М. Делягин: хорошая статистика и суровая реальность США

Американская статистика внушает оптимизм, но мелкие детали реальности — разочаровывают

Свеженькие данные американской статистики внушают неискушенному пользователю уверенность в том, что жизнь налаживается и ужасы экономического кризиса вот-вот останутся позади. Однако на поверку эта уверенность оказывается всего лишь иллюзией.

Фондовые аналитики — профессиональные оптимисты

Конечно, этому с легкостью можно найти и корыстное объяснение: помимо того что далеко не все участники рынка умеют зарабатывать на его падении (и потому обещание роста его котировок всегда вызывает несравнимо больший энтузиазм, чем прогнозирование их снижения), брокеры зарабатывают с оборота, а значит, первейшая задача аналитиков заключается в том, чтобы не допустить ухода инвестора с рынка. По крайней мере, пока у него еще остаются деньги.

Однако даже с учетом этого нельзя отрицать ту позитивную роль, которую оказывает оптимизм фондовых аналитиков (даже когда он оказывается вполне беспочвенным) как на рынок в целом, так и на его участников. Ведь даже в самых безвыходных, безысходных ситуациях надежда, пусть даже дезориентируя, придает людям новые и новые силы.

«Мир уцелел, потому что смеялся», — говорят в Габрово: сначала от радости и надежд при чтении радужных прогнозов, а потом — над собственными ошибками.

«Встроенный генератор оптимизма», которым часто представляется сообщество фондовых аналитиков, необходим обществу — если не для нормального развития, то, по крайней мере, для повышения его стойкости и жизнеспособности в условиях кризиса.

А мир проваливается в трясину глобального кризиса все глубже и уже попросту устает напрягать все силы для мучительного и нервного балансирования на грани глобальной депрессии.

И каждое краткосрочное улучшение вызывает волну старательного оптимизма, ложащуюся чудотворным бальзамом на раны операторов рынка. (Фондовым аналитикам помогает еще и краткий горизонт прогнозирования: при интеллектуальном обслуживании краткосрочных операций склонность к коротеньким, как у Буратино, мыслям является безусловным конкурентным преимуществом.)

Один из подобных моментов мы переживаем в настоящее время.

Расцветали яблоки и груши

В начале марта индекс Dow Jones превысил прошлый рекорд, установленный накануне прошлой волны глобального кризиса (9 октября 2007 года — 14 164,53 пункта), и уверенно продолжил увеличение, устанавливая новые рекорды.

Правда, показатели 2000 года он превысил всего на 10%, а индекс NASDAQ и так оставался примерно на 30% ниже, но впечатляющая позитивная динамика все равно налицо.

Непосредственной причиной этого стала позитивная статистика.

В декабре число строящихся домов выросло на 12,1% — это максимальный показатель за четыре года.

В январе число рабочих мест в частном секторе выросло на 215 тыс., в феврале — еще на 198 тыс. вместо ожидавшихся 170 тыс.. В несельскохозяйственных отраслях число занятых выросло в декабре на 219 тыс., в январе на 119 тыс. и в феврале (29-й месяц подряд!) на 236 тыс., хотя аналитики ожидали увеличения лишь на 160 тыс. И хотя государство в рамках обязательств по сокращению расходов уволило 10 тыс. служащих (в основном на региональном уровне), уровень безработицы снизился на 0,2 процентных пункта — до 7,7%, что не просто является минимумом с декабря 2008 года, но и меньше прогнозов, составлявших 7,8%.

Объем промышленных заказов в январе снизился на 2,0%, хотя аналитики ждали снижения на 2,2%. Индекс деловой активности в секторе услуг вырос с 55,2% в январе до 56,0% в феврале. Опубликованная ФРС «Бежевая книга» (выходящая восемь раз в году) сообщила urbi et orbi, но в первую очередь, конечно, рынку, что в феврале экономический рост наблюдался во всех двенадцати округах США (на которые ФРС делит территорию страны по количеству федеральных резервных банков).

