Про немецкую армию или как я служил в Бундесвере

Я имел удовольствие провести 9 месяцев в детском саду с оплатой, с довольствием и обмундированием. Этот детский сад гордо именуется Бундесвер и является домом отдыха совмещённым с игровой площадкой для молодых и не очень, и даже старых детишек. Немецкая армия, гы. Через 3 месяца учебки ты получаешь звание гефрайтер (типа ефрейтор), причём, независимо от заслуг или поведения, или уровня умственного развития; после 6 месяцев службы становишься обергефрайтером. Каждое звание несёт с собой около сотни лишних евро в месяц.

Вообще с оплатой дело обстоит шикарно… В двух словах: так называемая зарплата составляет около 400 евро в месяц. Ежели казарма находится больше чем за 150 км от дома, то в день начисляют по 3 евро за отдаление от дома. Если ты при экипировке отказываешься от нижнего белья (трусы Хомер Симпсон стайл, майки и 2 голубые пижамы), то тебе выплачивают за это тридцатник, типа за то, что сэкономил Фатерланду расходы на трусы. Потом, опять же, если не жрёшь в казарме (многие из-за лени отказываются от завтрака), получаешь за каждую не принятую единицу пищи по 1,30 евро.

Ну и плюс сотня в месяц за каждое звание, плюс к «дембелю» премия около 900 евро.

Служба же – тяжела и трудна. Многие новобранцы очень страдают, скучают по маме и ходят к казарменному священнику, который исполняет и роль психолога и принимает всех солдат, независимо от вероисповедания. Он имеет голос и может требовать того или иного, например, чтоб очередного разгильдяя отпустили на недельку домой из-за психического расстройства (и это, несмотря на то, что каждые выходные «солдат» отпускают домой – в пятницу в 12 «конец службы» и начало в понедельник в 6 утра, проезд оплачивается государством).

Сразу должен заявить, что дедовщина запрещена и преследуется, что ужас, хотя какая там дедовщина если общий срок службы 9 месяцев? Никому из командного состава не разрешается притрагиваться к солдатам (конечно, в экстренных случаях можно, всё в уставе), не то, что бить или прочее. Разрешается только громко орать, и то без личных оскорблений, иначе рапорт и плакала карьера.

Например, какой-нибудь додик из рядовых, не блещущий интеллектом не может правильно нахлобучить на свою башню головной убор и выглядит как турок или повар в своём берете. Унтер орёт на него: «вы (обязательная форма обращения) выглядите как пекарь! Сейчас же оденьте головной убор правильно! Исполнять!»

Тормоз елозит своими клешнями по тыкве без видимого успеха, и поорав ещё немного унтер подходит к нему и спрашивает: можно дотронуться до вас и поправить ваш берет? Если удод отвечает да, то унтер с любовью поправляет беретку. Если же удод не желает быть потроганным унтером, то он говорит нет (были такие случаи, это просто кошмар), тогда унтер идёт вдоль шеренги и выбирает какого-нибудь олуха у которого берет выглядит хорошо и отдаёт ему приказание поправить берет тому удоду.

Вот такие пироги.

Однажды на учениях, когда мы играли в зарницу, несколько балбесов отстали и рисковали быть «застреленными» противником, наш унтер не выдержав заорал – «тащите же свои обкаканые задницы сюда». После, объявив перекур извинялся перед «камерадами», ссылаясь на то, что он был в эффекте возбуждения и потому ляпнул это сгоряча и не сердятся ли они из-за этого на него. Они сказали, что нет, и он возликовал.

При таких условиях и немудрено, что один е…лан из моей комнаты (комнаты были для 6-8 человек) иногда плакал ночами и хотел к маме, прерывая своё нытьё словами что пойти в армию самое плохое решение в его жизни, и что он ненавидит себя за это и хочет домой. Остальные его утешали.

На учебке мы бегали, прыгали, занимались спортом вместе с унтерами, ибо устав гласит, что унтеры не могут требовать от солдат каких-либо спортивных занятий, которых они сами не делают… Так что, если бедняга унтер хотел чтобы мы отжались 20 раз или пробежали 3 километра на время, ему приходилось проделывать то же самое. Принимая во внимание, что унтеры не то чтобы тащились от спорта, мы не слишком напрягались.

Ещё мы учились разбирать и собирать автоматы и ползать. Ну, и конечно, постигали теорию тактики и стратегии. Это были ещё цветочки. И хотя это было страх как трудно, оказалось, что после учебки ещё хуже. Служебный день выглядел так: с 5 утра завтрак, кто хочет, идёт, кто не хочет спит. Главное чтобы к построению, которое в 6 часов, все встали.

После переклички следовал приказ: по комнатам и ждать дальнейших приказов, которые иногда приходилось ждать неделями. Все расходились и занимались всякой ерундой. Кто спал, кто телек смотрел, кто в приставку играл (всё можно было привозить в казарму), кто читал, кто просто…

И один доблестный эквивалент прапору (шпис) крался по коридору, врывался как ураган в комнату и сеял ужас, наказывая всех, кто не вёл себя подобающе приказу – сидя за столом на стуле ожидая приказа. Заставлял подметать и мыть лестницу или коридор, собирать фантики на плацу и т.д. Но фантазии у него было мало, так что коридор и лестница сияли, а фантики были на вес золота.

