Эвтаназия: законодательство и практика

Голландия -  первая страна в мире, легализировавшая эвтаназию. Но хотя закон о ней действует уже одиннадцать лет, далеко не все пациенты, обратившиеся к врачам с просьбой помочь им уйти из жизни, получают соответствующую помощь. В том числе и те, чья ситуация полностью отвечает критериям, изложенным в законодательстве. Нидерландская ассоциация добровольного ухода из жизни помогает этим отчаявшимся людям умереть достойно.
 
Врач вправе отказать
 
Согласно нидерландским правовым нормам больные, испытывающие невыносимые страдания и не имеющие никакой надежды на выздоровление, имеют право на эвтаназию. Просьбу о ней может выразить только сам пациент. Врачу необходимо удостовериться, что тот принял решение сознательно и добровольно, подробно осведомлён о своем недуге и прогнозах на будущее. Доктору и больному надлежит вместе прийти к выводу, что иного приемлемого выхода из данной ситуации нет, и это заключение должен подтвердить другой – независимый – медик. 
 
Заметим, что в Нидерландах эвтаназия может применяться к людям, страдающим неизлечимым, но не обязательно смертельным заболеванием. В этом, возможно, и камень преткновения для многих семейных врачей, не решающихся сделать своему клиенту смертельную инъекцию. Некоторыми из них движут религиозные мотивы, других останавливает отсутствие опыта. Третьи же просто не осмеливаются на такой шаг. Особенно, если речь идет не о больных в последней стадии онкологического заболевания, а, например, о пациентах с поражениями центрально-нервной системы, опорно-двигательного аппарата или другими с тяжелыми хроническими недугами. Человек мучается от болей, неподвижности, зависимости, которые могут продлиться ещё долгие годы. Он знает, что медицина не в силах облегчить его муки. Даже если будет изобретено чудо-лекарство, то не поможет и оно - его болезнь зашла слишком далеко. Он молит врача о смерти. Но получает отказ: тот не находит его страдания нестерпимыми.  Закон же не обязывает медиков проводить эвтаназию, они всегда вправе сказать «нет». Семейный врач может, конечно, направить больного к своему коллеге, однако нет уверенности, что и тот согласится. Так же как третий и четвёртый доктор… И тогда пациент начинает искать выход сам. 
 
Мама, помоги мне умереть!
 
Практически всегда в эвтаназии отказывают людям, страдающими психическими заболеваниями. С этим пришлось столкнуться Майку С.  Рассказывает Лиз, мать Майка: «В детстве я никаких отклонений за ним не замечала. Что-то изменилось после 17 лет, он стал замкнутым, ушёл в себя - я чувствовала, что это не просто процесс взросления, а нечто более серьёзное. В какой-то момент Майк сказал, что хочет поговорить со мной. Но не дома, где нас могут подслушать… Мы вышли прогуляться, и он рассказал, что постоянно слышит голоса: одиннадцать одновременно! От такого и в самом деле с ума сойти недолго. Мы обратились к врачам, и Майку поставили диагноз: шизофрения. Началось лечение, но беседы с психотерапевтами не помогли, а от таблеток сын почувствовал себя ещё хуже. Однажды я спросила его, думает ли он о смерти. Он сразу ответил: ‘Да, очень часто’. Оказалось, что он уже просил медиков помочь ему умереть, но те не захотели его слушать.  Потом Майк не раз говорил мне: ‘Мама, может, ты мне поможешь -  у меня не хватает воли, чтобы повеситься, броситься под поезд или с высотки’. В итоге сын предпринял попытку суицида, спрыгнув с четвертого этажа - результатом стали перелом обеих ног и сотрясение мозга. А несколько месяцев спустя он ночью пошел на вокзал и встал на рельсы прямо перед движущимся поездом. Перед этим оставил записку ‘Мама, меня больше нет’. Ему было 26 лет. Наряду с огромным горем я испытала облегчение - я знала, что для него так лучше. Но меня продолжает мучить вопрос: почему мой сын вынужден был пойти на самоубийство? Согласно закону он имел полное право на эвтаназию».
 