И наконец, ФРС сообщила позитивные результаты ежегодных стресс-тестов, учитывающих результаты операционной деятельности банков и достаточность их капитала: из 18 банков стресс-тесты не прошел лишь один.

Принципиально важно, что оживление американской экономики впервые за долгие годы (если вообще не за четверть века после «вскрытия» рынков социалистических стран), по крайней мере, частично опирается на достаточно прочный фундамент: это удешевление энергии, вызванное «сланцевой» революцией.

Оно естественным образом повышает конкурентоспособность США — как прямо, через снижение себестоимости и в целом издержек, так и косвенно, защищая экономику США от чрезмерной дороговизны нефти, создающей проблемы их конкурентам.

В результате натужные призывы Ромни к реиндустриализации прочно забыты, и в США развертывается реиндустриализация Обамы, основанная на кардинальном (если считать разницу между пиковыми ценами на газ — почти в 10 раз) удешевлении энергии.

И, естественно, это вызывает крепнущую надежду, что глобальный кризис кончился — по крайней мере, в Америке. Недаром именно в ней скупают недвижимость богатейшие люди Госдумы, а вероятно, и всей России.

Мелкие разочаровывающие детали: статистика

«Дьявол прячется в мелочах», а мелочи обычно начинаются со статистики. Несовершенство американской статистики (российские либералы в этом отношении, увы, не оригинальны) отмечают как отечественные (как, например, Михаил Хазин), так и иностранные исследователи.

Прежде всего, в США занижается инфляция: за счет этого существенно улучшаются показатели розничного товарооборота и благосостояния граждан. Да, их динамика действительно положительна, но улучшаются они на значительно более низком уровне, чем полагают участники рынков и сторонние наблюдатели.

Американский экономист Джон Вильямс, автор портала Shadowstats.com («теневая статистика»), указывает, что реальный объем розничных продаж сократился еще в III квартале прошлого года (когда власти отрапортовали о росте на 4,7%).

По его мнению, правительство США начало занижать инфляцию еще в 90-е годы для сдерживания социальных выплат, ориентированных на прожиточный минимум. Это было одним из инструментов снижения бюджетного дефицита.

Если рассчитывать сегодняшнюю инфляцию по методологии 80-х годов, к официальным данным, по мнению Вильямса, надо добавлять 7, если по методологии 90-х — 3 процентных пункта. Надо сказать, что, по официальным данным, инфляция снизилась с 3,1% в 2011-м до 1,7% в 2012-м, и ФРС надеется удержать ее на уровне 1,7–2,0% в 2015 году.

С учетом реальной инфляции средний доход домохозяйств существенно снизился в 2011 году и не вырос сколь-нибудь заметно в 2012-м и начале 2013 года.

Поскольку ФРС не откажется от политики количественного смягчения, к концу года стоит ждать нового ускорения инфляции, притом что конъюнктура улучшается незначительно.

По мнению Вильямса, даже данные о строительстве новых домов не являются достаточно убедительными из-за усиления сезонных колебаний и роста их неопределенности с началом кризиса (притом что их показатель составляет лишь 70% от максимума 2006 года). Кроме того, ускорение строительства в декабре возросло из-за необычно теплой погоды и преодоления последствий урагана «Сэнди».

Радужная статистика по снижению безработицы (в 2010 году она составляла 9,7%, в 2 011-м — менее 9,0%) вызвана ростом отчаявшихся людей, бросающих искать работу.

Американская статистика учитывает шесть уровней безработицы; официально публикуется третий, включающий людей, которые не просто рассылают резюме, но ходят на собеседования последние четыре недели. По данным Вильямса, шестой официальный уровень безработицы, включающий «отчаявшихся работников», переставших искать работу менее года назад, а также частично занятых из-за отсутствия работы на полный день, в январе составил 14,4% против официально провозглашенных 7,9%.

«Если же полностью принимать в расчет всех отчаявшихся работников, а не только тех, кто перестал искать работу менее года назад, окажется, что безработица составляет около 23%», — отмечает Вильямс.

