"Мастер и Маргарита" - роман-шняга.Или - самое унылое "творческое амно" ХХ-го века.

Несколько слов от  GEeno 12.7mm:

 Нижеследующий очерк - просто блестящ.В своё время я тоже был очарован этим романом,являющимся настольной книжЫцой россиянской псевдоинтеллигенции.А тут всё сказано чётко,коротко и ясно.Перечитывая "МиМ" снова и снова я чувствовал какой-то скрытый подвох этого текста,но автор всё разложил по полочкам... Я РжалТипоБальной ,прочитав: - ""Злых людей нет на свете" - что это за вульгаризация христианской философии? Совсем как в песне "Зоопарка": "А Будда - это тоже парень был из наших! // Он выпустил приказ: всем всех любить, // Носить цветы, усы, бороду и hair подлиннее, // А на войну ни в коем разе не ходить".И автор - молоток,и Майк Науменко -гений.Всё отлично.Автору - спасибо,что помог мне хотя бы сформулировать мои собственные мысли относительно к роману "МиМ".

                                                                                     Маргарита и Мастер. Очерк.  

Когда я был значительно моложе и верил в то, во что хотелось верить, а не в то, что существует на самом деле, я увлекался так называемыми интеллектуальными играми "Что? Где? Когда?", "Своя игра" и "Брейн-ринг" и даже состоял некоторое время членом Клуба интеллектуальных игр. Соответственно, по долгу членства приходилось постоянно крутиться в компании разных лиц и харь, студентов и выпускников филфака, журфака, психфака, педфака, истфака и прочих гуманитарных fuckoff. Конечно, в этой тусовке встречались и представители естественных наук, и медики, и технари, и гуманитарии со здоровыми мозгами, но их почему-то всегда присутствовало очень мало. Легко представить себе накал снобизма, царившего на игрищах (по непонятным мне причинам особо усердствовали студенты мехмата). Некоторых старых знакомых я и поныне периодически встречаю на голубом экране ящика, в частности, пресловутого бородача Вассермана.

   Тут, наверное, читатели, поморщившись, скажут: "Ты их всех так рьяно презираешь потому, что ты тупой и не смог ни разу выиграть даже Кубок Политеха". Да, это правда, что на розыгрыше Кубка Политеха наша команда заняла второе место, но помимо этого треклятого Кубка я за свою краткую карьеру интеллектуала собрал достаточное количество более серьёзных званий и призов, чтоб не хныкать под подушкой от разочарования.

   Абсолютное большинство этой весёлой братии объединяло культовое почитание таких, не побоюсь пафоса, выдающихся памятников художественной литературы как дилогия "Алиса в..." Льюиса Кэрролла и "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова. Если с "Алисой" всё ясно - сотворить подобный шедевр, многослойную сказку-загадку, насыщенную логическими парадоксами, возможно лишь благодаря глубокому осмыслению тонкостей математической логики, то ситуация с "МиМ" менее прозрачная во многом из-за неоднозначности понимания подтекста романа. Сам я писал по "МиМ" выпускное сочинение и написал его таким, каким хотел бы видеть его районо: тщательно выверенные длиннющие предложения, обильно сдобренные причастными и деепричастными оборотами (оценка за грамотность - "отлично") и содержащие бессвязные очаги ускользающего смысла (оценка за содержание - "отлично").

   Итак, чтобы грубо проанализировать негорючий роман Михаила Афанасьевича, введём сперва критерии, по которым можно присвоить тому или иному произведению статус произведения искусства. Критерии эти, понятное дело, могут вызывать определённые споры, но тут уж я застрахован фактором произвола исследователя. Критерии таковы:

  -- художественные средства выразительности;

  -- увлекательное изложение;

  -- некоторая идея, сеющая разумное, злое, иррациональное, то бишь
основополагающий мотив автора к написанию данного произведения.

   Очевидно, что перечисленные критерии тесно связаны. Грамотно подобранные к сердцу читателя средства выразительности легко обуславливают увлекательное изложение, и наоборот, неправдоподобное поведение картонных персонажей начисто обесценивают весь смысл произведения.

