Хитрый карась.

 

 
Дед Матвей уже не первый час сидел на берегу реки и, часто мигая, смотрел на неподвижный поплавок. Павловок недвижим, как вбитый в стену гвоздь. Кажется, будто замерло и течение реки.
Полуденное июльское солнце изжарит кого угодно, но не деда Матвея. Когда-то он был удалым молодцом, прошел не одну войну, своротил на своем веку горы работы, умел, и погулять, а на склоне лет сохранил бодрость духа и приобрел полную нечувствительность к капризам погоды. Однако он не понимал, почему рыба так упорно не хочет ловиться.
Должно быть, рыбы поумнели. Может, открыли у себя курсы повышения квалификации, - рассуждал дед Матвей, не теряя все-таки надежды на отличный клев и богатый улов.Наконец рыболова сморила скука. Он поднял голову. Вдоль берега, никуда не спеша, шел его сосед, а также друг дед Тимофей.
Сосед подошел к воде, встал за спиной и молча, стал созерцать застывший на воде поплавок.
-Что, не клюет?
Дед Матвей не спеша поворачивает к нему голову. Движение это полно достоинства заядлого рыболова.
-А, это ты сосед Тимофей! Нет, не клюет что-то.
-Ни одной?
- Ни одной.
- Давненько тут?
- Только светать начинало, когда я червей копал. Около трех, наверно, было. Ходики у меня уже как год стоят.
- А в чем причина?
-Кто их знает. Весной носил в ремонт, сказали привязать к гире топор или зуб от бороны, а они опять не пошли. Да и не нужны они - зачем солнце на небе?
Дед Тимофей сел рядом.
- А ты куда ходил, - спрашивает его дед Матвей.
- Ходил посмотреть, как наливается рожь, в этом году что-то мало дождей.
- да, - поддерживает его сосед.
Разговор иссяк. Дед Тимофей растягивается на траве. Жара разморила и его. Он надвигает поля старой шляпы на лицо и полностью предается безмятежности.
Проходит час, а может два, все замерло на реке, и вдруг дед Матвей весь подается вперед. Глаза сощурились, как у кота. Поплавок чуть вздрагивает. Дед Тимофей тоже садится и впивается глазами в поплавок. Тот еще два-три раза вздрагивает, потом скользит в сторону и медленно уходит ко дну.
Дед Матвей подсекает и начинает осторожно тянуть. Сухое, уже лет с десяток прослужившее удилище сгибается и потрескивает, а из воды показывается здоровенный, как лапоть, карась. Раскачиваясь и извиваясь, он повисает над ступнями рыболова. Дед Матвей весь в поту, но сохраняет невозмутимый вид, словно карась не был для него неожиданностью. Рыболов снимает добычу с крючка и небрежно швыряет через плечо наверх. Карась падает в рожь.
- Ты посмотри там за ним, как бы в воду не скатился! - неторопливо говорит дед Матвей соседу и насаживает нового червяка. Закидывает удочку и снова принимается зорко наблюдать за поплавком. Удильщик напускает на себя равнодушие, как того требует самолюбие рыболова. Но в действительности он слышит и отмечает про себя малейшее движение пойманного карася. Дед Тимофей поднимается, входит в рожь и внимательно прикидывает вес рыбы.

- С кило, пожалуй+.
- Эта рыбка, сосед, на два кило потянет.
- Нет, двух не будет.
- Не знаешь, не говори. Я на этом месте столько карасей натаскал, что тебе и не снилось. Я-то знаю, сколько рыба весит.
- Может, и так.
- Два кило, это точно, - заключает дед Матвей.
Они умолкают. Дед Тимофей снова растягивается на траве. Тишину по временам нарушает карась, он бьется по краю ржаного поля. Деду Матвею кажется, что после каждого удара хвоста высохший берег глухо гудит. На- конец карась затихает.
Вечереет. Косые солнечные лучи уже не так припекают. Над головой пролетает стая птиц. Дед Тимофей собирается домой.
- Пора шагать что ли?
Дед Матвей не отвечает. Сосед начинает взбираться на берег. Перед могучим карасем он останавливается в восхищении.
- Экий здоровенный! Как лемех. Только весь в грязи. Вывозился, чертяка! Ополоснуть бы, как такого понесешь домой?
Дед Матвей молчит. Но когда сосед спускается к воде. Не выдерживает:
- Только гляди не упусти!
- Да он ведь уснул. Дед Тимофей погружает рыбу в воду. Одной рукой, он на всякий случай, поддерживает за жабры, а другой трет карасю бок.
До сих пор дед Тимофей не понимает, как это случилось. Надо же стрястись такому несчастью! Сонный карась, вдруг дернувшись, выскальзывает из рук и, ударив в воде хвостом, стрелой исчезает в глубине реки. У деда Тимофея аж волосы зашевелились на голове, в ушах застучала кровь, по ногам пробежала дрожь. Потеряв соображение, он, растопырив руки, бросается за карасем.
Плавать дед Тимофей так и не научился и начинает тонуть. Но страх возвращает ему здравый рассудок. И он двумя руками хватается за осоку, которая на счастье растет у самой воды. Только теперь он слышит, чей-то крик. Сначала ему чудится, что это кричит он сам. Но постепенно до его сознания доходит, что это сосед. Выбравшись на берег, дед Тимофей уже различает кое-какие слова:
- Ты упустил мою рыбу! Ты упустил мою рыбу!
Деду Тимофею очень грустно. Он понимает, что для него наступают тяжелые времена, надо как-то спасать свои отношения с соседом. Вид у него неважный. Дед Тимофей нерешительно приближается к своему другу, хочет сказать что-то, утешить его, оправдаться, но все нужные слова куда-то исчезают
- Уходи! - взвывает дед Матвей. - И чего тебя носит тут по берегу? Уходи!
Дед Тимофей плетется прочь, заходит за куст ивы и садится там на траву. Возможно, он теперь боится за соседа.
- Матвей, попробуй еще поудить. Карась так долго пролежал во ржи, что проголодался и, может, клюнет+
- Уходи, - стонет дед Матвей, но все, же быстро разматывает лесу и забрасывает снасть в реку.
Соседи сидят каждый по свою сторону куста и мрачно смотрят в воду. Сидят долго. На западе алеет закатное солнце. Деда Тимофея бьет дрожь. Время идет, рыба не клюет.
В полночь поднявшаяся луна увидела, как вдоль колосившейся ржи шли две удрученные фигуры. В теплую летнюю ночь от них веяло мрачностью дождливой осени.