На основании детальной проработки статистических данных он утверждает: «Экономика… достигла дна в июне 2009 года, после чего последовал период волатильной стагнации, а сейчас ее состояние вновь начинает ухудшаться… Ни одна из серий данных не показывает полного экономического восстановления... Это… похоже на прыжок с трамплина. Резкое падение, затем движение вперед, может быть, небольшой подъем, а затем вновь падение. В какой-то момент будет официально признана повторная рецессия, но в действительности это часть продолжающегося экономического кризиса, который мы наблюдаем последние пять-шесть лет.»

Мелкие разочаровывающие детали: отсутствие механизма экономического роста

Даже если не обращать внимания на альтернативные оценки и принципиально пользоваться только официальной статистикой, не задумываясь о том, что она означает, приходится признать, что экономический рост предкризисного 2006 года остается для современных США недостижимым.

Напомню: после увеличения ВВП на 3,1% в 2005 году он замедлился до 2,7% в 2006-м и 1,9% в 2007 году. Начавшийся в 2008 году спад составил 0,3%, а в 2009-м — 3,1%. В 2010 году экономический рост возобновился и составил 2,4%, в 2011-м — 1,8%, а в 2012 году он совершенно неожиданно для большинства аналитиков ускорился до 2,2%. В текущем году МВФ ожидает роста экономики США на 2,1%, однако большинство экономистов, впечатленное снижением ВВП в IV квартале 2012 года на 0,1%, сходится на замедлении роста до 1,8% — и то при условии продолжения выкупа ФРС проблемных активов (консенсус-прогноз Bloomberg).

Тем не менее, несмотря даже на вызванную дешевой энергией реиндустриализацию, устойчивого механизма обеспечения роста экономики США не существует в принципе.

С 1981 года, как справедливо отмечают Хазин и другие исследователи, экономический рост обеспечивался за счет кредитной накачки. С начала 2000-х, когда США вышли из рецессии во многом благодаря последствиям терактов 11 сентября, кредитная накачка усилилась и привела к лавинообразному нарастанию долгов, увенчавшемуся провалом осени 2008 года.

Возможности стимулировать экономику удешевлением кредитов исчерпаны: ставка ФРС равна нулю, а вливание в экономику денег помогает не столько реальному сектору и домохозяйствам, сколько финансовым спекулянтам. В то же время масштаб долгов таков, что уже в среднесрочной перспективе делает невозможным даже их надежное обслуживание.

Модель развития за счет кредита исчерпана. Единственный вид кредитов для потребителей, который увеличивается, — это государственные образовательные кредиты, которые просто в силу своей природы не могут не то что стимулировать, но даже и поддерживать экономику.

Заместитель Бернанке блистательная Джанет Йеллен, которую прочат в его сменщики, еще в середине февраля признала исчерпанность возможностей ФРС по стимулированию экономики. В полном соответствии с бюрократической логикой (и тогдашней политической необходимостью) она призвала отказаться от обсуждавшегося тогда сокращения бюджетных расходов. Действительно, если бюрократ не может решить поставленную перед ним задачу, он автоматически предполагает, что эту задачу может решить кто-то другой; предположить (по крайней мере, публично), что поставленная задача не имеет решения вовсе, он не способен в принципе, по самой своей природе.

Йеллен подчеркнула глубину нынешних проблем: за три года после выхода из рецессии средние темпы роста составили всего 2,2%, притом что за тот же период после окончания десяти предыдущих рецессий средние темпы были вдвое выше — 4,6%.

Ни один послевоенный кризис (то есть кризис после Великой депрессии) не был так разрушителен для рынка труда. Безработица постепенно приобретает структурный характер (хотя Йеллен и оговаривает отдельно, что, по ее мнению, пока еще она остается циклической, что весьма сомнительно), делающий ее нечувствительной к стимулированию экономики (в том числе монетарному): растет разрыв между имеющейся и нужной рынку квалификацией работников.

