Возвращение парижских апачей

Никита Сарников

В субботу 16 марта около 22 часов на пригородный парижский поезд (RER, линия С) было совершено организованное нападение. Как рассказывают свидетели, хорошо организованная группа молодых людей численностью в 20 или 30 человек на станции Grigny-Centre заблокировала движение с помощью аварийного крана и ворвалась в вагоны. Молодые люди в масках заставили пассажиров отдать им деньги и мобильные телефоны. В некоторых случаях они их избивали и использовали баллончики со слезоточивым газом.

Это нападение вызвало потрясение не столько своим фактом (всякое случается в электричках), сколько формой, – своей организованностью и массовостью. Как сказала одна из потерпевших, «они действовали жестоко, быстро и очень организованно, избивали пассажиров и отнимали у них деньги». После случившегося полиция начала расследование, было заведено уголовное дело на основании заявлений потерпевших.

В пригород Грини-Центр (Grigny-Centre) департамента Эссонн (Essonne) на юг от Парижа, где всё это произошло, даже лично приехал министр внутренних дел Манюэль Вальс и заверил всех в том, что преступники будут найдены и что впредь в отношении таких действий будут приниматься самые жесткие меры. Некоторые даже сравнивали это нападение с нападением на почтовый дилижанс где-то на Диком Западе, основываясь на тех фильмах, в которых фигурировали подобные эпизоды.

Сравнение с Диким Западом появилось в сообщениях не случайно. Действия молодых людей действительно напоминали нападение североамериканских индейцев на почтовый поезд, только действовали они не на лошадях, но точно так же, как и воинственные индейцы, остановили поезд и точно так же, как и много лет назад, ограбили пассажиров.

Сравнение это появилось в сообщениях ещё и потому, что сто лет тому назад в Париже уже происходило нечто подобно, и тогда городские банды и получили своё название – «апачи».

Почему именно апачи, а не ирокезы или сиу, сказать трудно. Часто в таких случаях роль играет случайность, образное сравнение неожиданная ассоциация с аналогичным событиями, которая всем понравилась и была подхвачена людской молвой. Отметим, что по-французски слово «Апач» произносится как «апаш». В дальнейшем именно это слово перешло в другие языки для обозначения рубашки и ворота апаш (а не апачей) и танца апашей, который хоть и напоминает воинственные танцы племен, но всё-таки от них отличается.

Городские банды молодежи, бандитские группировки существовали в Париже всегда. Первым писателем, который открыл читателям этот мир, стал Эжен Сю, чей роман «Парижские тайны» имел колоссальный успех и стал по-своему революционным. Он стал революционным не только потому, что писатель открыл читателю мир трущоб, ранее не описанный в литературе, поместил его в центр повествования, в то время как раньше этот мир существовал где-то на её периферии, но и потому, что романтизировал его.

На карикатурах того времени можно увидеть, как люди из неимущих социальных слоёв стоят в очереди перед издателем, ожидая появления новой главы романа. Они отождествляли себя с героями Эжена Сю. Тогда городские банды называли просто «дикарями» (sauvage). Так их называл и Оноре де Бальзак, и позднее Эмиль Золя. Сравнение именно с североамериканскими индейцами возникло на рубеже веков по мере того, как на европейском литературном рынке стали появляться романы Майна Рида, Фенимора Купера и другие «романы фронтира».

Одним из представителей этого жанра во Франции стал Гюстав Эмар (например, «Арканзасские трапперы», 1858). Образ жестокого индейца, бесшумно подкрадывающегося к своей жертве, оказался очень подходящим для описания городского бандита, действовавшего по схожей схеме.

Считается, что слово «апачи» оказалось в обиходе после того, как один из журналистов – Виктор Морис, – использовал его в описании событий на Бельвилле, в описании истории вражды двух парижских главарей двух группировок «апачей» Лека и Манды) из-за девушки по кличке Золотая Каска. Эту кличку она получила за пышную копну рыжих волос. Эта история была описана многократно, в частности, Арманом Лану, в очерке «Настоящая история Золотой каски». Кстати, Арман Лану считает, что слово «апачи» появилось в обиходе благодаря другому журналисту – Артюру Дюпену – также большому любителю историй Майна Рида об охотниках за скальпами.

История Золотой Каски хорошо известна и благодаря экранизации режиссера Жака Бекера (1952), в которой главные роли исполняли Симона Синьоре и Серж Реджани. Отметим, что фильм Жака Бекера следуя традициям романтизации преступного мира, отступает от реальных фактов, в частности, в финале.
 Сходство с парижских апачей североамериканским племенем апачей проявлялось ещё и в других приметах «племенной общности» – одежде и татуировках. Сто лет назад татуировка вошла в моду в Париже в годы расцвета «банд апачей», который относят к предвоенному периоду приблизительно к концу правления префекта Лепина (февраль 1913 года). Как и впоследствии, язык татуировок определял принадлежность парижского апача к тому или иному «племени», определял их положение в бандитской иерархии – как и у самих апачей. Наиболее распространенной татуировкой было стальное сердце и так называемая «родинка», которую помещали возле глаза. Татуировки были строго регламентированы преступной средой, и нанесение татуировки, на которую, по понятиям апачей, человек не имел права, каралось серьезно. Были и случаи с трагическим финалом.

Так в 1902 году сутенер из Шапели, отбыв заключение в тюрьме, вернулся к своей избраннице. Во время пребывания в тюрьме он сделал себе на определенном месте татуировку. Его возлюбленная не обнаружила «своё добро в том виде, в котором она его оставила» и упрекнула в измене, за что и получила смертельный удар ножом. Современная мода на татуировки не столь строга к своим поклонникам, хотя общие черты с традициями столетней давности она и имеет.

Следующая характерная черта парижских апачей – одежда. Её можно назвать почти униформой или даже формой – так строго она была регламентирована. В зависимости от района (Сен-Дени, Бельвилль,Шапель) она несколько отличалась, но в своих основных чертах была схожа. Она состояла из четырехугольного картуза, рубашки, впоследствии получившей название «апаш» и широкого пояса, в котором скрывался нож, также получивший название «ножа апашей», иногда нашейный платок, завязанный узлом – всё это основные элементы костюма парижских апачей. Одежда, образ жизни, язык и другие элементы – танец, фольклор – позволяют говорить о настоящей субкультуре парижских апачей.

Сейчас можно говорить о возвращении в Париж этого явления – «феномена апачей», но уже в другой современно форме. Впервые нападение на электричку было совершено не мелкой группировкой в три-четыре человека, а настоящей городской бандой, впервые она были столь четко организована.
 По этой причине не случайным можно назвать и появление в театральном в репертуаре этого сезона спектакля в жанре мюзикл режиссера Маши Макеефф под названием «Апачи» (Les Apaches).