   Для более-менее объективного рассмотрения "МиМ" учтём три немаловажных штриха к личности Булгакова: хорошую богословскую подготовку; тяжёлую болезнь, помешавшую дописать роман; и мучившие в течение всей его литературной жизни нападки критиканов.

   Лично у меня не вызывает сомнений соответствие "МиМ" первым двум критериям. Конечно, в жалящей сатире Булгакова отчётливо ощущается сильное влияние Гоголя, Ильфа и Петрова, но маэстро социальной фантастики благодаря оригинальным писательским находкам смог соткать ни на что не похожий фантасмагорический мир. Некоторые параллели я бы провёл с полотнами Гойи, но аналогов в литературе подобрать не могу.

   А вот философскую концепцию романа (если её таки найдём) рассмотрим поподробнее.

   В своём недоправленном виде с точки зрения идеологии роман выглядит не то что бы вяло, а как-то фрагментарно, отсутствуют явные связи эпизодов между собой в целостную картину. По всей видимости, это обусловлено влиянием болезни Булгакова. Поэтому есть смысл рассматривать не само действо, а персонажей, его определяющих.

   Ключевой персонаж, вокруг которого вертится весь сыр-бор, однозначно - Иешуа Га-Ноцри, герой романа в романе, проекция самого мастера [я буду придерживаться авторского написания - со строчной буквы]. Скажем прямо: ассоциирование автором себя с протагонистом, выступающим в произведении в качестве спасителя мира, - проявление тяжёлого, типично подросткового, комплекса неполноценности, заставляющего автора хотя бы на бумаге выглядеть сильным, умным, непорочным. С другой стороны, Иешуа - отражение образа Иисуса Христа. Но какое отражение? или вернее, отражение какого христа? Неужели Булгаков, прекрасно знающий тексты Евангелия, выставил бы Христа жалким полуидиотом, каким-то античным хиппи, который до ужаса боится получить лишний удар плетью и вступает в неостроумные софистские пререкания с прокуратором? "Злых людей нет на свете" - что это за вульгаризация христианской философии? Совсем как в песне "Зоопарка": "А Будда - это тоже парень был из наших! // Он выпустил приказ: всем всех любить, // Носить цветы, усы, бороду и hair подлиннее, // А на войну ни в коем разе не ходить". Удивительно, что прокуратор, наслушавшись убогих проповедей придурковатого бродяги, чуть было не отпустил его на свободу. Или он был впечатлён, как деревенская бабка на сеансе Кашпировского, чудесным излечением от мигрени на расстоянии?

   Пророком будет называться, чудеса творить и клясться на кресте - говорится в Библии об антихристе. Короче, Иешуа подходит по всем параметрам. Кто же первый заговаривает об Иешуа, вводя таким образом в роман параллельное повествование? Не мастер, однако, - а Воланд, согласно собственному язвительному замечанию, чтобы показать, "что ровно ничего из того, что написано в евангелиях не происходило на самом деле никогда". И не зря Воланд восстанавливает из пепла сожжённую рукопись романа и торжественно вручает её мастеру. Получается, автор романа в романе - Воланд? И он водил рукой мастера? Как же такой великий человек поддался искушению сатаны? Да легко и просто.

   Как мы знаем из автобиографии мастера, был он выпускником истфака, полиглотом и работал в музее. Вероятно, его сильно тяготила нудная и низкооплачиваемая работа исследователя (быть может, у него просто не складывалось из-за чувства собственной одарённости - "ишь ты, пять языков знаю, а буду в музее за копейки штаны протирать!"), поэтому он, воспользовавшись с неба свалившимися большими деньгами, бросил работу и засел корпеть. Корпел-корпел, склепал мегашедевр и понёс его в редакцию. Судя по всему, в редакции люди работали исторически грамотные и подобного бреда графоманов начитались от пуза. После отказа наш великий, но несостоявшийся писатель впал в депрессию и сошёл с ума от осознания того, что его, гениального романиста, нигде не любят и не ценят.

