выключил "козел", применение которых было в общаге строго запрещено. Ветер (а он проветривал помещение после вечерней попойки с девицей) при закрывании двери накрыл "козла" портьерой и та через непродолжительное время загорелась…. Вторым уроком начального ознакомления с жизнью в институтской общаге было осознание того, что тут тебя в беде не бросят, всегда, чем смогут, помогут. Так что, несмотря на пропажу денег без средств к существованию я не остался и до стипендии дотянул не голодая….

Беда, правда, как говорят, не приходит одна. Перед самым началом зимней сессии умудрился подхватить "английский" грипп, ходил в ту зиму такой. Особенностью его было наличие невысокой температуры при общем тяжелом состоянии. Были даже несколько смертельных исходов. Поэтому, когда я обратился в институтский медпункт, медики без всяких разговоров отправили меня в стационар МСГ (Межвузовского Студенческого Городка) по месту проживания. Так что, если первый свой студенческий Новый год я встречал в г.Долгопрудном в общаге Физтеха, то второй отмечал в палате стационара в качестве лежачего больного…. Мы, лежачие больные, как раз "оклемались" от забытья аккурат к 24:00. Нас привели в чувство веселые вопли и хохот ходячих больных, отмечавших Новый год у телевизора вместе с дежурным медицинским персоналом. Сосед по палате, высунувшись из-под одеяла, опершись подбородком на руку и мечтательно закатив глаза, изрек: "Друганы, поди, водку уже жрут, а я вот тут ошиваться должен. Эх, жизнь! Хорошо ещё пацаны не забывают. Лекарство вот сегодня принесли в передаче…!" И с этими словами вытащил из тумбочки объемистый пузырек вида медицинской микстуры. Надо ли объяснять, что его содержимое совершенно не соответствовало медикаментозной надписи на этикетке. Мы, сомкнув металлические кружки, разлили микстуру по ним, чокнулись и с чувством глубокого сожаления проглотили "микстуру", после чего продолжили прерванный лечебный сон. Из-за пребывания в стационаре пришлось один экзамен перенести. Помниться это был экзамен по физике. Готовился к его сдаче уже после остальных экзаменов вместе с одногруппником Сергеем Кустиковым, проживавшим в той же общаге и "завалившим" этот экзамен. Запомнилось, что мы с ним страшно нервничали. Он опасался очередного и фатального "выноса", я же не мог позволить себе получить оценку ниже четверки, т.к. от этого зависело получение стипендии (в те времена в нашем ВУЗе ее давали только тем, у кого, по результатам сессии не было троек). Мы обложились конспектами своими и чужими, огромной грудой книг и учебников по ядерной физике (число их было не меньше, чем тех, что во второй части известного фильма Гайдая "Операция Ы" выносил из библиотеки один из студентов) и штудировали материал, опираясь на темы конспектов. По мере углубления в материал мы натыкались на некоторые противоречия в освещении того или иного вопроса разными источниками или на терминологические различия в трактовках. Дошло дело до того, что на наши вопросы не всегда могла ясно и четко ответить даже сестра Сергея, которая как раз приехала к нему в гости из Дубны, где работала как раз физиком-ядерщиком. По мере подготовки к экзамену, вопросов становилось все больше и больше, а времени оставалось все меньше и меньше. Помню, что кофе мы потребляли кофейник за кофейником, спали все меньше и "трясло" нас все больше. Кончилось все тем, что экзамен мы сдали на четверки, убедившись при помощи преподавателя, принимавшего его, что в мире физики далеко не все так просто обстоит, как нам того бы хотелось, даже в рамках академических курсов. Ну а мне после этого стало даже плохо прямо в метро в процессе экскурса, который мы с моим школьным другом Женькой (тем, что учился в ЛИИЖТе) устроили нашему московскому однокласснику Славке Артюшенко, прибывшему к нам в Питер с ответным визитом из Долгопрудненского Физтеха как раз накануне моего экзамена.

    Возвращаясь к описанию интерьера комнаты №68, отмечу наличие в ней магнитофона "Комета". Мое вселение совпало с первым прослушиванием не так давно появившейся на небосклоне буржуазной поп-музыки группы DeepPurple.Особенно сразу запомнился заглавный номер Fireball(Шаровая молния) с одноименного альбома, прослушанный именно на этом магнитофоне. Вот эта композиция -

   Надо сказать, что соседи достались мне неназойливые. Первый из двух соседей по ночам подрабатывал обеспечением работы бегущей рекламы на Невском проспекте, днем отсыпался. Подрабатывать вынужден был, так как не получал, по результатам своей учебы, стипендии. Другой писал диплом, по большей части проживая у своей будущей жены, и потому тоже не всегда ночевал в общаге, насколько я помню. В общем, к лету я остался в комнате один. Румянцев был отчислен за неуспеваемость (что лишний раз показало мне, что лишаться стипендии в моем положении равносильно прекращению очного обучения как минимум). Кандышев, защитив диплом, женился и как-то быстро распределился в Подмосковье, под Загорск. Через год или полтора он, однажды, будучи в командировке, наведался в нашу комнату, я узнал тогда его точный адрес и, в свою очередь, будучи выпускником, ездил к нему в Подмосковье. Он там работал на заводе, производившем двигатели для космических кораблей. Тогда я и узнал, что С.П.Королева заменил на посту Генерального конструктора некто Мишин. Что лунная программа у нас была в законченном проекте, но ее "зарубила" госкомиссия. За неимением такой мощной ракеты-носителя, как у американцев, пришлось экипаж планировать из двух человек, один из которых должен был спускаться на поверхность Луны, а второй - ждать его на орбите, что собственно и предопределило отрицательное решение комиссии.

Жизнь в общежитии ЛЭТИ только начиналась, обещая стать не менее занимательной, чем стройотрядовская. Но о ней и не только о ней, как собственно и об учебе, в следующий раз.

Продолжение - http://maxpark.com/user/2123320121/content/1925612