Отчасти причина этого в ограниченности долговым кризисом возможности увеличения бюджетных расходов. По оценке Йеллен, в этот раз бюджетная политика поддержала экономику США только в первый год после завершения рецессии, а затем начали сокращаться не только федеральный бюджет, но и бюджеты штатов. В результате бюджетная политика из инструмента восстановления экономики стала ее тормозом.

Ситуация усугубляется тем, что богатство американцев изза обвала цен на жилье растаяло на глазах: хотя чистое богатство домохозяйств и восстанавливается, но до сих пор на 40% (5 трлн долларов) ниже уровня 2005 года. В результате «американцы не могут использовать свои накопления, чтобы справиться с экономическими шоками, оплатить обучение детей или начать новый бизнес. Дома многих стоят меньше их кредитов — они не могут ни рефинансировать свои долги, ни продать недвижимость».

В результате американцы не верят в восстановление экономики, что дополнительно подрывает ее перспективы.

Возможности ФРС по поддержке экономики практически исчерпаны. Она может бесконечно скупать казначейские и ипотечные бумаги на 85 млрд долларов в месяц, но это не будет повышать занятость и ускорять экономику, так как безработица стала структурной (об этом свидетельствуют, в частности, данные Минтруда о драматическом увеличении удельных трудовых издержек на 4,5% в IV квартале).

Мелкие разочаровывающие детали: исчерпание антикризисной политики

Одна из причин роста фондового рынка, как ни парадоксально, — секвестр бюджета. Мы помним это жуткое словосочетание по кошмарному 1997 году (мой знакомый заставил выучить его свою двухлетнюю дочь — и та до сих пор не простила ему это); помнящие тогдашнюю наглость либеральных фундаменталистов могут позлорадствовать, что теперь оно вернулось в США.

После провала переговоров республиканцев и демократов до конца сентября расходы бюджета США должны быть снижены на 85 млрд долларов, а в течение ближайших 10 лет — на 1,2 трлн долларов.

По оценкам последствий секвестра, это мало что сделает для решения проблемы госдолга (тем более что реальное сокращение расходов будет в два раза меньше: урезание одних статей расходов сопровождается ростом других статей). Зато уже в этом году в США могут лишиться работы 750 тыс. бюджетников, а еще около 800 тыс. будут вынуждены на 22 дня взять принудительный отпуск без содержания. Соответственно, экономический рост в 2013 году может замедлиться с 1,8–2,1%, как ожидается сейчас, в лучшем случае до 1,4%; в последующем негативный эффект секвестра может составить 1 процентный пункт роста ВВП.

Почему же столь серьезный ущерб для экономики, вызванный к тому же сугубо политическими причинами, сопровождался не просто ростом котировок фондового рынка, но и уверенным достижением ими рекордных уровней?

Потому что, как это ни странно звучит для проповедников либерального фундаментализма и фондовых аналитиков, интересы фондового рынка отнюдь не тождественны интересам не только страны в целом, но даже и национальной экономики.

Мы хорошо помним и по 9 0-м, и по 2000-м, как восторженно могут приветствовать спекулянты даже самые губительные мероприятия, если те позволяют им извлечь хорошую прибыль из мучений их страны.

Нечто подобное, похоже, произошло и в США — с поправкой на то, что на их рынках работает множество иностранных инвесторов, которым в принципе безразлична судьба американского народа.

Сокращение расходов бюджета призвано хотя бы частично компенсировать непрекращающийся вброс денежной ликвидности со стороны ФРС (те же самые 85 млрд долларов, только каждый месяц). Это посоветски «валовый» подход, не учитывающий структурных различий финансовых потоков и потому разрушительный: за то, что ФРС предоставляет средства финансовым спекулянтам, бюджет будет недодавать деньги реальному сектору. С точки зрения поддержки национальной экономики это решение едва ли не худшее из возможных, но с точки зрения финансовых спекулянтов оно близко к идеалу.

Ведь подрывая национальную экономику, это решение ухудшит ее статистические показатели (в том числе наиболее политически чувствительную статистику труда) и лишит государство политической возможности отказаться от необходимой для финансовых спекулянтов политики «количественного смягчения».

Ну и что из того, что она больше не работает, и профессионалы это знают?

