Лёгкая походка

Памятник.

   На поселковом кладбище возле входа стоит сваренный из железа памятник с улыбающейся девушкой на фотографии, которая не старится, не темнеет, несмотря на дождь, снег, ветер. Поразительны глаза с выражением радости и отчаяния. Если долго смотреть на них, то покажется, что они живые, но по какой – то нелепой ошибке, случайности попали на могильную фотографию.

   Возле памятника часто можно видеть двух стариков, сидящих на лавочке. Они думают об одном и том же, но не говорят друг другу. Верят, что дочка жива, и когда Бог заберёт их, увидят её и станут просить прощение, а она простит.  Они живут этой мыслью и надеются, что так и будет. А будет ли?

Школа.

   В школе Светлана (десятиклассница) не вписывалась в стандарт послушания. Она не робела перед учителями. Бесшабашная. Неукротимая. Малыши носились за ней стаями и подчинялись ей больше, чем учителям. Светлану часто вызывали в учительскую и отчитывали, она отвечала, что ничего дурного не делает, а просто играет, чтобы было весело.

- В школе не играют, а учатся.

   Светлана соглашалась, но усмирить её было невозможно даже угрозами отчисления.

- У меня лёгкая походка, - говорила она. -  Я не могу её контролировать. От этого всё и происходит. Примите меня такой, какая я есть.

   Звонок. Пронзительный. Резкий. Раньше она радовалась ему. Свобода. А сейчас он показался ей угрожающим. Светлана неохотно стала собирать учебники, но, услышав свисток тепловоза, оставила и посмотрела в окно. Она вздрогнула, увидев приближающийся к станции поезд, и закрыла глаза. По спине пробежал холодный пот. В сознании пронеслась картинка, обессилев её до невозможности встать.

   Просидев пять минут без движений, она выскакивает из – за парты, словно собирается бежать, но куда? Успокоившись, выходит из класса, проходит по полутёмному коридору и направляется в опустевший парк. Осень и в душе Светланы осень. Сумрачное солнце и в глазах сумрачно. Шагая по дорожке между поникшими от ночного дождя кустами сирени, думает о том, как же это случилось, она не может понять, воспоминания туманные и болезненные, скрывать дальше уже не имеет смысла.

   Она поднимается на железнодорожную насыпь, закрывает глаза и идёт между рельсами. Вдали раздаётся свисток тепловоза.

  Признание.

    Анна Семёновна пекла на кухне блины. Не ладилось. Подгорали. На душе было неспокойно. Дочка должна была уже прийти, а её нет. Она часто поглядывала на часы. Андрей Дмитриевич ремонтировал кременчугскую гармошку. Недавно купил. Была звонкая, голосистая, а через неделю кнопки полетели. Беда. Нужно в мастерскую нести. Боязно. Как бы хуже не сделали.

- Где Светка, - сказала Анна Семёновна. – Пора уже.

- Не волнуйся. Придёт.

   Не пришла и через час. Анна Семеновна хотела идти в школу. Дверь открылась. Вошла Светлана. С ходу бросила рюкзак на диван.

   «Что говорить?», - пронеслось в голове. В душе были и радость, и отчаяние. Радость от того, что станет матерью. Она часто представляла будущего малыша, игры с ним, но это держалось недолго, затемняла картинка отчаяния с пересудами, злобными и насмешливыми словами посельчан.

- Где так долго была, - напустилась мать.

- Беременная я, - тихо сказала Светлана, застыла и стала ждать ответа.

   Мать с испугом посмотрела на дочь. Андрей Дмитриевич с удивлением.

- Что ты сказала, - спросила мать.

- Беременная.

   Как тихо. Только шелест сирени под окном.

- Это же позор, - запричитала мать.

– В десятом классе. Все будут знать. Заклюют. А ты что молчишь, - бросила она мужу

- А что говорить? Тут уже не скроешь, ничего не изменишь, чтобы мы не говорили.

   Он вышел, оставив наедине дочь и жену.

   Солнце уходило на закат. Темнело. Разговор был без крика, слёз, но с часто употребляемыми словами: позор, засмеют посельчане.

   Запоздалое раскаяние.

   Через день, когда стемнело, Анна Семёновна собрав чистые полотенца, простыни, вышла из дома вместе со Светланой, мужем и направилась на край посёлка, где жил Анфиса Паршина.

- Решились, - спросила Анфиса, когда они втроём вошли в её дом.

- Да, - ответила Анна Семёновна. – Не хотим позора. Лучше аборт.

- А ты, Светка?

- Что я. Как мать и батько сказали. Может не нужно пап, мам.

- Так это же позор дочка, - бросила мать.

- Позора боимся, а то, что он там живёт, надеется. Он дышит, - выкрикнула Светлана.

   Разлетелся крик. Осталось эхо.

   Светлана посмотрела на икону Николая Чудотворца в углу, перекрестилась и опустила голову.

- Андрей и Анна. – Анфиса укоризненно посмотрела на родителей. В глазах мелькнула жалость. - Посидите в маленькой комнате. Позову, а ты, Светка, пойдём со мной.

   Через час раздалось: заходите. Анфиса вытирала окровавленные руки. Светлана лежала на постели, уткнув взгляд в побелённый потолок. Она чувствовала пустоту. В голове шумело. Анфиса перед абортом дала ей выпить полстакана самогона, бросив, что не так больно будет.

- Как, - беспокойно спросила Анна Семёновна.

- Вычистила.

- Слава Богу, - облегчённо вздохнула мать. – Избежали позора, - в голосе прозвучали даже весёлые нотки.

   Она с радостью посмотрела на просветлевшее лицо мужа и хотела      что – то сказать, но перебила Анфиса.

- Брехать не буду, -  Она немного помолчала. - Рожать она не сможет.

   Зависла тишина, а потом взорвалась криком Анны Семёновны.

- Прости, дочка, - вскочив, она стала на колени перед кроватью. – Позора испугалась, а тебя бесплодной сделала.

- Это ты меня, мам, прости. Я виновата. И ты батько прости.

   Светлана отвернулась к стенке.

- Кто прав, кто виноват забыть, - глухо сказал Андрей Дмитриевич. – Жить нужно.

-Так позор можно было вынести, - зашептала Анна Ильинична. – А я побоялась. Сделанное уже не вернёшь.

Смертельно раненная.

   Через месяц Светлана закончила школу. Аттестат с отличием.

- Куда теперь, - спросила мать.

- В институт пока не буду поступать. Устроюсь на работу на станцию в Родаково. Дежурной. Год потружусь, а там видно будет

- Как хочешь, - ответила мать. – Когда поедешь в Родаково.

- Да сейчас. Что ждать.  

   Заскрипела калитка. Ушла.

   Андрей Дмитриевич уехал в степь косить сено. Анна Семёновна убирала двор, когда открылась калитка, зашёл сосед, кум Виктор.

- Анна, - тихо позвал он. – Подойди ко мне. Я не могу идти. Прикипели ноги к земле.

- Да что ты такой слабый стал, - засмеялась Анна Семёновна и осеклась, увидев побледневшее лицо соседа.

- Что, - выдохнула она.

- Светлана. Это. Смертельно ранена. Поезд.

- Как поезд?

- Никто не знает. То ли сама бросилась, то ли перебегала.

   Похоронили Светлану через два дня.