Является ли родным для населения государственный язык

Является ли родным для населения государственный язык

«Нет! Это, в самом деле, не украинский язык!
Такого языка у нас не разберут и ничего из него не поймут, а если что-то и разберут, то в голове останется что-то невыразительное, каламутное, какая-то муть»
НЕЧУЙ-ЛЕВИЦЬКИЙ І.С. (Сьогочасна часописна мова на Украіні // Україна, 1907. №1. с.10-11.)

Язык, наделенный статусом государственного, априори не может быть родным для абсолютного большинства населения Украины. Реальные факты убедительно свидетельствуют, что современный официальный украинский язык:
- сформирован на основе специфического Галицкого наречия. Население Галиции, оторванное свыше 700 лет от основной составляющей своего этноса, в результате национального, религиозного и культурного порабощения приобрело существенные особенности, в т.ч. особенности речи, чуждые большинству населения Украины;
- является, во многом, языком искусственным. Рождение языка, в значительной мере, происходило недавно. Этот язык «ковался» группой авторов, но отнюдь не является продуктом народного творчества. При этом он, из политических соображений, умышленно искажался путем целенаправленной замены традиционных народных слов на иностранные аналоги с целью углубления отличий от языка предков;
- и наконец, появился не вследствие языковых и культурных потребностей населения, а завезен с территории иностранного государства и начал внедряться из политических интересов этого государства. Языковая экспансия с самого начала и до сего дня всегда осуществлялась насильственными методами и встречала массовое сопротивление.

Возможно, кому-то может показаться, что аргументов для таких выводов недостаточно. Что ж, давайте предоставим слово одному из организаторов данной «операции» - Михаилу Грушевскому:  
- Работа над языком, как вообще работа над культурным развитием украинства, велась преимущественно на почве Галицкой.

Работу над языком более подробно осветил соратник Грушевского, видный деятель украинского движения Иван Стешенко, министр культуры Центральной Рады. Отвечая на упрек Ивана Нечуя-Левицкого в том, что украинский язык создается искусственно, на основе галицких говоров, в огромном количестве искажаемых иностранными заимствованиями или просто выдуманными словами, Стешенко заявил, что украинцы не хотели отказаться от русского языка и создавать для себя другой. "И вот, — продолжал он, — галицкие литераторы берутся за это важное дело. Создается язык для учреждений, школ, наук, журналов. Берется материал из немецкого, польского и латинского языка, куются по народному образцу слова, и все вместе дает желаемое — язык высшего порядка. И, негде правды деть, много в этом языке нежелательного, но что было делать?" Стешенко не смущал тот факт, что нового языка почти никто в Украине не понимал. "Правда и то, что литература должна существовать для публики, — соглашался он. — Но бывают такие эпохи в истории, как теперь у нас, что скорее приходится не иметь публики и нести потери, но дело свое делать".

Что означало «дело свое делать» заслуживает отдельного изложения, здесь ограничимся краткими замечаниями, ссылаясь на царского генерала и историка Ю.Д. Романовского:
– На стремлении посеять рознь среди русской народности был построен весь грандиозный план похода германского кайзера на Россию. Как только началась война, все украинофильствующие газеты затрубили победные гимны императору Вильгельму: «...И победоносные знамена освободителя Украины, германского кайзера, развеваются в степях вольной Украины...» - писала Львовская газета «Дiло» в августе 1914 года.

Стало ли случайным то, что профессор Грушевского возвратился в Россию как раз перед самым началом 1 Мировой войны вопрос скорее риторический. Тем не менее, после 20-летней «кропотливой» работы во Львовском университете в Австрийской Галиции, Михаил Сергеевич «вдруг» переехал в русский г. Киев. Туда же переносит он и акцент своей украинофильской деятельности. Очевидно, занимался он не только филологией, поскольку уже в декабре 1914 г был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Австро-Венгрии и выслан в Симбирск, «на время состояния местностей, из коих он выслан, на военном положении». Насколько обоснованным было обвинение в шпионаже, судить не берусь, однако доподлинно известно, как развивались события дальше. Центральная рада (ЦР) под «проводом» Грушевского 09.01.1918 г. провозгласила свой IV универсал о независимости УНР, а уже 09.02.1918 г. срочным порядком подписала сепаратный мир с Четверным союзом (Германия, Австро-Венгрия, Турция, Болгария). Условия мира никак нельзя назвать отвечающими национальным интересам Украины, - ЦР обязалась поставить только в 1918 году 100 тыс. вагонов зерна. Кроме того, был заключён тайный договор о преобразовании Восточной Галиции и Буковины в отдельный коронный край в составе Австро-Венгрии. Тем самым ЦР отказалась от идеи «злуки» украинских земель.

