В какой стране мы живём и что нас ждёт.

 

ИТАР-ТАСС


Встретил на днях в самом центре Москвы деревенскую бабушку в пуховом платке, в валенках с галошами и со связкой сушеных грибов. И сразу вспомнил Москву советскую, в которой всегда можно было встретить таких старушек с грибами.
Ну что — еще одна примета времени. Многие говорят, что страна мимикрирует в сторону back in the USSR. Правда, мой знакомый уверен: чем дальше мы двигаемся к Советскому Союзу, тем все более антисоветскими мы становимся. Я не совсем с этим согласен — черты советского образа жизни, советской психологии, советской внешней политики, тотального антиамериканизма (но не советской морали и идеологии) просматриваются четко. Другое дело, сюда не лезет ни тотальная коррупция, ни нарастающая активность РПЦ, ни пропаганда буржуазных ценностей.
Мой знакомый считает, что мы больше напоминаем Латинскую Америку. Ну да — та же коррупция, чудовищная пропасть между богатыми и бедными, преступность, сырьевая зависимость и военно-полицейская ориентация.
Тем не менее, мы занимаем одну восьмую часть суши, и мы никогда не станем Венесуэлой с ядерным оружием. У нас слишком большие амбиции, благодаря такой огромной территории, таким ресурсам и такой военной истории. У нас навсегда останутся свои русские традиции — прогибаться перед начальством, завидовать соседям, сбиваться в общины, коллективы, стаи, воровать, но и геройствовать, когда приспичит.
Так что, скорее, будет всегда какой-то симбиоз между СССР, православно-патриотичной Россией и каким-нибудь Гондурасом.

Все эти аналогии приходят в голову, потому что, несмотря на барабанный бой, на тяжеловесные, бравурные слова о том, какое у нас стабильное, замечательное настоящее и великое будущее, многим заметны опасные приметы распада, трещины даже на знаменитом величественном фасаде нашего государственного здания.

И так в разных областях. И вроде бы стрелочки на галифе, и носочек тянем, и шаг печатаем. Но только шпора не звенит, не дзинькает что-то важное.
А пропаганда мастерски подтягивает и царя-батюшку, и православие, и сталинский ампир. Дизайн 30-х годов в рекламе стал общим местом.

Так вот решил я провести в своем ЖЖ опрос о ближайшем будущем России. В нем приняло участие не очень много людей. Но те, кто принял — это люди взрослые, умные и разные.

Итак, ближайшее (5-10 лет) будущее России:
1. Все будет, как есть, никаких существенных изменений.
2. Заметно ужесточится репрессивная политика власти.
3. Власть под давлением разума или обстоятельств пойдет на мирные переговоры с оппозицией и ряд либеральных реформ в политической и других областях.
4. Россию ждет заметное усиление роли РПЦ, рост националистических настроений и определенная изоляция от мира.
5. Россию ждут потрясения: революции, бунты, смуты — и в конечном итоге война всех против всех и распад страны.
6. Россию ждет «золотой век» ее развития.
7. Другой вариант развития событий.

Конечно, я понимаю, что мой опросник в чем-то не корректен, возможно, тендеционен. И тем не менее...

Подавляющее большинство людей, принявших участие в опросе, отметают крайности и предпочитают варьировать и группировать три варианта: в ближайшие десять лет все останется по-прежнему, только усилятся репрессии, увеличится роль РПЦ, произойдет рост националистических настроений.

Спешу сообщить, что это и мое мнение. А теперь, возможно, наступило время комментария.
В чем же причины такой стойкости-упертости, стабильности-стагнации, характерные для современной России?
Покупал я тут недавно цветы и вдруг подумал: а ведь в Европе покупают четное количество цветов, и крестятся они по-другому, и обручальные кольца мы носим на разных руках, и при встрече целуемся неодинаково — они чмокают воздух два раза, а мы порой смачно прикладываемся к щекам трижды.
Я понимаю, что это мелочи. Но мы действительно по-прежнему очень разные. Притом, что, конечно, все люди — как люди.
Россия все же — особая страна, евразийская. И орел у нас двуглавый, и сознание раздвоенное, и менталитет смешанный. Наше образованное меньшинство всегда было немного европейцами, пусть даже и среди них были национально ориентированные люди. То есть интеллигенты, по большей части, традиционно считались западниками, хочешь или не хочешь — либералами, пусть иногда и с консервативным улоном. А большинство — эта представители такого православно-советского замеса (с элементами язычества). И вот последние 20 лет снова спорят о том, куда России идти — на Запад или на Восток. Но она выбирает не двигаться с места.
Россия — это Евразия. И ее горючая смесь внутри, ее постоянные метания и балансирования, попытка сохранить свой особый статус и некую вселенскую миссию есть ее органика. И таковой она останется.
Россия постоянно зажата в тиски. Стоит сильно зашататься в европейско-либеральную сторону — и ее ждет возможный распад. И при этом всегда есть опасность, что от страха потерять свою особенность и самоидентичность Россия может скатиться к диктатуре. Так что, повторяю, ей остается вечно балансировать и соблюдать паритет интересов, привычный ранжир традиций и держаться корней.
И в данном случае вполне естествено, что в нынешней России в ближайшее время будет господствовать тенденция, наблюдаться дрейф в сторону политики мягкой репрессии, очевидной, но аккуратной поддержки РПЦ (хотя, мне кажется, это будет всего лишь риторика), а рост националистических настроений и так имеет под собой довольно много объективных оснований.
Но в целом для подавляющего большинства населения нашей страны ничего существенно не изменится: русский маятник раскачивается медленно, а плавучесть и устойчивость российского корабля еще достаточно сносные (есть пока чем задраивать дыры). Так что, по большому счету, в ближайшее время ничего особенного не должно произойти и ничего, по существу, не изменится.

Если, конечно, не форс-мажорные обстоятельства, при которых кому-нибудь придет в голову поднести зажженный фитиль к бочке с порохом. Да, я забыл сказать: Россия по большей степени, образно говоря, деревянная и горит легко и быстро. А пожарные у нас, как правило, не очень профессиональные                                                                                              А.Берштейн.