Татьяна Толстая умерла. Письма президенту

На модерации Отложенный

   Г-н президент, упомянутая дама умерла не в жизни, а в школьном учебнике. Чуть позже всё поймёте.

Вы постоянно заботитесь о детях народа. В частности, о том, чтоб они хорошо учились (здесь, в России). На днях вы тревожились о преподавании литературы.

ПУТИН. Составителям новой программы по литературе стоит прислушаться к критике. Рассчитываю, что соответствующие выводы будут сделаны определёнными нашими инстанциями.

Г-н президент, инстанции не помогут. Степень их глупости и воровства трудно даже вообразить. Они не смогут сделать новый учебник лучше, чем прежний.

Уже месяц читаю учебник для 8-го класса, не могу начитаться. «Р.И.Бунеев, Е.В.Бунеева. Литература. 8-й класс. Дом без стен». Дом без стен? Или голова без мозга? Что встречается чаще?

Название первого вступления (на стр. 3): «Как работать по учебнику». То есть уродовать русский язык авторы начинают сразу.

Далее уведомление: «В учебнике есть произведения для текстуального изучения. Это означает, что данное произведение определено государственным образовательным стандартом как обязательное для изучения, оно должно быть прочитано полностью и проанализировано. Таким образом, все произведения для текстуального изучения составляют обязательный минимум литературного образования 8-го класса» (курсив Бунеевых. — А.М.).

Надеюсь, г-н президент, вашего интеллекта хватило, чтобы понять это с первого раза. Но каково восьмиклассникам? И ведь это только четвертушка одного абзаца. Ближе к концу этого абзаца написано: «В любом случае, на каком бы уровне ни изучался текст, он должен быть предварительно прочитан». Неужели? Возможно, в этой фразе содержится какое-то философское открытие, только трудно понять какое.

На стр. 5 начинается второе вступление. Оно называется «Вступление от авторов к учебнику». Два предлога создают удивительную иллюзию движения, на которую авторы вряд ли рассчитывали. Обращаясь к ученику, они пишут: «Обещаем, что скучно тебе не будет, потому что читать и говорить нам предстоит о самом интересном на свете: о центральном персонаже всех литературных произведений. Этот персонаж — Человек».

Неужели всех?

Вы, г-н президент, возможно, читали дочкам вслух. Винни Пух, Ёжик (который в тумане), котёнок Гав, лисица (которая то ворону обижала, то журавля, то волка без хвоста оставила), бесчисленные медведи, кошки, собаки, Холстомер, Каштанка и, наконец, Тараканище… В центре этих литературных произведений Нечеловек.

На стр. 9 начинается третье вступление. Оно называется «Вступление от авторов к Прологу». Создаётся впечатление, что Бунеевы никак не могут начать.

На стр. 12 появляется наконец первый писатель. Вот как он представлен —

В.В.Маяковский
(1893—1930. ХХ в.)

Следует «Надоело» — довольно сложное стихотворение 1916 года. А потом появляется —

А.А.Блок
(1880—1921. Конец XIX — начало ХХ в.)

Начинаешь понимать систему. Под каждым именем в скобках — даты рождения и смерти. Сперва годы, потом века. Это полезно, пусть дети понимают, какой год в каком веке был.

Далее в учебнике появляется

Н.В.Гоголь
(1809—1852. ХIХ в.)

Опубликована «Шинель», занимает 12 страниц.

Далее —

А.П.Чехов
(1860—1904. ХIХ — начало ХХ в.)

Опубликована «Душечка», занимает 10 страниц.

После чеховской душечки в учебнике вопрос: «Есть ли что-то общее в жизни Акакия Акакиевича и Ольги Семёновны из рассказа А.П.Чехова «Душечка»?

Простите, но Акакий Акакиевич в «Душечке» и не ночевал, они жили раздельно…

Далее —

М.А.Булгаков
(1891—1940. ХIХ—ХХ в.)

Опубликованы куски «Собачьего сердца», занимают 13 страниц. После чего немедленно появляется

Н.В.Гоголь
(1809—1852. ХIХ в.)

Полный текст «Ревизора» занимает 70 страниц.

Далее следуют Левитанский (поэт), Чехов, Вяземский, Чехов, Тушнова (поэт), Фет, Шекспир, Тарковский… Мольер, Ахматова, Монтень (1533—1592. ХVI в.), а за ним Евтушенко, а за ним Карамзин «Бедная Лиза».