На действия главы Центральной Рады Грушевского, связанные с подписанием Брестского мира известный украинский поэт А. Олесь (настоящая фамилия Кандыба) отозвался ядовитым четверостишием:
Лукавий, хитрий був дідок,
Любив неправду й зраду,
Закликав німців в наш куток,
Звалив Центральну Раду…

В том же 1918 г. германский генерал Макс Гофман признал: «В действительности Украина – это моих рук дело, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России». ЦР УНР выступила соучастником австро-германской военной интервенции в Украину, стремясь с помощью иностранных штыков удержать свою власть. Она превратились в политическую ширму австро-германского оккупационного режима. Уже 06.04.1918г. в Киеве был издан приказ фельдмаршала Эйхгорна относительно обязательной обработки земли. Началась вульгарная эксплуатация Украины, фактическое ограбление ее промышленных и сельскохозяйственных ресурсов. Представитель немецкого командования генерал Гофман сказал: «Если центральные державы хотят иметь хлеб из хлебного мира с Украиной, то должны сами его взять». И ЦР через своих эмиссаров выполняла эти указания. Реальную власть в стране осуществляло военное командование (фельдмаршал Эйхгорн, генералы Гренер и Гофман), которое, видя, что ЦР не справляется с порученной задачей, распустило её уже в апреле 1918 г.

Генерал Ю.Д. Романовский по этому поводу заметил: «Когда украинский мавр сделал свое дело — он был удален, а на его место посажен более удобный для немцев гетман Скоропадский. Что же делал столп украинского сепаратизма Грушевский в те минуты, когда прусские гренадеры разгоняли раду? Он просто-напросто отошел в сторону, заявив, что отказывается от дальнейшей политической деятельности. Защитник и творец “украинской самостийности” не нашел слова протеста против водворения в Киеве власти прусского генерала Эйхгорна. Тесно связанный всей своей предшествующей деятельностью с немцами, другого исхода, как наложить на свои уста печать молчания, найти он не мог».

Но, вернемся к языку.

С началом профинансированного австрийским правительством «крестового похода» в Киеве, Харькове, Полтаве, других городах Малороссии с 1906 года стали основываться «украиноязычные» газеты и издательства. В Россию хлынул поток соответствующей литературы. Сотни пропагандистов «национальной идеи» наводнили украинские города и села. Оправдались ожидания и на помощь изнутри. Посчитав, что ослабление позиций русской культуры в Украине повлечет за собой ослабление государственной власти -царского режима, российская оппозиция бурно приветствовала «крестоносцев» Грушевского как «братьев по борьбе» и оказала им содействие.

Зачем людям, думающим по-польски или по-русски, искусственно создавать ещё один язык? Такого вопроса в «национально-сознательной» голове не возникало. Да и ответ на него пришлось бы искать за пределами литературы и языкознания - в политике, где одурманенные вождями рядовые приверженцы «национальной идеи» не разбирались. Не разбирался в политике и украинский писатель, один из наиболее авторитетных украинофилов Иван Семенович Нечуй-Левицкий. Он просто говорил то, что думал. А потому решительно выступил против «крестоносцев» Грушевского. Позволю себе привести целый фрагмент работы Нечуй – Левицкого («Криве дзеркало Украiнськоi мови», 1912г.), поскольку здесь он расставляет все точки над «і»:

- Лиха пригода для українського пісьменства в його мові роспочалося в останні два роки од галицьких журналів, заведяних в Киіві проф. Грушевським. … він заповзявся нахрапом завести галицьку книжню мову й чудернацький правопис в украiнському пісьменстві й на Украіні і зробить йіх загальними і для Галичини, і для украінців. …він жалкує, що прихильників цієі сістеми зьєднання мови на Украіні „мало".

Доки ще йшла потаємна агітація й намова в видавництві „Вік", котрий повидавав книжки з галицькими формами; доки проф. Грушевський не позаводив своіх згаданих вище журналів, на Украіні не було і сліду і признаки ніяких змаганнів за мову, бо це було нікому непотрібне.

Проф. Грушевський… копає таку яму, в котру можна поховать украiнську літературу навіки. Бо наша широка публіка вже обсьміяла ту мову й правопис, надавала прізвищ молодим нашим пісьменикам... І вийде так, що й наші легковажні тенденційні пісьменики зостануться... без публіки.

Відоме діло, що Галичина мало купує книжки. Ринок украiнського пісьменства на Украіні, а не в Галичині... Вже й тепер половина спершу прихильноi до украiнських книжок нашоi публіки зневірилась в будущий і украiнського пісьменства і... махнула на його рукою... Галицькі книжки страшенно нашкодили нам.