(В сюжетной линии с Латунским Булгаков не удержался и напускал шпилек в адрес придурочных критиков, от которых писателя по мере сил оберегал сам Сталин.) Здесь, кстати, проглядывается явная тяга к паразитизму, присущая творческой богеме: разок сваять что-нибудь выдающееся и потом всю жизнь жить на гонорары (ср.: "...И я стану сверхновой суперзвездой!"; напомню, что сверхновые часто вырождаются в чёрные дыры).

   Какая нормальная баба захочет иметь в мужьях такое чмо с бугра? Мастер проговаривается, упоминая о то ли Манечке, то ли Вареньке, и прикидывается, что не помнит. Помнит, не может не помнить, болит оскорблённое уходом жены самолюбие! Похоже, что Манечка-Варенька бросила мастера как раз-таки из-за его раздутого самомнения.

   Но баба, тем не менее, нашлась. Двенадцать лет живущая в ораке по расчёту, неработающая, но имеющая всё, глубоко несчастная от непонятной ей тоски. Прямо как у "Секрета": "И тебе с каждым днём всё трудней - это факт, // Но ты опять продлеваешь с собою контракт". От скуки и тоски Маргарита заводит себе, как откровенно говорит сама, "любовника" - не "возлюбленного", не "милого", заметьте! Заводит - и принимается его обрабатывать красивыми женскими приёмами: лепит на него ярлык "Мастер", восхищается "гениальностью" пишущегося романа и тому подобное, лишь бы только окончил работу над романом. Расчёт её прост и точен: если мастера напечатают, ей обеспечена роль жены богатого преуспевающего писателя и, соответственно, высшее общество богемы - что ей до своего мужа, сделавшего открытие государственной важности, и круга его знакомств - людей, вкалывающих, как негры на хлопчатнике, ради интересов советской державы! А не напечатают - да и чёрт с ним, с бумагомарателем, на зарплату госслужащего тоже хорошо живётся. Маргарита выжидает, оттягивая развод с мужем, а слюнявый щенок мастер ластится к ней, тешащей его самолюбие. Маргарите настолько чужд мир мужа, что она даже ценой сделки с дьяволом пытается во что бы то ни стало пропихнуть в публикацию роман мастера. (Цену обожаемой Маргаритой интеллигенции точно обозначает Иван Бездомный в своём монологе о "балбесе и бездарности Сашке".) Извращённая логика дьявола переставляет гендерные роли: мастер ведёт себя, как истеричная баба, а Маргарита - как циничный барыга.

   Прекрасная кандидатура на роль королевы бала! Мало того, Воланд ещё и издевается над Маргаритой, ломая её гордость в эпизоде с награждением. Воланду позарез необходимо вновь соединить их с мастером бесовский союз, поэтому он "милостиво" даёт ей возможность перезагадать желание, и Маргарита с мастером, довольные, отправляются в свой вонючий арбатский подвал. (Символично, не правда ли? Обычно писатели кропают нетленки на чердаках и мансардах.) Но сам Воланд недоволен: нет логической завершённости, и одна из его шизофренических сущностей в облике Левия Матвея подсказывает: уничтожь мастера! Это будет по-голливудски эффектно: непризнанный гений, гений бесноватых пророков иешуа и тупых бюрократов пилатов, должен красиво умереть в сумасшедшем доме! А потом, когда народ подзабудет истину, когда морально разложится и загниёт, когда будет разрешено печатать всякие помои, тогда неопубликованный роман будет "случайно" найден, и тем больше он наделает шуму в литературных кругах! Рассуждая с одной из своих масок, Воланд лицемерит даже сам перед собой, политкорректно называя место назначения мастера и Маргариты неким "покоем". Что это за "покой" такой - по Булгакову неясно, наверное, нечто вроде Аида, где люди живут даже не в виде мучающихся душ - в виде обезличенных и бессознательных теней.

