А был ли Гомер слепым?

Суждений о Гомере и его эпических поэмах накопилось немало. Изучена, кажется, каждая строка «Илиады» и «Одиссеи», подвергнуты сомнению авторство и само существование мастера слова, найдено подтверждение историчности описанных событий. Однако личность «великого старца» продолжает привлекать исследователей, поклонников его творчества.

…Откроем «Илиаду». Песнь 18, в которой рассказывается, как бог-кузнец Гефест готовит оружие Ахиллу. 130 строк гекзаметра посвящены здесь описанию одного лишь щита.

Вот брошены в огонь медь, олово, серебро, золото. Гефест берёт в правую руку молот, в левую – клещи, и работа закипела. Сначала «…вывел он обод белый, блестящий, тройной; и приделал ремень серебристый… Щит из пяти составил листов… Там представил он землю, представил небо, и море, Солнце, в пути неистомное, полный месяц, все прекрасные звёзды, какими венчается небо: видны в их сонме Плеяды, Гиады и мощь Ориона, Арктос», который «единый чуждается мыться в волнах Океана…»

На щите же «стадо представил волов, воздымающих роги: их он из злата одних, а других из олова сделал… Два густогривых льва на передних волов нападают, тяжко мычащего ловят быка: и ужасно ревёт он, львами влекомый… Львы повалили его и, сорвавши огромную кожу, чёрную кровь, и утробу глотают; напрасно трудятся пастыри львов испугать, быстроногих псов подстрекая. Псы их не слушают; львов трепеща, не берут их зубами: близко подступят, залают на них и назад убегают».

Далее «Гефест знаменитый извил хоровод рановидный… Девы в одежде льяные и лёгкие, отроки в ризы светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют; тех – венки из цветов прелестные всех украшают; сих – золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых…»

Этот маленький отрывок из огромного эпоса Гомера весь так и сверкает, переливается разноцветными красками. Он передаёт типичные особенности творчества великого поэта – удивительную образность, точность описаний, живость и яркость сцен, чёткость контуров действующих лиц на конкретном цветном фоне.

Задумайтесь над Гомеровым текстом. Ему около 3000 лет! Тем не менее, он поражает своей современностью и более всего напоминает «зрительный ряд» телевизионных сценариев, где в отличие от кино преобладают крупные планы. Интенсивная цветовая гамма поэмы напоминает цветное телевидение. Смотрите, вот включена спортивная программа, начались соревнования колесниц (песнь 23):

«Тесной дороги ухаб Антилох, бранолюбец, приметил:

Рытвина там пролегала; вода, накопляясь зимою,

Там чрез дорогу прорвалась и место крутом углубила.

…Царь Менелай устрашился и к Нестора сыну воскликнул:

«Правишь без разума, Нестеров сын! Удержи колесницу!

Видишь, дорога тесна; впереди обгоняй, по широкой;

Здесь лишь и мне и себе повредишь: колесницы сшибутся».

- Да, скажем мы, - телекамера установлена на одной из колесниц… Гонщик применяет силовой приём, на правила не нарушены. На «экране» лидер гонке:

«…летящий к концу Диомед показался.

Хлещет сплеча он бичом по коням; а дымящиеся кони

Скачут высоко и с скоростью дивной летят по дороге;

Брызги песка от копыт беспрерывные прыщут в возницу…

…Стал среди круга ристатель торжественный; с пламенных коней

Пот и от вый и от персей потоками лился на землю».

И здесь – современное панорамирование: от общего плана к крупному, вплоть до показа взмыленных коней – победителей гонки, их лоснящихся, мокрых от пота шкур.

Не поразительно ли? У Гомера читатель постоянно ВИДИТ. Видит движение, битву, жуткие натуралистические сцены убийств, мельчайшие детали и широкие планы, песок и звёзды, яркие цвета окружающего мира. А ведь легенда сообщает, что Гомер был слепым!

Может ли слепой написать:

«Так от широкого веяла, сыплясь по гладкому току,

Чёрные скачут бобы иль зелёные зёрна гороха...? Или:

«…хряснула кость, и глаза у Пиндара,

Выскочив, подле него на кровавую землю упали»?

Биография Гомера неизвестна. Дошедшие из древности двустишие гласит:

«Спорили семь городов, чтоб родиной зваться Гомера:

Смирна, Родос, Колофон, Саламин, Хиос, Аргос, Афины».

Принято считать, что он был одним из аэдов (VIII– VIIвв. до н.э.) – странствующих певцов, сочинявших и исполнявших эпические песни под аккомпанемент струнного инструмента. Однако произведение его, передававшиеся устно, впервые записали лишь в VIв.

до н.э., при знаменитом афинском тиране Писистрате. Недаром в эпиграмме II в. до н.э. говорится:

«Ты не пытайся узнать, где родился Гомер и кто был он,

Гордо считают себя родиной все города;

Важным является дух, а не место; отчизна поэта –

Блеск «Илиады» самой, сам Одиссея рассказ».