Треба сказать, що галичани зовсім не знають украінськоі публіки, не знають дійсного становища украiнського пісьменства на Украіні, іншого в нас, ніж у Галичині. Всі ці добродіi виробили собі неправдиве уявління в украінському суспільствi, підводячи його під становище цієі справи в Галичині, де йому спріяють оффиціяльно…

Статтів, написаних галичанами, не читають, як я бачив в деяких книжках, навить не розрізують. Невже украiнська публіка читатиме оцю карколомну страшну мову, схожу на якесь чортовиння — з бутвинням, як у нас кажуть на селі? Прочитавши це „човно", і справді поламаєш собі не тільки карк (потилицю), алей саму голову.

Бо в Львові автор чує навкруги себе тільки польську, або єврейську мову, та ще галицьку книжню й читає галицькі книжки, написані чимсь схожим на робляну середньовікову латинщину. У Львові неможна навчитись украінськоі мови, а можна тільки збавить свою чисту украiнську.

За грунт своєі пісьменськоі мови проф. Грушевський узяв не украінську мову, а галицьку говірку з усіма йіі стародавніми формами, навить з декотрими польськими падіжами.
(«Криве дзеркало Украiнськоi мови», К и ї в -1912р. Друкарня І.І. Чоколова).

Достоинства и недостатки языка, завезенного Грушевским из австрийской Галиции предмет публичной дискуссии и не являлись ни для кого секретом. Спор велся открыто на страницах газет и журналов. Одни называли этот «кованный» галицкими литераторами язык – «языком высшего порядка» (никто и не думает скрывать, что «берется материал из немецкого, польского и латинского языка и куются по народному образцу слова»), другие «човном - чортовинням з ботвинням, галицькою говіркою», о вкусах, как говорится, не спорят. Одно является несомненным - этот язык имеет мало общего с языком населения, которое проживало в Украине. Именно на это обращал внимание И.С. Нечуй – Левицкий:

- Скажемо тільки, що в великоруських вчених, як от Пипін, Бєлінський, Добролюбов, Писарев, скрізь покладяна, як грунт, мова „баби Акуліни", це б то чисто великоруська, народня.
Галицька книжня научня мова важка й нечиста через те, що вона склалася по синтактиці мови латинськоi або польськоi, бо книжня вчена польська мова складалась на зразець важкоi латинськоi, а не польськоi народньоі, легкоi й жвавоі мови, яку ми бачимо в польських белльлетрістів та поетів. … Через те галичанам треба б класти за основу своєі книжньоі мови народню наддніпрянську украiнську мову, а не свою галицьку стару підмову, чи говірку, перехідну до польськоi мови з безліччю польських слів.

Новый язык, с огромным количеством включенных в него польских, немецких и просто выдуманных слов, ещё мог под давлением австрийских властей кое-как существовать в Галиции, где малороссы долгое время жили под управлением поляков и немцев и вынуждены были приспособится к польской и немецкой речи. В Южной Руси – Малороссии дело обстояло иначе. На изготовленную за границей «рідну мову» смотрели как на абракадабру. Печатавшиеся на ней книги и газеты местные жители не могли читать. Не помогло ни разъяснение отдельных слов, ни регулярно публикующиеся в прессе указания. Даже активисты украинофильского движения не понимали этого языка и испытывали необходимость прибегать к словарям для чтения на «рідній мові».

«То, что выдается теперь за малороссийский язык (новыми газетами), ни на что не похоже, - в раздражении писал украинской писательнице Ганне Барвинок известный театральный критик и щирый украинофил В.Д. Горленко. - Конечно, эти господа не виноваты, что нет слов для отвлечённых и новых понятий, но они виноваты, что берутся за создание языка, будучи глубоко бездарны. Я получаю полтавский «Рідний край» и почти не могу его читать».

Непонятность для народа нового языка сознавал и другой ярый украинофил Н.Ф. Сумцов. В записке, подготовленной под председательством Сумцова специальной комиссией Харьковского университета, признавалось, что «малорусский язык в лингвистическом отношении представляет наречие русского языка» и что раньше язык украинской литературы стоял «близко к русскому». Затем, центр украинской литературной жизни переместился в Австро-Венгрию. Там «украинская литература неизбежно усвоила себе такие элементы сравнительно далёких галицко - и угорско-русских наречий и подвергалась таким немецким и польским влияниям, которые внесли много новых слов, новых понятий, новых литературных оборотов и приёмов, чуждых русской литературной речи». И теперь «коренные украинцы с грустью будут вспоминать об изящной простоте и чистоте языка Квитки и Шевченко».