Психолог Ад Керкхоф, досконально изучивший ситуацию Майка, признал, что её действительно можно расценить как безнадежную. «С другой стороны, - говорит медик, - в психиатрии ещё много остаётся неизученным. Так, один мой пациент тоже был признан неизлечимым. Он тоже умолял семейного доктора сделать ему смертельную инъекцию и почти убедил того. Но я предложил попробовать ещё один способ лечения, который неожиданно оказался успешным. С тех пор прошло три года, состояние клиента сейчас относительно стабильное. Он рад, что живёт».
 
Клиника добровольного ухода
 
1 марта 2012 года Нидерландская ассоциация добровольного ухода из жизни открыла особую клинику - туда может обратиться каждый, чью просьбу об эвтаназии отклонили врачи. Новый стационар оказался востребованным: за год туда поступило семьсот сорок три заявления. Примерно трети обратившихся отказали, восьмидесяти провели эвтаназию, а около ста пятидесяти человек умерли, не дождавшись её. Остальные ждут решения своего вопроса…».  Рассказывает председатель ассоциации Петра де Йонг: «После открытия клиники СМИ буквально ополчились против нас, полагая, что мы слишком легко относимся к вопросам жизни и смерти. На самом деле, мы никогда не выходим за рамки закона. Тщательно проверяем, отвечает ли ситуация человека необходимым критериям. Если это так, ищем доктора, готового помочь ему умереть. Но сначала вступаем в переговоры с семейным врачом больного: может, он изменит своё мнение? И таких случаев в нашей практике, действительно, немало». 
 
Нидерландская ассоциация добровольного ухода из жизни существует уже более сорока лет и насчитывает около 173 тысяч членов, 20 сотрудников и 150 волонтеров.

Её основное кредо состоит в том, что люди, решившие умереть, вправе рассчитывать на помощь медиков. И что те должны при этом больше считаться с аргументами пациентов, чем со своим собственными. Ассоциация проводит исследования и социологические опросы, распространяет информацию об эвтаназии. И ещё оказывает практическую помощь людям -одним из последних подобных проектов и является уже упомянутая выше клиника. Кроме того на сайте ассоциации есть страница с советами о том, какие лекарства и в каких количествах нужно принять, чтобы умереть наверняка и без мучений. Разъясняется, где указанные медикаменты можно достать. Эти сведения доступны только для членов организации, но членом может стать каждый. Невольно задаешься вопросом: правомерен ли такой, мягко говоря, странный сервис? Да и гуманен ли? На оба вопроса Петра де Йонг отвечает положительно: «Давать информацию в принципе не запрещается. Что касается человеческого аспекта, мы как раз хотим помочь людям, от которых отвернулись профессионалы».
 
Круг замкнулся
 
Питер Т. 88 лет воспользовался советами Ассоциации добровольного ухода из жизни и приобрёл нужные медикаменты. Для этого ему пришлось поехать в Бельгию и обойти десятка два аптек. В каждой он объяснял, что находится на отдыхе, но забыл лекарства дома. И рецепт, к сожалению, не захватил. В Нидерландах без последнего и простого антибиотика не дали бы, но бельгийцы в этом плане не такие строгие. В каждой аптеке Питер покупал упаковку, пока не набрал нужное количество. «Теперь я спокоен, что таблетки у меня есть, - рассказывает он, - правда, пока не знаю, когда ими воспользуюсь. Но этот момент точно наступит». Три года назад Питер похоронил жену, с которой прожил шестьдесят лет. Одиночество очень угнетает его, кроме того он боится подступающей немощи. «Пока я - учитывая мой возраст - относительно здоров. Но у меня прогрессирующая болезнь глаз, один уже не видит совсем. Когда ослепнет второй, я и приму таблеточки. А что мне ещё остается? Эвтаназия ко мне неприменима. Дети знают о моих планах, и, конечно, переживают. Но вместе с тем понимают меня».
 