Бедные школьники, как им понять этот хронологический хаос?

Ещё один недетский вопрос: а где тут учебник? где Р.Н. и Е.В. Бунеевы?

Они есть! Между кусочками собачьего сердца и целым упитанным ревизором в наличии маленькая вставка. Называется «Вопросы для зрителей». И напечатаны четыре вопроса. Первый: «Чем отличается Шариков по своему поведению и восприятию мира?..»

Г-н президент, в наши с вами школьные годы сборник классических текстов назывался «Хрестоматия». А теперь настригли всякого добра, в свободные места сунули: Тушнову один раз, Левитанского два раза (стр. 38 и 120), Евтушенко три раза… Причём если между Довлатовым и Окуджавой наш современник Евтушенко ещё как-то канает, то между Монтенем ХVI века и Карамзиным (конец ХVIII — начало ХIХ в.) стишок 1960 года… Впрочем, стихотворение хорошее.

А почему умерла Татьяна Толстая? Это, г-н президент, вопрос не к вам, а к Бунеевым. Это они её похоронили. Вроде бы сделали ей любезность — вставили в учебник, щедро отвалили под мутную «Реку Оккервиль» 9 страниц, но представлена она так

Т.Н.Толстая
(р. 1951. ХХ — нач. ХХI в.)

Понимаете, год смерти они решили не уточнять, дождаться естественного хода событий. Правильно ли это? Вдруг она проживёт сто лет (ведьмы, например, живут долго) и умрёт, например, в 2051 году — это ж будет «втор. пол. ХХI в.».

13-летним восьмиклассникам для «текстуального изучения» учебник предлагает такую прозу, такие волны реки Оккервиль:

«Пятнадцать человек за столом хохотали, глядя ей в рот: у Веры Васильевны был день рождения, Вера Васильевна рассказывала, задыхаясь от смеха, анекдот. Она начала его рассказывать, еще когда Симеонов поднимался по лестнице, она изменяла ему с этими пятнадцатью, еще когда он маялся и мялся у ворот, перекладывая дефектный торт из руки в руку, еще когда он ехал в трамвае, еще когда запирался в квартире и расчищал на пыльном столе…» Это мы остановились на середине одного предложения, это стиль, г-н президент, это проза, художественная литература.

Продолжим, в подарок восьмиклассникам:

«Симеонов против воли прислушивался, как кряхтит и колышется в тесном ванном корыте грузное тело Веры Васильевны, как с хлюпом и чмоканьем отстает ее нежный, тучный, налитой бок от стенки влажной ванны, как с всасывающим звуком входит в сток вода, как шлепают по полу босые ноги и как, наконец, откинув крючок, выходит в халате красная, распаренная Вера Васильевна… Симеонов, заторможенный, улыбающийся, шел ополаскивать после Веры Васильевны, смывать гибким душем серые окатыши с подсохших стенок ванны, выколупывать седые волосы из сливного отверстия».

Подросткам (с точки зрения хлюпанья и чмоканья) Мопассан гораздо лучше. И Бальзак лучше. И «Тысяча и одна ночь». И Апулей, и Боккаччо… Да мало ли ярких картин в мировой литературе. Вода, г-н президент, жидкая — она не входит, а втекает. Седые волосы — вещь мягкая; при всей отвратительности занятия Симеонову следовало бы их вытаскивать, выковыривать, вытягивать, но не отколупывать — не болячка, чай, и не засохшая в носу старая козявка.

Бедные дети! И надо сказать, бедные наши современники! Вот ещё одна могила

Е.А.Евтушенко
(р. 1933. ХХ — начало ХХI в.)

Заметили тонкое различие, г-н президент? У Толстой «нач.», а у Евтушенко целиком «начало». Это такая, видимо, канцелярская табель о рангах; Евтушенко и старше, и знаменитей — вот ему и полное «начало».

…Не сразу отважились мы цитировать учебник Бунеевых.

Во-первых, на титульном листе внушающая почтение надпись: «Рекомендовано Министерством образования и науки Российской Федерации». Таким образом критика учебника автоматически превращается в критику Министерства. Критика Министерства может быть расценена как критика Правительства. А критика нашего обидчивого и ранимого Правительства, г-н президент, может выйти боком. Поэтому, предохраняя себя от гнева властей, мы в самом начале процитировали ваши слова «составителям новой программы по литературе стоит прислушаться к критике». Цитируем их тут вторично, предохраняем себя и спереди и сзади.

