ПРОСТИ, СТЕША

   ПРОСТИ, СТЕША.

Пришлось мне как-то снимать комнату на зимней даче в одном  подмосковном городке. Вокруг лес. Густой и как бы даже первозданный, словно по нему еще и не «ходил» топор человека. Недалеко озеро, а к нему небольшая протоптанная вьющаяся  тропинка, пробежав по которой, иной раз взмахнешь на бережку в воздух, пролетишь секунды две, три, как птица, а потом бултых в воду, а вода чиста, прозрачная -  всю усталость забирала.

   Особенно  хорошо было зимой в крепкие морозы. Сосны даже трещали, а легкие очищались от промокшего осеннего  воздуха.

    Хозяйкой дачи была  Степанида Ивановна, которую я звал: тётя Стеша. Муж, как она вначале мне говорила, погиб на войне.

   Была у нее одна особенность. Она панически боялась электричества. Электрики к ней чуть ли не каждый день ходили, проверяли электропроводку,  ругались, но после бутылки водки говорили.

- Хорош у тебя уголок, Стеша, хорош. Запрятан от людей. А мы живем в шуме, да гаме.

   На мои слова: тёть, Стеша, да у Вас с электричеством полный порядок, отвечала: с электричеством, может быть, и всегда в порядке, а вот с людьми – нет.

   На этом разговор заканчивался, и она уходила в свою комнату.

   Однажды, летним вечером пили мы на веранде чай. Любила тётя Стеша чаевать. Какого только у неё не было варенья: со смородиной, брусникой, ежевикой, шиповником, малиной…

   В тот раз было тихо, да и ветру, чтобы добраться до дачи через лес трудно, пробежит по верхушкам, всколыхнет и умчится, но в душе, как казалось мне, «разливалась» не тишина, а грусть. И до сих пор у меня осталось чувство, что тишина это не спокойствие природы, а ее грусть. Зовет она человека куда – то, а куда -  душа человеческая не знает.

    В это время погас свет, тетя Стеша стремглав выскочила из-за стола, а когда свет загорелся, прошло минуты три, она вернулась.

- У меня в шкафу бутылочка вишневой наливки и банки с вареньем, - сказала она. – Давай по немного выпьем.

   Выпили. Вижу по лицу тёти Стеши, что она хочет что-то сказать мне, но никак не решается.

   Когда я уже собирался уходить спать, она остановила меня.

- Посиди, послушай, -  сказала она. – Правду тебе всю расскажу. Врала я тебе о муже.  Мучаюсь я. Не погиб он на войне. А случилось так.

   Тётя Стеша замолчала. Видимо, думала:  а рассказывать дальше?

- Пришел он с войны без ног. Трудно мне было с ним. На спине даже приходилось носить. Как ребенка. Своих не было. Так мне муж – ребенок достался. А он тяжелый был. Задыхалась я. Иногда даже в обморок падала. Приходилось и плакать, но чтоб он не видел. Хозяйство сама вела. Полола, копала…  Видел же, какой у меня участок.

   А участок чуть ли не в гектар. Яблони, сливы, груши…-усадебный  сад, а за садом грядки с овощами. Помогал я иногда ей. Пройдешься, иной раз с топориком, сухие ветки с деревьев уберешь, а то с граблями: сорную траву сгребешь и спалишь или тяпкой грядки взрыхлишь - руки и ноги, как свинцом заливали.

   Спрашивал я: почему она не продаст дачу и не купит городскую квартиру, дело к старости идет, а она в ответ: не могу, память мужа, да и тут я еще живу, а в квартире через день помру.

- Ползаю я по участку, - продолжала тётя Стеша. -  Муж тоже за мной. Как дитя за матерью. Только что за юбку не держался. Старался помочь. А без ног много ли поможешь? Руками, да зубами. Уставала я сильно. Тайком от него ходила в больницу.  Таблетки всякие пила.

Дух старалась поддержать. С годами стали у него  легкие оттекать, почки отказывать. Ну и другое. Война брала свое. По больницам возила, а ему все хуже и хуже. Но ни разу не кликала на него смерть. Он чувствовал это и говорил мне: да позови ты ее ко мне, ты чистая женщина, Бог тебя услышит, пусть забирает, а ты без меня хоть немного отдохнешь. После этих слов посмотрит  на меня, заплачет, скажет: прости, Стеша, нужно было мне не к тебе возвращаться. Я ему: да что ты, Иван. Я жена твоя. Еще  здоровая, сильная. А он в ответ: моя – то моя, да судьба у тебя такая, как и у меня. Немногим отличается.   Как могла я, так и успокаивала и его, и себя. Зла, обиды в сердце не держала.  Твердила себе, что Бог дал, то и должна нести. Слышала я от людей, что Бог  каждому дает испытания по его силе. Пошла я в тот день в магазин за хлебом на станцию. Знаешь. Возле водонапорной башни.

   Видел я эту башню. Возле нее всегда сидел молодой парень  с больными ногами, к которым подбиралась уже гангрена.  С протянуто рукой. Да не доставала его рука до людей.

   Хотела тётя Стеша забрать его к себе, а он в ответ засмеялся.

- Тут я среди людей. Жизнь вижу… А что у тебя?

   Махнул рукой и отогнал, а потом через месяц и сам куда-то пропал. Как говорили в городке: не гони от себя добро, а то на его место угнездится зло.

-Вернулась я после магазина, - тётя Стеша заплакала, - а муж мертвый лежит. Ваня, Ваня, что же он сделал. Оставил записку: прости, Стеша, не  такую судьбу ты заслужила. Потом подстелил под себя мокрую тряпку, сел на нее, снял  коробку с электрического выключателя и сунул туда пальцы, а он же весь больной, да слабый  был, душа на нитке держалась. То ли сразу он умер, то ли нет -  не знаю. Не сумела я докопаться раньше до его мыслей, а если бы докопалась, то и не случилось бы этой беды. А он все время думал, как бы мне жизнь облегчить. Облегчил только муками своими.   Меня жалел и любил. И я его, хотя и без ног, а любила. Не о себе говорю, а от людей слышала: добрая душа любит больше искалеченную душу, чем здоровую. 

   Она тяжело вздохнула.

- Сидим мы с тобой. Чай попиваем. Вокруг тихо. А в душе человека никогда не бывает тихо. Кто кается, кто-то плачет, кто смеется… А жизнь – то один раз удается. Начнешь ее перебирать, а она то бедой, то радостью откликнется.

   Тётя Стеша посмотрела на банки с вареньем и ушла в свою комнату. Я посмотрел ей вслед, а потом, как и она, взглянул на варенье в баночках.

   Варенья были из разных ягод, но название  одно: варенье.

   Лет через пять я  заехал к тёти Стеше.

- Умерла, - сказали соседи, - электричество убило. Говорят: залетел какой-то огненный шар  и начал гоняться за ней. Она от него, а он за ней. Догнал на веранде и убил.

   Дальше я не стал слушать и ушел к озеру. А ведь, как мне подумалось возле озера,  права тётя Стеша. В душе человека, видимо, никогда не бывает тихо. Бурлит то счастье, то несчастье. У кого – то льется через край, а у кого – то только на донышке бултыхается. 

   Ходил я и на кладбище. Видел могилки тёти Стеши и ее мужа. Два бугорка, два креста, да так склонившиеся друг к другу, что верхушками коснулись.

   Часто вспоминал я тётю  Стешу и иногда мелькала у меня мысль.

   Может быть, все судьбы человеческие в той или иной мере  копируют (повторяют) друг друга. Ведь не могут же они быть чуждыми друг другу. Чем-то, да родняются. 

==================================================================