Проглотить сразу более ста таблеток не просто, но люди, решившиеся на это, знают способ: перемешать лекарство с йогуртом или пудингом. И после такого смертельного ужина лечь в постель, чтобы уже никогда не проснуться. Иногда человека при этом окружают члены семьи, но чаще он один: близкие боятся, что их обвинят в содействии самоубийству. И кстати, напрасно: наказуема лишь активная помощь, а просто быть рядом можно. Родственники 86летней Корри К. не знали об этом и глубоко сожалеют, что не присутствовали при её смерти. К счастью, одна хорошая знакомая согласилась прийти. Потом она рассказала, что женщина скончалась тихо и спокойно: глубоко заснула, и спустя несколько часов её дыхание остановилось. Корри, в прошлом монахиня и медсестра, всегда была энергичной, предприимчивой, постоянно при деле. Она не могла примириться с тем, что возрастные недуги обрекли её на пассивность. С ужасом думала, что вскоре окажется полностью зависимой от других. Кроме того её мучили постоянные боли. Она обивала пороги врачей с просьбой помочь ей умереть и всё напрасно. Тогда она доверилась племяннику, тот достал нужные медикаменты…
 
Корри была монахиней. Но ведь католическая, да и нередко протестантская церковь, строго осуждают эвтаназию. «Церковь, но не Библия, - утверждает пастор и сотрудник Ассоциации добровольного ухода М.Ж.Танг - в ней не найдешь текстов, прямо или косвенно запрещающих человеку прекратить свое земное существование, если его жизнь превратилась в бесконечную муку. Нет и текстов, в которых говорится, что другие не вправе оказать ему в этом помощь. Бог, чьё милосердие безгранично, не стал бы обрекать людей на жестокие страдания, если из них есть выход».
 
Неразрешимые дилеммы  
 
Всё чаще об эвтаназии просят люди, уставшие от жизни, потерявшие смысл и радость существования и твердо убеждённые, что их час пришел. Но если при этом нет речи о неизлечимом заболевании, им неизменно отказывают. Эвтаназия также неприменима к пациентам, страдающим деменцией. Некоторые из них в начальной стадии болезни подписали заявление о том, что предпочитают смерть унижению и беспомощности, к которым может привести прогрессирующая потеря памяти. Но когда такой момент наступает, они обычно не в состоянии подтвердить своё желание и поэтому их заявление теряет силу. Не помогло бы им и обращение в Клинику добровольного ухода: ведь её сотрудники строго соблюдают законодательство. 
 
Ежегодно приблизительно десять тысяч голландцев обращаются к семейному врачу с просьбой об эвтаназии, и трем тысячам из них оказывается соответствующая помощь. Из оставшихся семи тысяч половина умирает, не дождавшись лёгкой смерти, а три с половиной тысячи получают отказ. Какой же вывод? Закон, которым Голландия так гордится, потерпел крах? Сотни людей вынуждены влачить жалкое существование, потому что медики не оценивают их состояние как нестерпимое и безысходное. Но в состоянии ли вообще другой – пусть и высококвалифицированный профессионал – определить меру чужого страдания? Ответ «нет» кажется логичным и единственным. И сразу приходит на ум ряд других вопросов. Достоин ли осуждения врач, отказавший помочь больному умереть? Снова «нет»: ведь это не пустяк лишить человека жизни, пусть даже по его собственному желанию и на легальных основаниях. Так, может, тогда стоит переложить ответственность на самого пациента и для этого сделать смертельные медикаменты более доступными? Нет, так тоже нельзя. Подобных вопросов, связанных с эвтаназией, бесконечное множество. Вопросов, на которые, очевидно, никогда не будет найден однозначный ответ.