ШРАМЫ БОЕВЫЕ.

Я был у брата Николая, живущего в Астрахани, в гостях.

Вечером мы засиделись  на кухне с ним и его женой Кларой. Разговаривали. Вспоминали. Смеялись. Грустили.

Я взглянул на четко видимый шрам на брови брата, (его происхождение описано в другой статье), а он на мой шрам, на верхней губе и мы весело захохотали.

Клара ничего не поняла и пришлось ей объяснять.

Когда отца перевели в Куцую Балку, то мы жили на квартире у бабки ( не помню ее фамилии).

Недалеко от ее дома была огромная скирда соломы. Один край скирды был крутой, а другой пологий.

ВСЕМ детям, ВСЕХ возрастов было категорически запрещено лазить на скирду и кувыркаться в соломе. Говорили, что весной солома, как грубый корм для буренок, ими отвергалась, если коровы чуяли, что в соломе кто-то кувыркался.

Может правда, а может нас просто пытались отвлечь и не давать там кувыркаться. Запретный плод сладок.

Вечерело, одноклассники брата и я с ними пошли к скирде. Пацаны залазили по пологому склону наверх и прыгали, скатывались, кувыркались по крутому.

Фактически это было падение с большой высоты. Спасала подушка из соломы под склоном. Меня на скирду не пускали и я стоял внизу у крутого склона. Любовался.

Одним из одноклассников брата был некто Бодарецкий - крайнего ума пацан : Ему было четыре года, когда родился брат, а в третьем классе они сидели за одной партой, поскольку школьных премудростей он ни за один ни за два  года одолеть не мог.

Бодарецкие жили бедно, он в школу ходил только когда было сухо или земля замерзала. В осеннюю грязь и весеннюю распутицу он на улицу и не выходил - было просто не в чем.

 Оставаясь дома он развлекал себя как мог. На чердаке нашел подсумок полный боевых винтовочных патронов. Мать затопила печку и ушла на работу, а Бодарецкий решил посмотреть что будет, если в печь насыпать патронов.

Задумано - сделано.

Насыпал, сел заниматься, но время от времени заглядывал в печку. Там ничего не происходило. Когда он заглянул в очередной раз - один патрон взорвался и осколком попал ему в глаз.

На другой день на колхозной телеге повезли его в город, но спасти глаз не удалось. Так он стал одноглазым.

Отец решил поправить положение и, чтобы Бодарецкий  не отрывался от школы -  склеил ему из камеры от машины Студебеккер великолепные, красного цвета чуни - галоши и даже наклеил  несколько слоев резины на пятки, обозначив каблуки. У каблуков оказались довольно острые кромки.

Я стоял, ловил ворон сбоку, под крутым склоном скирды, а пацаны кувыркались с вершины посередине. Бодарецкий переместился на край скирды и покатился прямо на меня. Я опомниться не успел, как он на меня свалился и пытаясь увернуться  и не упасть прямо на меня - лягнул ногой.

Попал острой кромкой "каблука" мне по верхней губе и разрубил ее. Как зайцу. Кровь залила мне рот, я заорал. Все бросились узнавать : что произошло.

Бодарецкий поняв, что трепку он уже заслужил и что нужно что-то делать схватил меня в охапку и помчался к нашей хате. Влетев в хату он крикнул моей остолбеневшей матери :

- Тетя Вера я вашого Леньку убыв.

Мать поверила, потому что я уже не ревел, а болтался как сломанная кукла. Кинулась ко мне, увидела, что всего лишь разрезана губа, дала затрещину Бодарецкому, чистым полотенцем вытерла мне кровь, а потом села, сжала пальцами кромки губы и стала меня убаюкивать. Я уснул, а утром .... губа присохла, правда распухла как вареник и не было видно, что склеилась она кривовато : кромки не совпадали, но это были мелочи.

Досталось всем и Бодарецкому и брату и другим пацанам - всем кто лазил кувыркаться на скирду.

С тех пор стоит мне разволноваться, как шрам белеет и становится видным, а так - почти незаметен.

Но мы-то с братом знали его происхождение!.