Потом в 17:00 следовал приказ: конец службы! И камерады весело устремлялись кто куда. Кто на дискотеку, кто в кино, кто бухлом закупаться. Единственно сильно угнетало то, что в комнате нельзя курить и бухать. Для этого нужно было идти или в специальное помещение на нашем этаже – с бильярдом и теннисным столом, или же х…ть в бар, находящийся на территории казармы.

Вот так с невзгодами и прошли 9 месяцев, из которых 21 день официального отпуска, который было приказано взять под рождество.

Напоследок поведаю историю о том, как все разгильдяи немцы из моей комнаты имели счастье стать водилами танков и прочей херни и укатили на курсы в Баварию, а я остался совсем один и проспал однажды долгожданный приказ строиться и идти мыть и чистить танки (были мы танковая ракетно-противовоздушная часть с устаревшими Роландами 60-х годов).

Так получилось что все ушли драить танки а я, проспав ещё часик, проснулся и увидел что никого из моей батареи в здании нет. Это кранты! Подумал я и не ошибся. Взвесив, что хуже: тариться в комнате пока они не вернутся, или попытаться пробраться в ангар к танкам незамеченным, я выбрал второе, и почти блестяще выполнил кампанию, но на самом подходе унтер, гад, меня запалил.

Он спросил меня: почему я не пришёл вместе со всеми, я с лицом Швейка ответил, что не услыхал приказ выходить. Он прочитал мне короткую лекцию о том, как надобно себя вести солдату и приказал (о горе!) после конца службы задержаться на час у дневального и написать сочинение на тему «как правильно использовать послеобеденную паузу», что я и сделал, настрочив говно отчёт о том, что солдат должен блин чистить своё обмундирование и всю фигню, но никак не спать во время своей паузы.

Прочитав сиё творение, унтер смилостивился и отпустил меня на волю.

Я до сих пор с умилением вспоминаю бытность мою в бундесвере и скорблю об идиотах немцах, не знающих как им повезло.

Пролог

На медкомиссии меня спросили, в каких войсках я хотел бы служить. Я ответил, что в десантных, на что мне сказали, что эти войска самые лучшие в Германии и служить там будет тяжело; на что я ответил, что занимаюсь боксом и вообще спортсмен, и мне ответили: а ну тогда конечно! Через два месяца я получил направление в Третью Танковую Ракетную Противовоздушную Батарею.

Начало

С рюкзаком и повесткой в книге я поездом приближался к месту своей службы. В повестке было написано что я должен явиться к 18:00 на вокзал местечка, в котором я буду проходить срочную службу, и меня заберут и доставят в казарму. Стояло также, что мне нужна двойная смена белья и два замочка, чтоб запирать свой шкафчик.

Выйдя с вокзала в 17:00 я увидел армейский грузовичок и перца в форме около него. С готовностью протянув ему свою повестку, я понял что судьба не так благосклонна ко мне, как мне казалось. Он сказал, что он с другой части и что с моей части все давно укатили...

– Да... – сказал я. – Что же мне делать?

– Подождите ещё, может быть сейчас приедут опять.

Прождав до 18:00 я начал постепенно волноваться... Армия всё-таки не начальная школа, опаздывать нельзя... В общем, отыскал я номер телефона и стал названивать дневальному. Он мне сообщил, что он не в курсе и что соединить меня с кем-нибудь, кто в курсе, он тоже не может, а советует мне добираться до казармы своим ходом. На вопрос «как мне туда попасть?» он положил трубку.

Проведя опрос местных туземцев, я наткнулся на тётку, которой было по пути, и она сказала что скажет мне, на какой автобусной остановке выходить. Так я добрался, наконец, до казармы. Гефрайтеры, стоявшие на часах на входе, проверили мою повестку и паспорт и отнеслись ко мне благосклонно, объяснили, как и куда идти.

Придя в здание третьей батареи, я с ужасом увидел что мои будущие однополчане уже облачившись в сине-голубую спортивную форму бундесвера с фашистским орлом, уже бегают тяжело дыша и топая по коридору туда и обратно, а на них громко орёт маленький такой унтер, мне по плечо примерно. Злобно глянув на меня, он заорал спортсменам: хальт! цурюк! нохмаль! Поднималась пыль.

Канцелярский хмырь в погонах неучтиво спросил меня, откуда я появился. Я, проявив находчивость, заявил, что с вокзала. Он удивился, но, поразмыслив немного, сообщил, что ничего не может для меня сделать, так как я, по всей видимости, не туда попал, так как состав батареи полностью укомплектован, и все рекруты на месте с двенадцати часов дня.

Ознакомившись с содержанием повестки, он удивился ещё больше. Странно – сообщил он мне – тут написано, что вы должны явиться к нам. Я тактично промолчал.

Хмырь завис на какое то время, потом сказал мне подождать и, исчезнув на пару минут, появился снова, приведя с собой ещё одного хмыря в погонах, с которым они стали рассуждать о том что де бардак, почему мы ничего не знаем про него, а его к нам прислали и т.д.