Полиция с народом и без.

Спустя два года после полицейской реформы уровень доверия населения к сотрудникам МВД снижается — об этом свидетельствуют данные опроса, проведенного Левада-центром по инициативе правозащитников. Имидж людей в погонах портят коррупция, сфабрикованные дела и пытки.

К двухлетию российской полиции социологи приготовили Министерству внутренних дел подарок: Левада-центр по заказу правозащитного центра «Общественный вердикт» провел исследование «Индекс доверия полиции». Результат неутешительный:

по совокупности ответов на несколько десятков вопросов, которые были заданы 1600 участникам, работа МВД получила оценку 7 из возможных 100.

Отрицательно на вопрос «Доверяете ли вы полиции своего региона?» ответили 55% респондентов. Столько же опрошенных считают, что полиция в случае опасности не сможет их защитить (уверены в обратном 32% участников исследования).

При этом, отвечая на вопросы социологов, люди вполне конкретно перечисляют, что не так с полицией в том виде, в каком она существует сейчас. 47% опрошенных говорят о необходимости искоренения коррупции, 30% требуют прекратить незаконные задержания и прочие злоупотребления, 27% заявляют, что доверие к полиции непременно повысится, если искоренить пытки.

Кстати, если сравнивать с прошлым годом, когда исследование уровня доверия полиции проводилось на фоне сообщений об издевательствах над задержанными в казанском ОВД «Дальний» и отставки министра внутренних дел Рашида Нургалиева, можно говорить о небольшом росте индекса: в апреле 2012 года о недоверии полиции заявили 60% опрошенных, а сам показатель упал до 4 баллов из 100. Если же отталкиваться от результатов опроса 2011 года, когда только-только был подписан закон «О полиции», то с тех пор люди в серой форме несколько подрастеряли авторитет: на волне реформы полиции авансом готовы были доверять 40% респондентов, а о недоверии тогда заявило рекордно мало людей — 51%.

Рост доверия к сотрудникам МВД во время реформы социологи зафиксировали даже в Москве, хотя в столице этот показатель традиционно низкий.

Сейчас полиции меньше всего доверяют именно в Москве, да еще на юге России, особенно на Северном Кавказе.

Известно, что в Дагестане так называемые контртеррористические операции давно превратились в необъявленную войну населения с сотрудниками правоохранительных органов: последние «зачищают» целые дома, постфактум объявляя жителей боевиками. Жители не уступают в жестокости: счет убитых в республике полицейских идет на сотни. О причинах недоверия к сотрудникам МВД в Чечне можно узнать, например, из доклада сводной мобильной группы правозащитников во главе с Игорем Каляпиным из «Комитета против пыток». В середине февраля Каляпин представлял этот доклад Совету по правам человека при президенте России. В документе, в частности, рассказывается, что с 2009 года в Чечне не было раскрыто ни одного дела о похищении людей — в том числе и по вине сотрудников республиканского МВД, которые во многих из этих дел проходят подозреваемыми или предполагаемыми соучастниками. В лучшем случае чеченские полицейские просто саботируют оперативные мероприятия, которые они обязаны проводить. В худшем — прямо противостоят следователям, не являясь на допросы и скрывая доказательства. Так что ответы жителей республики на вопросы социологов о доверии предугадать нетрудно.

Впрочем, у МВД на все возможные претензии ответ был готов еще до проведенного Левада-центром опроса.

В середине февраля ведомство Владимира Колокольцева отчиталось как раз о росте доверия полиции: такие результаты показал опрос, проведенный Фондом общественного мнения (ФОМ) по заказу самого министерства внутренних дел.

Согласно данным этого исследования, 54% граждан доверяют полиции. 63% опрошенных относятся к сотрудникам МВД положительно и только 22% — отрицательно, а 37% респондентов всегда готовы оказать полиции помощь.

Основываясь на подобных отчетах, в министерстве считают полицейскую реформу в целом успешной. Руководство МВД рассказывает, что в дальнейшем планирует повышать доверие граждан к органам внутренних дел в основном за счет их открытости. Открытость у ведомства — тоже понятие относительное: сайт МВД бодро публикует отчеты об очередной «пресеченной афере в сфере ЖКХ» или «задержании гражданина за развратные действия в отношении несовершеннолетних», а вот обсуждавшаяся накануне реформы инициатива регулярных отчетов участковых перед населением и вообще близости полиции к народу так и заглохла после пары показательных выступлений. Со своими участковыми познакомились, пожалуй, только фигуранты и свидетели по делу 6 мая да те, к кому уже пожаловали с рейдами из ДЕЗов проверять наличие то ли счетчиков на воду, то ли московской регистрации.

Зато запрет рядовым полицейским критиковать начальство или выступать с комментариями в СМИ из закона «О полиции» никуда не делся, несмотря на решение Конституционного суда, который летом 2011 года решил, что госслужащие, в том числе полицейские, имеют право на публичное высказывание, если речь идет не о сведении личных счетов, а об информации общественно важной. Но ни в законе, ни на практике после решения КС ничего не поменялось: никто из сотрудников полиции не идет на контакт со СМИ в обход пресс-службы, объясняя это не чем иным, как риском лишиться должности.

Вместо этого предлагается опять-таки альтернативная открытость. Один из примеров — появившийся в Рунете в начале 2011 года, почти одновременно с переименованием милиции в полицию, персонаж с ником OMON_Moscow. Аккаунты с таким именем пользователя были созданы в «Живом журнале» и твиттере.

Автор блога пишет от имени обычного сотрудника московского ОМОНа, предположительно в офицерском звании, рассказывает об операциях и учениях, тщательно редактируя свои отчеты, а также вступает в полемику со многими популярными микроблогерами, в первую очередь оппозиционерами.

В авторстве OMON_Moscow журналисты и блогеры подозревали пресс-службу столичного управления МВД и лично пресс-секретаря ОМОНа Жанну Ожимину, но в органах не раз подчеркивали, что этот аккаунт не выражает официальную позицию подразделения. То есть такая вот «полиция с народом»: обычный омоновец пишет, что думает, правда, удивительно тонко обходит острые углы, избегает критики начальства и коллег, за два года ни разу ни намеком не выдал, где именно служит, отказал в интервью всем СМИ, зато не стесняется в выражениях, если речь заходит об Алексее Навальном или Сергее Удальцове. Цитирует положительные новости о коллегах: «Полицейский из Алтайского края спас двоих детишек, а затем усыновил их». И рекомендует фолловить — то есть читать в твиттере — другого приверженца открытости силовых ведомств, официального представителя Следственного комитета Владимира Маркина. Он теперь тоже микроблогер.

Господину Маркину есть над чем работать в соцсетях: деятельность Следственного комитета считают эффективной даже меньше опрошенных, чем деятельность полиции, — 42% респондентов. Это данные опроса ВЦИОМ, проведенного в декабре 2012 года (http://www.itar-tass.com/c9/620169.html). Пока же представитель СК лучше всего преуспел в собственном пиаре: Владимира Маркина знают 60%, опрошенных социологами. Имена представителей других силовых ведомств могут назвать не больше трети участников исследования.