Об одном мифе. Зависит ли экономический рост от демократии.

Поспорили либералы разных позиций.

И в результате Михаил Дмитриев, неожиданно для многих не ставший пророчить путинскому режиму неминуемую гибель, а, напротив, решивший защищать экономические достижения современной России, по всем позициям победил либералов-традиционалистов – Гарри Каспарова, Ольгу Романову, да и саму ведущую Евгению Альбац.

Михаил Дмитриев тоже либерал, только другого свойства. К тому же экономист и социолог, подготовивший и огласивший результаты красноречивых социологических опросов и исследований в ответ на рутинные обвинения со стороны Каспарова, Альбац и Романовой, утверждавших, чтопри отсутствии судов, демократических выборов и прочих прелестей парламентского строя экономический рост невозможен.

А Дмитриев с цифрами наперевес доказывал, что даже при полном отсутствии демократии рост не просто возможен, он есть – в том числе в мерзкой путинской России.

То есть Каспаров твердит о том, что как вообще может существовать рынок при отсутствующем свободном и независимом суде, свободной и независимой прессе.

Дмитриев в ответ: российская экономика на пике. Объективно на пике. У нас восстановилась значительная часть промышленности, доходы населения сейчас на 15% выше, чем они были до кризиса. И, в общем, страна такого уровня процветания не знала за всю свою историю. Объективно именно так. И говорить о том, что весь бизнес остановился, это противоречит элементарным статистическим фактам. И, кроме того, то, что мы наблюдаем вокруг. Вот если бы остановился весь бизнес, зарплаты в России не могли бы вырасти на 10% в реальном выражении к сентябрю прошлого года. Всего лишь за 9 месяцев. У нас не могло бы быть безработицы самой низкой за 20 лет. С момента начала рыночных реформ».

В словах Дмитриева в этой передаче, в том, что он говорил, была, повторю, очень важная симптоматика. Он не продался кровавому режиму, он не утверждал, что в России есть демократия, он просто с данными в руках подтверждал, что экономический рост мало зависим от демократии, а имеет свои чисто экономические законы. Это очень важная позиция.

Которая противостоит невероятно распространенной не только в России традиционной либеральной мифологеме, что демократия – есть самая короткая и единственная дорожка к экономическому процветанию. То есть когда мы твердим, что Россия – авторитарная коррумпированная страна с манипуляторными, иллюзорными, а не реальными демократическими институтами, типа суда, прессы, выборов и пр., то этим одновременно утверждаем, что Россия и экономически загнивает. А это не так. По крайней мере, этот кондовый либеральный миф, поддерживаемый большинством властей западного мира, давно опровергают продвинутые экономисты и социологи того же Запада, но вот в России до сих пор господствует эта упрощенная мифологема, которая, конечно, выгодна защищающим ее апологетам.

Речь ведь не о том, что развитые демократические институты и парламентский строй – не благо, так сказать.

Благо, как благо то, что называется свободой, которую эти институты репрезентируют и поддерживают. Но давайте не будем защищать свою позицию с негодными средствами и опороченными (точнее – просроченными) концепциями.

Увы, как ни хотелось бы, чтобы было иначе, но мухи здесь отдельно, а котлеты отдельно. Мухи, в нашем случае – олицетворение гуманитарных ценностей. Котлеты – возможность экономического роста. Я-то как раз за гуманитарные ценности, которые считаю более важным измерением жизни общества, тем более такого, как наше – упертое, закостеневшее, бессильное и дезориентированное. И не только Китай, о котором упоминал в передаче Дмитриев, демонстрирует завидный экономический рост безо всяких попыток утвердить у себя демократические институты. Примерами могут быть и Чили, и тот же Сингапур на первоначальном этапе, да и другие. В любом случае, надо отчетливо понять, что в современной либеральной теории существует не одна позиция, которую взяли на вооружение большинство российских либералов, а, по крайней мере, две. Защищать вторую – свобода отдельно, а экономика отдельно, и друг на друга они влияют очень даже не очевидным образом – тоже можно.

Для западного мира первая концепция – сначала свобода по европейскому образцу, а потом экономика – служила источником и оправданием многих уже дискредитированных измов: колониализма, экспансионизма, европоцентризма. То есть мы вас захватываем не только для того, что освободить от собственных тиранических режимов (а заодно и поэксплуатировать), но и чтобы поставить вас на современные рельсы, которые неминуемо ведут к экономическому преуспеванию. Не ведут. И последняя «арабская весна» тому очередное подтверждение. Арабы в Тунисе, Египте и Ливии восстали не столько, мечтая о демократии на европейский или американский лад, сколько по двум причинам: первая – нищета, вторая – недостаток справедливости. Это не были демократические революции, и поэтому появление партий и прочих демократических атрибутов не ведет ни к уменьшению несправедливости, ни к экономическому росту. Более того, скорее всего, справедливость и экономический рост (по крайней мере, в данном случае) являются чем-то вроде антонимов. Потому что сама по себе демократическо-парламентская составляющая не ведет к экономическому процветанию, что Михаил Дмитриев и доказал в своих выступлениях, лишив кондовых либералов каких-либо аргументов.

Конечно, защищать довод, что так называемая свобода хороша сама по себе, а не в прикладном порядке, труднее, чем уверять, что свобода – ступенька к богатой, экономически престижной и столь же желаемой многими жизни. Но лучше быть честным, чем твердить эти либеральные пропагандистские мантры о невозможности существования процветающей экономики без свободных судов и независимой прессы. Суды и пресса, свобода совести и вообще свобода, в том числе политическая, как, впрочем, и свобода от стереотипов – представляют самодостаточную ценность, их стоит защищать без постоянных отсылок к экономике. У нас на шее висит отвратительный режим, которому, благодаря нефтяной ренте, удалось поднять уровень экономической жизни, но он от этого не стал менее отвратительным.

Более того, он защищает свои позиции апелляцией как раз к экономике. А это многие люди ощущают на себе, и уверять их, что экономический рост им только кажется, что его не может быть без тех же самых судов и прессы – все равно, что утверждать, что не надо верить своему отражению в зеркале. Значит, надо говорить правду, как бы ни была она неприятна. Россия не перестала быть невероятно запущенной, социально ущербной, нищей в своих провинциальных и внегородских проявлениях. Но экономический рост имеет место. Путин предложил обществу обменять свободу на экономический рост, и общество в его наиболее широком срезе согласилось. Все остальное осталось – группа бесчестных и жестоких людей у власти, которая выдает свои интересы за интересы страны, невиданная коррупция и головокружительное, тотальное воровство, вранье и мракобесие в обнимку с самым консервативным вариантом православия, желание править вечно и не пускать потенциальных конкурентов даже в прихожую созданного ими мира. Все это достойно того, чтобы общество восстало и добивалось свержения этого режима с той силой, на которую оно способно. Но упрощать все равно не надо.

87
1586
14