Ведь делать что-то, пусть даже заведомо не дающее результата, значительно лучше, чем не делать вообще ничего.

С одной стороны, фиктивно-демонстрационная деятельность поддерживает надежду, что неплохо уже само по себе, с другой — приносит прибыль спекулянтам, которой те вполне могут поделиться (разумеется, с полным учетом изощренности американских антикоррупционных процедур). А главное заключается в том, что бездействие означает признание собственного бессилия.

А ведь государство — и даже более скромное, чем имперская Америка — в принципе не может признать его: не для того его создали и терпят. А в условиях не сувенирной, а обычной демократии это и вовсе может вызвать циничный в своей очевидности вопрос «а за что мы тогда платим налоги?»

Поэтому секвестр, подрывая экономику, повышает вероятность продолжения заведомо не работающих методов ее поддержки, крайне выгодных финансовым спекулянтам, и потому вызывает их всемерную поддержку. В нашей стране в 1997 году, помнится, происходило нечто похожее.

Но специфика США заключается и в том, что их экономика, помимо доллара и CNN, поддерживается штыками.

А половина сокращения приходится именно на военные расходы. Принявшие это решение политиканы забыли, что вооруженные силы — не дорогостоящая побрякушка и не продолжение первичных половых признаков бюрократов мужского пола, а инструмент экономического доминирования. Авианосец — почти универсальная отмычка к чужим рынкам, к передаче чужой прибыли своим производителям и в конечном счете — к созданию новых рабочих мест и обеспечению благоденствия нации.

Естественно, своей, а не чужой — той, которая готова не только платить, но при необходимости и умирать за свое успешное будущее.

В результате из-за секвестра США будут вынуждены сокращать свое присутствие в мире, уступая место не только Китаю, но и хаосу — и тем самым уменьшать свои сверхприбыли. Правда, в первую очередь это коснется не финансовых спекулянтов, а корпораций реального сектора, поддерживающих, как правило, республиканцев, и демократ Обама вряд ли опечален этим обстоятельством слишком сильно.

Зимы никто не отменял

Исчерпанность мер стимулирования американской экономики не должна заслонять от нас фундаментальных причин того, почему они вообще понадобились.

Ведь дело отнюдь не в недостаточной изобретательности американского правящего класса: он, напротив, с феноменальным мастерством и самыми неожиданными способами (от использования ипотеки в качестве инструмента социального обеспечения до исламских революций у своих преданных сателлитов) поддерживает живучесть американской экономики.

Дело в причинах того, что ему не удастся делать это бесконечно.

Причины эти можно разъяснять бесконечно долго и бесконечно подробно, но в принципе они просты.

С уничтожением Советского Союза сложился глобальный рынок, на котором немедленно, в силу закона концентрации производства стали складываться глобальные же монополии. Процесс шел быстро, и в конце 90-х они начали загнивать, грозя миру срывом в глобальную депрессию.

Источников внешней конкуренции — просто в силу глобальности рынка и недостаточной развитости межпланетных сообщений — нет и не предвидится, технологический прогресс в целом блокируется отсутствием масштабных военных угроз и тем же самым монополизмом, поэтому ситуация представляется вполне безысходной.

С начала 2000-х годов развитые страны удерживают мир от срыва в глобальную депрессию, замещая государственным спросом сжимающийся из-за загнивания монополий спрос коммерческого сектора. Это качественно усиливает рост долгов и, разумеется, не может продолжаться бесконечно.

Разумеется, на дороге в депрессию, по которой пугливо бредут финансовые рынки, встречаются и симпатичные, комфортные, вызывающие надежду участки, вроде того, который США (но отнюдь не, например, Европа) проходят сейчас.

Однако сегодняшний оптимизм рынков и воспевающих их неизъяснимую мудрость аналитиков напоминает старый советский анекдот про алкаша, который совсем уже собрался было повеситься, но нашел на полу чинарик и отложил свои намерения, ибо «жизнь-то налаживается!»

