«С большой натяжкой»

Я смотрел телевизор, слушал историю про девочку, которую злой водитель маршрутки высадил на мороз, где она и блуждала до полуночи, и у меня что-то не складывалось в картине.

Я как-то разговаривал с одной хорошей женщиной, и она показала мне фотографию дочки. Дочке около двадцати, очень-очень симпатичная, учится и работает в модельном агентстве. Я похвалил (вполне искренне) девочку (тем более она моя читательница), и разговор продолжился.

– Она у меня очень самостоятельная, – рассказывала мама девочки. – В конце девяностых... ну, сами понимаете, как тогда всем жилось... А у меня муж умер. Я работала с утра до ночи. Все равно на жизнь не хватало. Если бы не бабушка в деревне... Я в субботу дочку сажала в электричку, сама шла на работу. А она приезжала на станцию, потом на маршрутке ехала, потом пешком немножко шла... бабушка ее кормила, а вечером обратно отправляла, с продуктами. Яйца, молоко, пирожки...

У меня в голове защелкали колесики арифмометра и что-то там зацепили – глаза полезли из орбит.

– Ей шесть лет было, – подтвердила женщина. – Но она была очень ответственная и самостоятельная. Я сейчас про это вспоминаю – ужас! А тогда... ну не было иного выхода, никакого. Я с утра до вечера на работе. Бабушка старенькая. Дочке приходилось ездить за продуктами в деревню...

Я вам ответственно подтверждаю – это хорошая женщина, которая обожает дочь, а дочь любит маму. Но время было такое. И другого выхода у них, вероятно, и впрямь не было.

А вот вчера я смотрел телевизор, слушал историю про девочку, которую злой водитель маршрутки высадил на мороз, где она и блуждала до полуночи, и у меня что-то не складывалось в картине.

Дано: девятилетняя девочка ездит одна (!) из Мытищ через пол-Москвы в музыкальную школу, где учится играть на арфе.

У девочки с собой не оказывается денег на билет. У девочки с собой нет и не было мобильного телефона, который нынче есть у любого первоклассника.

Простите, может быть, я чего-то не понимаю, но телевидение показало маму девочки на фоне хорошего дома и недешевой машины. Это либо сознательное введение зрителя в заблуждение (?), либо у мамы должна быть возможность купить дочке дешевый или б/у телефон (скажем честно, у большинства людей дома просто валяются два-три старых, но рабочих мобильника). Да даже если это чужой дом и чужая машина (журналистам минус в профессионализм!), то мобильник – не роскошь!

Водителя маршрутки, который повез ребенка, а на половине пути вдруг понял, что у того нет денег и высадил, я еще могу представить. Но с большой натяжкой.

То, что маршрутка была пустая (а именно так говорит девочка), я представить не могу. Ну не поехал бы водитель, не повез бы воздух и безбилетницу.

То, что если в маршрутке были люди, но никто из них не заплатил за ребенка 40 рублей, я тоже не могу представить.

То, что высаженная на полпути девочка восемь часов (!) бродила кругами по окрестностям, не обратившись ни к кому из взрослых, включая полицию и вообще «людей в форме» за помощью, я тоже представить не могу. Это те вещи, которым любой родитель учит ребенка. Мои, к примеру, знают, хотя никуда и никогда одни не ездят.

Совершенно не собираюсь читать нотации незнакомой маме, незнакомой девочке, а также официальным лицам, сурово призывавшим с экрана покарать злого водителя.

Но мне кажется, что в этой истории что-то не складывается. И поэтому я бы поостерегся сокрушаться о временах, нравах, бессердечных гастарбайтерах-водителях и равнодушных пассажирах – мне это кажется преждевременным.

P.S. А вот в то, что девочка блуждала по Москве и никто по своей инициативе не спросил, не нужна ли ребенку помощь, не потерялась ли она, я верю легко. :( Потому что у нас успешно формируется общемировая установка: к чужому ребенку лучше не подходить, не заговаривать, помощь не предлагать, а то будет, как в русской народной сказке Лео Каганова о колобке и педофилах.

Сергей Лукьяненко, писатель