К тому же периоду эллинизма относится и дошедший до нас бюст Гомера с незрячими глазами, обращёнными к небу. Да и справочники согласно повторяют: Гомер, легендарный древнегреческий слепой поэт. Слепой? Величайший мастер слова, вошедший как равный в наш день, сумевший перебросить зримый мостик из невообразимой глубины времён, передавший мысли, чувства, цвета и краски прошлого в современность? Почему-то парадоксальность этой ситуации не замечается литературоведами.

Поэт пользуется, как и всякий человек, зрением, слухом, обонянием, осязанием, передавая в художественном виде информацию о форме предметов, их цвете, запахах, звуках, о том, наконец, каковы они на ощупь. Если бы Гомер действительно был слепым, в поэмах неизбежно главенствовал бы звук, а за ним – запах и характеристика поверхностей – так, как она ощущается особо чувствительными у слепых кончиками пальцев.

Конечно, гомеровские поэмы наполнены и звуком:

«…сшиблись щиты со щитами, гром раздался ужасный,

Вместе смешались победные крики и смертные стоны…

…с шумом на землю он пал, и взгремели на подшем доспехи».

Встречаются упоминания и о запахе (благовонное курение), и о восприятии прикосновения (мягкие хитоны), но если провести статистический анализ характера ощущений автора, то окажется, что зрительные ассоциации и образы несоизмеримо преобладают, причём они равномерно распределены в тексте и поражают своей меткостью и постоянством. Впрочем, судите сами: розовоперстая Эос; Аполлонов красный венец; черноокая румяноланитная дева; русокудрый Ахилл; чернобровый Зевс; светловласый Менелай; косоглазый, хромоногий, горбатый Терсит; шлемоблещущий Гектор; багряня медь; седое железо; белое олово…

А теперь – конкретнее. По текстам поэм я провёл подсчёт количества определений, которые обязаны нашим органам чувств. Результаты, не претендуя на полную точность, поскольку здесь объединялись прилагательные, существительные и ситуации, показывают, что 85 – 90% информации о внешнем мире приходятся на зрение; 8 – 9% на слух, остальное – на запах и осязание. Такое распределение вполне характерно для здорового человека, которому зрение, как известно, поставляет до 90% сведений об окружающем мире.

Мой вывод: Гомер не был слепым. Возможно, он ослеп уже в зрелом возрасте, накопив огромный запас зрительных впечатлений. Или сочинил поэмы, ещё не потеряв зрения, подобно тому, как Бетховен, которого ещё не одолела прогрессировавшая глухота, - музыку.

Но в любом случае одно несомненно: слепота никак не отразилась на творчестве Гомера. Его поэмы доносят до нас краски, блеск, звуки, запахи древнего мира, создавая ощущение удивительного прорыва сквозь толщу времени. Лучше всех это чувство выразил А. С. Пушкин, отозвавшийся на перевод Н. И. Гнедичем «Илиады» двустишием, написанным в размере гомеровского гекзаметра:

«Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи,

Старца великого тень чую смущённой душой».

Таково мнение неспециалиста, но человека, увлечённого Древней Грецией. А вот точка зрения профессионала – заведующего отделом искусства и археологии древнего мира Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, В. П. Толстикова:

«Античная традиция единодушна в том, что Гомер был слепым. Нигде, правда, не говориться о врождённой слепоте, как, впрочем, и о потере зрения в течение жизни. Но подобное несущественно. Летописцы, сообщая о физическом недостатке аэда, стремились подчеркнуть иное – ясновидческий дар, ниспосланный ему взамен. Ведь времена, о которых идёт речь в «Илиаде», являлись древнейшей историей уже при Гомере. Память о событиях, тогда происходивших, сохранилась лишь в песнях сказателей – греческих былинах. И талант Гомера, его дар ясновидца потребовался для литературной обработки циклов этих сказаний, создания на их основе художественного произведения. Из тех же источников заимствованы яркие эпитеты и метафоры поэмы. Более того. О стремлении автора сохранить в неприкосновенности оригиналы говорит и нарочитая архаизированность «Илиады» и «Одиссеи». Так, наряду со сведениями о современной Гомеру экипировке воинов зачастую встречаем упоминания об элементах вооружения, употребляемого за несколько столетий до него. Например, «шлем из кабаньих клыков».

Конечно, не исключено, что Гомер использовал и собственные зрительные впечатления, если слепота поразила его в зрелом возрасте. Однако их преобладание над информацией, полученной от других органов чувств, указывает не на его полное здоровье, а на то, что здоровыми людьми были предшественники Гомера – безвестные певцы «преданий старины глубокой».

С чем не могу не согласиться, так это с оценкой значения «Илиады» и «Одиссеи» для общечеловеческой культуры. Философ Дион Хризостом (Златоуст) (IIIв. до н.э.), посетив греческую колонию Ольвию, отметил с удивлением: жители города, походившие к тому времени больше на варваров, чем на утончённых эллинов, декламировали наизусть Гомера!

А, судя по интересу читателей к творчеству Гомера сегодня, поклонников творчества «великого старца» остаётся немало и 17 веков спустя…

АЛЕКСАНДР ПОРТНОВ.