Это же состояние выражает американская идиома «подобрать никель (так в США называют не «Норильский никель», а монетку 5 центов) по дороге на похороны».

Налаживается-то она налаживается.

Только это давно уже не жизнь.

Актуальные цитаты времен великой депрессии

«В наше время больше обвалов не будет». 
Джон Мейнард Кейнс, 1927 год.

«Я не могу не возразить тем, кто утверждает, будто мы живем в раю для глупцов и процветание нашей страны неизбежно пойдет на спад в ближайшем будущем».
Е.Х.Х. Симменс, президент Нью-Йоркской биржи, 12 января 1928 года.

«Нашему постоянному процветанию не будет конца».
Майрон Е. Форбс, президент «Пирс Эрроу Мотор Кар Ко.», 12 января 1928 года.

«Никогда еще перед конгрессом Соединенных Штатов, собравшимся рассмотреть положение дел в стране, не открывалась такая приятная картина, как сегодня. Во внутренних делах мы видим покой и довольство... и самый длинный в истории период процветания. В международных делах — мир и доброжелательность на основе взаимопонимания».
Калвин Кулидж, 4 декабря 1928 года.

«Возможно, котировки ценных бумаг и снизятся, но не будет никакой катастрофы».
Ирвинг Фишер, видный американский экономист, «Нью-Йорк таймс», 5 сентября 1929 года.

«Котировки поднялись, так сказать, на широкое горное плато. Вряд ли в ближайшее время, или даже вообще, возможно их падение на 50 или 60 пунктов, как это предсказывают медведи. Я думаю, что в ближайшие месяцы рынок ценных бумаг значительно поднимется».
Ирвинг Фишер, видный американский экономист, 17 октября 1929 года.

«Это падение не окажет значительного влияния на экономику».
Артур Рейнольдс, президент «Континентал Иллинойс Бэнк оф Чикаго», 24 октября 1929 года.

«Вчерашнее падение не повторится… Я не боюсь подобного снижения».
Артур А. Лосби (президент «Экуитабл Траст Компани»), цитата в «Нью-Йорк таймс», пятница, 25 октября 1929 года.

«Мы считаем, что основы Уолл-стрит не затронуты, и те, кто может позволить себе заплатить сразу, дешево приобретут хорошие акции».
Бюллетень «Гудбой энд Компани», цитата в «Нью-Йорк таймс», пятница, 25 октября 1929 года.

«Сейчас — время покупать акции. Сейчас — время вспомнить слова Дж. П. Моргана… что любой человек в Америке, играющий на понижение, разорится. Возможно, через несколько дней начнется паника медведей, а не паника быков. Скорее всего, еще много лет не будет таких низких цен на многие из тех акций, которые сейчас истерически продают».
Р. В. МакНил, рыночный аналитик, цитата в «НьюЙорк геральд трибюн», 30 октября 1929 года.

«Покупайте надежные, проверенные акции и вы не пожалеете».
Бюллетень Е.А. Пирс, цитата в «Нью-Йорк геральд трибюн», 30 октября 1929 года.

«Есть и умные люди, которые сейчас покупают акции… Если не будет паники, а в нее никто всерьез не верит, акции ниже не опустятся».
Р. В. МакНил, финансовый аналитик, октябрь 1929 года.

«Снижаются цены на бумаги, а не на реальные товары и услуги… Сейчас в Америке идет восьмой год экономического подъема. Предыдущие такие периоды продолжались в среднем одиннадцать лет, то есть до обвала у нас остается еще три года».
Стюарт Чейз, американский экономист и писатель, «Нью-Йорк геральд трибюн», 1 ноября 1929 года.

«Истерика на Уолл-стрит уже закончилась». «Таймс», 2 ноября 1929 года.

«Обвал на Уолл-стрит не значит, что будет всеобщий или хотя бы серьезный экономический спад… В течение шести лет американский бизнес уделял значительную часть своего внимания, своей энергии и своих ресурсов спекулятивной игре… И вот это неуместное, ненужное и опасное приключение закончилось. Бизнес вернулся домой, к своей работе, слава богу, без повреждений, здоровый душой и телом и сильнее в финансовом отношении, чем когда-либо раньше».
«Бизнес-уик», 2 ноября 1929 года.

