Можно ли было в СССР стать миллионером?

Максим Петренчук

И все же возникает вопрос: а могли ли в условиях социализма артели, созданные энтузиастами с высокой мотивацией, пересилить государственное влияние в экономике? То есть, не привести советскую систему к полному капитализму, но все же вывести ситуацию за рамки командно-административного управления и госплана?

Мешало этому сразу несколько факторов. Во-первых, артели были не так уж широко распространены. Они занимали всего 6% рынка — это, в основном, легкая промышленность и производство так называемых предметов роскоши, не первоочередных в хозяйстве. Остальные 94% – это как раз сырье, инструменты и орудия производства. Так как вся государственная экономика курировалась через систему Госплана, которая и диктовала ценовую и потребительскую конъюнктуру, макроэкономические интересы — страны и общества – всегда ставились выше частников.

Во-вторых, артели могли производить товар в очень ограниченных масштабах, но чтобы их владельцам выйти на сверхприбыли — что на современный лад, называется обогащением, им бы пришлось брать кредиты в банках и иметь доступ к дешевым деньгам или сырью. Но все банки тоже принадлежали государству. А в таких условиях – как может фирма со ста сотрудниками соревноваться с заводом, где пятнадцать тысяч рабочих, научно-исследовательские институты и отраслевые объединения?

По воспоминаниям современников, артельщики зарабатывали больше, чем обычные работники, но ненамного. Достигалось расслоение скорее потому, что артели организовывались профессионалами с уникальным подходом и собственным видением. При этом, учитывалась политическая благонадежность человека, то есть важно было, чтобы компанию составляли идейные коммунисты. Такие люди были мало замотивированы в заработке, а в условиях, когда полученная прибыль тратилась на расширение бизнеса, их дальнейший рост в обществе происходит за счет уже официальной, государственной лестнице. То есть, энтузиасты и частники со временем могли стать руководителями народных предприятий и членами партийного управленческого ядра. Денег особо не заработаешь, но то был реальный карьерный и общественный рост по эпохе.

В-третьих, способна ли была артель стать монополистом в какой-то отрасли? Превосходить если не масштабами, то хотя бы качеством? Конечно, нет. Простой пример — вышеупомянутые телевизоры образца 1939 года, созданные в частной артели, уже в 1940-м выпускали на госпредприятии – Александровском заводе. А все почему? При социализме не было понятия «технологическое ноу-хау», и если в артелях изобретали что-то существенное — не поделиться этим было нельзя. Вот плановую экономику часто критикуют за отсутствие гибкости. А ведь именно это здесь как раз и проявлялось — мелкие производители придумывали какую-то особенность и ее внедряли, а крупные — уже ставили на поток. Это вам не капитализм, где можно свою инновацию запатентовать и требовать потом деньги с других за ее использование.

СССР погубило отсутствие экономических свобод?

Приход к власти Хрущева запомнился в нашей официальной истории, как оттепель и политическая весна.

Но именно Никита Сергеевич закрыл все артели в стране. Их собственность предписывалось передать государство.

Согласно закону 1961 года все, «кто не работал на предприятиях», карались по всей строгости советского уголовного кодекса. Артели и их собственность должны были быть переданы государству.

Что интересно, пережиток рыночной экономики в СССР погубил отнюдь не тиран и диктатор Сталин, а реформатор и поклонник идеи засадки посевных площадей кукурузой Никита Хрущев. Советские поздние экономисты всегда провозглашали тезис о господстве социалистической плановой системы над частническими методами капитализма. Новым же проектам — вроде экономических реформ Косыгина уже в брежневскую эпоху «развитого социализма» – реализоваться тоже практически не позволили.

И именно тогда государственная машина начала стагнировать, утратив мобильность и сосредоточившись лишь на выполнении бумажных показателей. Труженики же, не имея возможности самостоятельно проявить старание, стали воровать. А предприимчивые люди? Если в 40-е они занимались созданием новых телевизоров, радио и снарядов, то в период «застоя» переквалифицировались в «фарцовщиков», торгуя за «железным занавесом» джинсами и прочими чисто западными товарами – тем самым, приближая грядущий экономический кризис перестроечного времени.

Коллектив модисток артели, занимающейся пошивом и разработкой одежды. Это уже артель 60-х годов, следовательно, как можно догадаться, полностью принадлежала государству.

В-четвертых, могли ли создатели артелей мотивировать себя премиями, используя их в обогащение? Как вероятно, да, не стоит забывать о нескольких очевидных вещах. Частный бизнес контролировался и законодательством, и местными органами, то есть партийными ячейками. По понятиям режима, создавать их могли лишь убежденные последователи идей марксизма, что сильно и отличало артели от кооперативов НЭПа. Премиальные были, скорее, приятным дополнением.

В-пятых, наконец, артель не могла без ведома власти сменить сферу деятельности на более прибыльную, а практически все решения, что относятся сегодня к стратегическим в понятиях экономики, согласовывались с чиновниками. Получалось, что внутреннюю экономическую свободу компании имели, но принятие новых решений необходимо было согласовывать и вести по идеологической линии.

Но, вероятно, никто и не хотел видеть в артелях «новый русский капитализм» — даже сами артельщики. Они, по сути, выполняли в обществе две другие важные функции. Первая — занять делом «критиков», тех, кто был не согласен с советской «уравниловкой». Социалистическая концепция отрицала частную экономику, но не запрещала личную инициативу. И если человек производил что-то для того, чтобы проявить себя — это было прекрасно! Неслучайно, что этим людям открывали путь по партийной и служебной лестницам, давали награды. К тому же, это отвечало духу рабочего самоуправления. Хуже было бы наоборот. Вторая — не допустить господствующей роли государства в экономике за счет тотальной монополизации всех ресурсов.