Николай Усков: Мужские дни

Впрочем, здесь уместнее слово «гендер»: при всем их ностальгическом очаровании даты 23 ­февраля и 8 марта как-то на удивление асексуальны. О, разумеется, любая женщина прекрасна, но женщина, борющаяся за равные права, прекрасна в каком-то другом смысле. Богиням любви и владычицам тайных грез ни к чему отстаивать свое равноправие, они и так уже попирают солнце и звезды алыми подошвами своих лабутенов...

Конечно, это их право – кто мы, чтобы указывать богиням, чем занять их божественный досуг. Но вот что касается «дня мужчины» – здесь я могу без всяких расшаркиваний отметить вопиющий диссонанс. 23 февраля – день российской армии, и мало что в подлунном мире менее сексуально, чем российская армия, даже если под вдохновенным лидерством Сергея Шойгу удастся наконец уговорить ее размотать с натруженных ног зловонные портянки. Потому что в портянках-то как раз можно оставаться мужчиной. Но очень трудно сохранить гендерную самоидентификацию, погрязнув во лжи и воровстве, даже если не кирзовые сапоги у вас на ногах, а легкие и удобные генеральские ботинки.

Ложь о том, что 23 февраля 1918 года Красная Армия якобы одержала победы над германскими частями под Псковом и Нарвой, ведет свое начало с 1938 года, когда в «Известиях» были опубликованы сталинские «Тезисы для пропагандистов к двадцатилетию РККА и ВМФ». Ни в советских, ни в немецких архивах нет сведений о каких бы то ни было серьезных боях в этот день. Более того, 25 февраля 1918 года Ленин писал в правдинской статье «Тяжелый, но необходимый урок»: «В Советской республике нет армии». В этом году мы празднуем 95-летие со дня основания этой самой армии – которой нет. И абсурдность юбилея сегодня ей к лицу как никогда. Но каким образом это поможет мне – гражданину страны, с извращенной гордостью перевирающей собственную историю, – почувствовать себя настоящим мужчиной?

«Служба в вооруженных силах превращает мальчиков в настоящих мужчин», – твердят нам, сколько я себя помню, с небольшим перерывом на обещание вот-вот перейти от всеобщего призыва к профессиональной армии. Тут, наверное, все дело в том, кого считать настоящим мужчиной.

От казарменных «ленинских комнат» с домрами и балалайками, запертых с тех пор, как их переименовали в «солдатские комнаты отдыха», от нарядов на работы на генеральских дачах, от чистки унитазов зубными щетками, от круговой поруки в воровстве, от лживого самообольщения по поводу «великой страны» и «внешнего врага» и впрямь лежит прямая дорожка к единодушному голосованию против здравого смысла, за генеральную линию начальства – так что с точки зрения депутатского корпуса армия готовит молодежь к реальной жизни, какой они ее знают. Вот только мужеством я бы это не назвал. Мне в детстве говорили, что настоящие мужчины не врут и не прогибаются, и я хотел бы пройти по жизни, не растеряв эту иллюзию.

Но возможна ведь и полярно противоположная точка зрения: «Настоящий мужчина врет до последнего, даже под пыткой не скажет правды». В этом есть свой резон, если вас готовили для работы под прикрытием во вражеском тылу. Никто же не предполагал, что вас перебросят без надлежащей переподготовки на совсем другую работу и вы заставите всю огромную страну полтора десятилетия жить по принципу «Своих не выдавать, врать, пока не схватят за руку, а когда схватят, молча отбиваться». Простите, но ваш ­идеал мужества – не совсем то, что я хотел бы предложить в качестве образца своему сыну. Да и вашему, наверное, тоже.

Впрочем, о чем это мы? Давайте праздновать. Никому из нас, родившихся мужчинами, не помешает лишний раз вспомнить об этом, и двадцать третий день февраля в этом смысле ничуть не хуже любого другого. Поэтому я сам охотно приму поздравления, а ровно через тринадцать дней – что любопытно, на ту же самую дату по старому стилю – поздравлю, как водится, прекрасных дам. В этот раз – с чувством некоторого смущения. ­Потому что при всем их равноправии вина за то, что вокруг наступили такие мутные времена, лежит главным образом на нас. Может, чтобы этого избежать, всего-то и надо было всем вместе, всей страной, побыть мужчинами хоть несколько дней. Может, нам еще удастся собраться. Вот примерно этого я и хочу нам всем пожелать.С