«…Хотя акции сильно упали в цене, мы верим, что это падение — временное, а не начало экономического спада, который приведет к продолжительной депрессии…»
Гарвардское экономическое общество, 2 ноября 1929 года.

«…Мы не верим в серьезный спад: по нашим прогнозам, экономический подъем начнется весной, а осенью ситуация станет еще лучше».
Гарвардское экономическое общество, 10 ноября 1929 года.

«Вряд ли спад на фондовом рынке будет долгим, скорее всего, он закончится уже через несколько дней».
Ирвинг Фишер, профессор экономики Йельского университета, 14 ноября 1929 года.

«Паника на Уолл-стрит никак не скажется в большинстве городов нашей страны».
Пол Блок, президент газетного холдинга «Блок», редакционная статья, 15 ноября 1929 года.

«Можно с уверенностью сказать, что финансовая буря закончилась».
Бернард Барух, телеграмма Уинстону Черчиллю, 15 ноября 1929 года.

«Я не вижу в текущей ситуации ничего угрожающего или вызывающего пессимизм… Я уверен, что весной наступит оживление экономики и в течение наступающего года страна будет стабильно развиваться».
Эндрю В. Меллон, министр финансов США, 31 декабря 1929 года.

«Я убежден, что благодаря принятым мерам мы восстановили доверие».
Герберт Гувер, президент США, декабрь 1929 года.

«1930 год будет превосходным по количеству рабочих мест».
Министерство труда США, Новогодний прогноз, декабрь 1929 года.

«У акций блестящие перспективы, по крайней мере, на ближайшее будущее».
Ирвинг Фишер, профессор экономики Йельского университета, начало 1930 года.

«…Есть признаки того, что самая тяжелая фаза рецессии уже позади…»
Гарвардское экономическое общество, 18 января 1930 года.

«Сейчас совершенно не о чем беспокоиться». Эндрю Меллон, министр финансов США, февраль 1930 года.

«Весной 1930 года закончился период серьезной озабоченности… Американский бизнес постепенно возвращается к нормальному уровню процветания».

Джулиус Бернс, глава Национальной конференции по изучению бизнеса при президенте Гувере, 16 марта 1930 года.

«…Перспективы по-прежнему благоприятные...»
Гарвардское экономическое общество, 29 марта 1930 года.

«…Перспективы благоприятные...» Гарвардское экономическое общество, 19 апреля 1930 года.

«Хотя катастрофа произошла всего шесть месяцев назад, я уверен, что самое худшее позади и продолжительными совместными усилиями мы быстро преодолеем спад. Банки и промышленность почти не затронуты. Эта опасность также благополучно миновала».
Герберт Гувер, президент США, 1 мая 1930 года.

«…К маю или июню должен проявиться весенний подъем, который мы предсказывали в бюллетенях за ноябрь и декабрь прошлого года…»
Гарвардское экономическое общество, 17 мая 1930 года.

«Господа, вы опоздали на шестьдесят дней. Депрессия закончилась».
Герберт Гувер, президент США, ответ делегации, которая ходатайствовала об организации программы общественных работ, чтобы ускорить восстановление экономики, июнь 1930 года.

«…Хаотичные и противоречивые движения бизнеса должны вскоре уступить дорогу продолжительному подъему…»
Гарвардское экономическое общество, 28 июня 1930 года.

«…Силы текущей депрессии уже на исходе…»
Гарвардское экономическое общество, 30 августа 1930 года.

«Мы приближаемся к концу фазы падения в процессе депрессии».
Гарвардское экономическое общество, 15 ноября 1930 года.

«На данном уровне вполне возможна стабилизация».
Гарвардское экономическое общество, 31 октября 1931 года.

«Все сейфовые ячейки в банках и финансовых учреждениях опечатаны… и их разрешается открывать только в присутствии представителя налоговой службы».
Президент Ф.Д. Рузвельт, 1933 год.