Во-вторых, и это ещё хуже, цитирование учебника может обойтись нам очень дорого. После красивых слов «Рекомендовано Министерством… Учебник соответствует федеральному компоненту государственного стандарта… Подготовлен в соответствии с программой, утвержденной Министерством…» — после всей этой торжественной канцелярщины в пугающей траурной рамке жуткая угроза:

«Данный учебник в целом и никакая его часть не могут быть скопированы без разрешения владельца авторских прав».

Тут же указаны и владельцы: «© Р.Н.Бунеев, Е.В.Бунеева, 2001, 2005, 2008». Что значат эти годы? Только «переиздание» или «дополненное и исправленное», что увеличивает гонорар гораздо больше, чем простая допечатка.

Тот, что у нас в руках, издан в 2012-м, бумага прекрасная, переплёт твёрдый, долго проживёт. Эти же авторы понаделали учебников для всех классов: с 1-го (букварь) и до упора; стахановцы, тандемом работают. В интернете сказано, что программы этих педагогов «занимают 37% школьного рынка». Это много-много миллионов экземпляров безумия.

Между Ахматовой и Ю.В.Бондаревым (р. 1924. ХХ в.) затесался И.С.Тургенев. Знаменитый «Русский язык» — «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины… О великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?»…

Сразу (!) после этого шедевра идут «Вопросы для зрителей». И первый вопрос: «Почему покидают родину герои С.Довлатова?» Листаешь назад: перед Тургеневым (стр. 258), как уже сказано, Ахматова (стр. 257). Перед ней — Мандельштам. Перед ним — Есенин (стр. 256), Тютчев и Блок (стр. 255), Евтушенко (стр. 254), Окуджава (стр. 251), Евтушенко (стр. 247—251) и только потом наконец появляется Довлатов…

Cлучай не единственный. После лермонтовского «Пророка» первый «вопрос для зрителей»: «Как ты думаешь, о чём этот рассказ А.П.Чехова?».

Бунеевские вступления и вопросы для зрителей занимают в объёме учебника процента три. Скорее уж авторами следует считать Пушкина и Гоголя; оно и к лучшему.

Если б вы знали, г-н президент, сколько дури в этом учебнике! Будь свободное время, можно было бы легко написать докторскую диссертацию, даже две: одну — по ведомству образования и науки, другую — по психиатрии. Ведь это же явные медицинские проблемы побудили авторов учебника после классических текстов вставлять «Вопросы для зрителей». Зрителей чего? Богатого, но больного воображения? После лермонтовского «Мцыри» есть, в частности, вопрос: «Какую роль в композиции поэмы играют сцены встречи Мцыри с молодой грузинкой и его встречи с барсом?»

На всякий случай перечитал «Мцыри». Когда мы учились в школе, встреча с барсом у Мцири была одна, после которой они оба умерли. Так и осталось, ничего в стихах Лермонтова не изменилось.

Много раз, г-н президент, читая этот учебник по литературе, думая об его авторах Бунеевых и о тех чиновниках, что рекомендовали к изданию и переизданию (а получают ли они откаты, мы не знаем), натыкаясь на идиотские «вопросы для зрителей», — хотелось сказать: «Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего...».

И вот не знаем, стоит ли рисковать. Если прямо названные или косвенно упомянутые в этом тексте лица обидятся на «свиные рыла» — это будет полбеды. Сошлёмся, что это наше «оценочное суждение», и авось отобьёмся.

Но ведь фраза «Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего...» взята из учебника, а там грозное предупреждение об авторских правах. Значит, мы нагло нарушили, наплевали на предупреждение, будем жестоко оштрафованы.

Мы, конечно, станем клясться в суде, что взяли эту фразу из бессмертной комедии Гоголя «Ревизор», но свиные рыла могут не поверить.

...Вы, г-н президент, может, и правда хотите улучшить образование, но ведь не знаете как. Вы говорите: хочу, чтоб страна покрылась университетами! Готово — стоит никому не нужная коробка на острове в Тихом океане, созданы рабочие места (уборщица, истопник, кассир, бухгалтер)… Однажды вы спросите:

— Как там мой университет на острове Русский?

— Отлично, Ваше Величество! Стоит! Красавец!

И чтоб не огорчиться, не спрашивайте: учится ли там кто-нибудь, чему-нибудь и как-нибудь.