   Воланду нужен именно такой роман и именно такой Иешуа - плоский и примитивный, заслоняющий собою истинный смысл христианской идеологии. И именно такой прокуратор ему необходим - недалёкий и медноголовый бюрократ, сентиментальный, как и все жестокие люди, тяжко переживающий за никчемного дурачка, ляпнувшего не к месту слова, сочтённые подстрекательством к мятежу. "Трусость - самый страшный порок!" - утверждает мастеровский Пилат. "Вперёд! - поддержал бы Воланд. - Вперёд, не сомневаясь, не осматриваясь! Поступайте так, как считаете нужным! Воюйте со всем миром и сейте хаос!.. мне на радость..."

   Однако ж в романе присутствует один-единственный персонаж с проблесками положительности, для которого визит сатаны в Москву стал поворотной точкой всей его жизни. Это поэт Бездомный. Для самоуверенного молодого человека такое малозначимое приключение как насильственное помещение в психиатрическую клинику, конечно, тяжёлый удар, но Иван Николаевич, переосмыслив произошедшее, сильно изменился, проэволюционировав от нигилиста Бездомного через дохлого Иванушку в Ивана Николаевича Понырёва. Он бросил писать "чудовищные" стишки и занялся наукой настолько серьёзно, что за несколько лет сумел получить звание профессора. Снизошло-таки на его отмороженные мозги просветление, и один припадок в год - весьма низкая тому цена. Возможно, Булгаков не успел исправить слово "профессор" на более подходящее, но предположим, что Понырёв действительно стал профессором в свои тридцать с небольшим лет. На чём же он смог сделать себе поистине блестящую научную карьеру? Очевидно, на жизнеописании Понтия Пилата, не зря же в начале романа Бездомный, впечатлённый россказнями Воланда, упоминал прокуратора постоянно! В этом свете Понырёв выглядит антиподом мастера - историком, сумевшим из музейной крысы вырасти в крупного научного авторитета. Вы скажете, что в государстве победившего атеизма невозможно было заниматься исследованием библейских преданий? Ещё как возможно! Страной в то непростое время руководили люди, которым было необходимо решать огромное количество задач, короче говоря, дело было превыше политической возни. Другой вопрос, что диссертацию Понырёва после защиты наверняка упрятали бы в спецхран до более подходящей ситуации. Показательно, как мастер панически опасается ареста за "хранение нелегальной литературы" (а ведь роман даже не был издан!), хотя никакой контрреволюцией от романа, разумеется, и не пахло. У него просто изъяли бы рукопись, фигурально надавав по шее (а то и не изъяли бы, а вот стукач Алоизий мог вполне загреметь на пару лет за лжесвидетельство). Что ж, настоящий интеллигент, которому на каждом углу мерещится кровавая гэбня!

   Очень жаль, что Булгаков так и не успел завершить работу над романом. Подозреваю, что в полностью отредактированном виде произведение сильно бы отличалось от знакомого нам. Как и "Собачье сердце", "Мастер и Маргарита" представляет собой грандиозную теорему, доказываемую методом от противного. Вот только сам писатель, в обоих произведениях призвавший не вульгаризировать ни учение Христа, ни учение Маркса, выступавший за тщательно обдуманный подход к реализации социально-духовных теорий, предсказуемо стал жертвой поверхностного понимания своих собственных романов.

   Книга "Мастер и Маргарита" - как чёрный бездонный колодец. Сквозь мишуру фиглярства и дешёвых фокусов, ритуальной крови, натужных воспоминаний мастера цвета сепии и мрачного торжества проглядывает истинное лицо сатаны. Булгаков-автор в романе и не появляется. Лишь в начале второй части он обращается к читателю, обещая ему сперва отрезать язык, а затем показать "настоящую любовь". Но теперь-то мы знаем, что Булгаков говорит с нами словами романа не от себя - а от дьявола.

   К чему бы я это всё? Да к тому, что мои бывшие соратники по извилине, нахлебавшись отравы нарциссизма, узнали себя в мастере и Маргарите - беспомощных угнетаемых квазигениев и холодных выродившихся стерв.

                                                                                          Ларин Дмитрий Евгеньевич