Что эта за «рідна мова», на которой никто не говорит и которую надо изучать при помощи словарей. Видный деятель украинофильского движения, крупный учёный профессор Н.П.Василенко также протестовал против попыток принудительно навязывать населению украинский язык. Как указывал Василенко, насильственные меры «диктуются скорей неверием в силу и способность украинского языка развиваться естественным путём и получить значение языка национального» (О.Янковський, Посягання на мову - посягання на державність // Віче. 1993. №4. - с.128).  Профессор И.А. Сикорский обращал внимание на очевидные недостатки языка созданного кустарным способом:

- Серьёзные труженики на ниве родного слова, как Б.Д. Гринченко, не без основания ограничили свою деятельность скромными рамками собрания живых и художественных сокровищ речи, не вступая на скользкий путь создания украинского литературно-научного языка. Такой язык как орудие и продукт знания и тонкой рафинированной работы мысли создаётся долгим временем и немалыми трудами соединённых литературных поколений; КУСТАРНАЯ ЖЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ бессильна совершить такое дело.
(Сикорский И.А., «Русские и украинцы?! Доклад в Киеве 07.02.1913г).

Немало было и коллективных протестов, публичных обращений против насильственной украинизации Южной России. Например, протест Совета Университета Св.Владимира в 1916 г.:
- Руководители украинского движения настаивают на введении в Украине особого государственного языка и притом такого, который бы не явился продуктом органического развития, но искусственно создан с определенным и ясным расчётом на то, чтобы сделать его возможно менее похожим на общерусский язык. С этой целью в него включено множество слов и форм, чуждых не только великорусскому, но и малорусскому языку, что делает его мало понятным даже и для малорусского населения. Стремление к замене общерусского литературного языка в будущей Украине таким искусственно созданным и недостаточно ещё разработанным языком грозит задержкою развития образованности того народа, который вынужден, будет им пользоваться»
(Протест Совета Университета Св. Владимира против насильственной украинизации Южной России, принятый на заседании Совета 26 июля 1917 года // Университетские известия. 1916. №11-12. К. 1917. - с.6.).

По свидетельству Драгоманова, ни один из украинских ученых избранных в 80-х, 90-х годах почетными членами галицких "народовских" обществ не писал ни строчки по-украински. В 1893г. он констатирует, что научного языка на Украине и до сих пор не существует, "украинская письменность и до сих пор, как 30 лет назад, остается достоянием одной беллетристики и поэзии"
(М. Драгоманов, Листы на наднипрянску Украину, стр. 63-64.)

Нельзя не дополнить этих признаний Драгоманова, воспоминаниями профессора С.П. Тимошенко. Застрявший случайно, в 1918 г. в Киеве, в короткое правление гетмана Скоропадского, он был близок к только что созданной "Украинской Академии Наук". "По статуту, - пишет он, - научные труды этой академии должны были печататься на украинском языке. Но на этом языке не существует ни науки, ни научной терминологии.
Чтобы помочь делу, при академии была образована терминологическая комиссия и были выписаны из Галиции специалисты украинского языка, которые и занялись изготовлением научной терминологии. Брались термины из любого языка, кроме родственного русского, имевшего значительную научную литературу"
(С. Тимошенко - Воспоминания, стр. 283-84. Париж 1963.)

- Вопрос о месте малорусской речи в научной классификации славянских языков нужно считать окончательно решенным, – подводил итог своим исследованиям профессор Флоринский Т.Д., филолог-славист, историк, заслуги которого признаны мировым научным сообществом, как выдающиеся,

- Малорусская речь, называть ли ее языком или наречием, составляет со всеми прочими русскими наречиями нечто единое и целое, то есть принадлежит вместе с великорусским, белорусским и общерусским литературными наречиями к одной диалектической группе, обозначаемой термином “русский язык”. Мнение, признающее самостоятельность и отдельность малорусского наречия и отводящее ему в семье славянских языков такое же место, какое занимают южные и западные языки, не имеет для себя прочной опоры в современной науке. Таким образом, при обосновании права малорусского языка на широкую книжную обработку всякие ссылки на аналогии чешского, польского или сербохорватского языка нужно считать неправильными и неуместными. Защитники этого права должны раз и навсегда отказаться от надежды получить какую-либо поддержку своим стремлениям от сравнительного славянского языкознания.

(Флоринский Т.Д., Малорусский язык или "украiно-руський" литературный сепаратизм).
Борис Дмитриевич Гринченко - украинский писатель, учёный, переводчик, общественный и политический деятель, автор первого фундаментального «Словаря украинского языка», многих учебников, организатор общества «Просвіта», также осуждал деятельность Грушевского.

- Гринченко не раз жаловался мне на Грушевского, - вспоминал И.С. Нечуй – Левицкий.
- Профессор Грушевский превратил литературные кружки в политические собрания. На них пытается заставить украинских литераторов писать на галицкоом языке, чтобы превратить его в будущий украинский язык. Но, вряд ли кто-нибудь захочит перейти на него.
По этой причине и возникла у Гринченко такая печальная мысль, словно крик отчаяния.

Ще не вмерла Украiна, але може вмерти;
— Ви самі її ледачі ведете до смерти.