Врачи тоже умеют любить

- Откуда берется эта любовь? Где её корни? Почему она именно сегодня ночью пришла ко мне и так долго издевалась над моим мозгом ? – Задаёт себе философские вопросы немолодой отоларинголог районной больницы Людвиг Коломенский, холостяк по призванию и жизненному опыту.

Два часа тому назад он заступил в ночное дежурство. Дневной медперсонал уже разошёлся и лежит дома, уперев глаза в телевизор, кое-кто уже храпит либо пьёт водку от скуки, а Людвиг с видом вожака волчьей стаи, прохаживается по коридору отделения «Ухо-горло-нос» и думает о загадках любви. Взгляд его скользит по застиранным простыням, трепыхающихся на сквозняке в дверных проёмах палат и несчастным больным, страдающих на коридорных кроватях…

- Не пойму, - рассуждает дальше врач, - откуда она, эта полоумная любовь, взялась во мне вчера? Горя же не знал....Ходил с работы - домой, с дома – на работу, жил и жил себе, никому не мешал. И раз, как обухом по голове, – влюбился ! Будто скотчем обмотали ! Попался !

Людвиг подходит к женской палате №4, останавливается, мнёт пальцы, сопит заложенным носом, затем робко отодвигает простынь от проёма палаты и заглядывает вовнутрь. По лицу и открытой шее легонько ударяет тёплый ночной ветерок из открытого окна. На кроватях лежат две молоденькие женщины, у одной замотана шарфом шея, у другой перевязана голова. Из-под бинта, возле левого уха торчит клок крашенных хной волос.

- Наверное, эти волосы сбили меня с прицела. Это они меня сподобили влюбиться. – Делает вывод отоларинголог.

Оглядывает больную цепким, влюблённым взглядом и ничего в ней особенно не находит. Она такая же, как все: домашний халат, на спинке кровати – полотенец, на тумбочке – вскрытые пузырьки, ворох таблеток, грязные баклажки из под бульона, шкорки от бананов и апельсин, под кроватью потертые тапочки, эмалированное судно, накрытое розовой пелёнкой….. В общем, баба, как баба.

- Кроме завитка волос – здесь нечему меня будоражить. – дополняет свежей мыслей вышесказанное Людвиг .

На влюблённого врача из глубина кровати тоже пристально смотрят два заплывших глаза, с гемотомными ободками вокруг. Моргают. Сломанный мужем нос в пьяной драке не дышит. Левое ухо по тем же причинам продолжает пухнуть и стрелять внутри. Больная хватает ртом порции вечернего воздуха и морщит от боли лоб. Ей тяжко. Она страдает.

- Это ушная раковина меня влюбила. Точно. Слуховой проход у пациентки нежен как ушко младенца. Так и распирало меня в процедурной щекотнуть мочку ногтем. - В упор глядя в безмятежные глаза больной, плывет в мыслях врач .

Людвиг больше не хочет себя мучить и выпускает из руки простынку.

Материя выгнулась парусом в сторону коридора. Но врач уже этого не видит. В мыслях стали вырисовываться поэтические, образы, слова. Ему захотелось написать великое произведение о любви, которого свет ещё не видел. Стремглав бросается в ординаторскую.

Прогнав из кабинета медсестру в дальнюю палату ставить капельницу, он, взлохмоченный , садится за стол, сдвигает рукавом халата на край стола диагнозы, истории болезни, справки, рентгеновские снимки, берёт ручку и на чистом листе начинает выводить, как первоклассник, первые любвеобильные буквы:

«Не понимаю, что со мной происходит ! Я, заглянув в глубь твоего уха, был поражен !!!!»

Написав эту фразу Людвиг понял, что он – Тургенев. Ему мнится, что в нем проснулся поздний реализм и еще - Божий дар.

Прозаические стихи продолжают вылезать из его чувств:

«Передо мной открылась такая неповторимая и сказочно богатая красками картина, что невольно подумал, если ушное отверстие умеет так поражать, то тогда какой же силой обладают барабанная перепонка и среднее ухо! Боже мой ! Я сражён наповал!»

- Нет, ты явно не Тургенев! - завопила в нём нетутошним голосом новая мысль. - Ты – Гоголь, Айвазовский и Церетели вместе взятые, притрушенный сверху гением Шекспира !

Он продолжает лихорадочно вырисовывать буквы на бумаге:

         «Моя любимая! Готов войти в тебя не только порседством ушной раковины, но и через носовые отверстия, горло, заглянуть в гайморовые пазухи, миндали, бронхи, чтобы понять тебя и твою внутреннюю красоту. Органы твои необычайно возвышены ! А эти жилки, суставы, лицевые мышцы ! Им же цены нет ! Поверь, чтобы я не делал, буду делать только для тебя, моя дорогая! Даже несмотря на то, что буду терпеть неудобства, готов влезать куда угодно и при самых отвратительных обстоятельствах. Главное, чтобы ты знала – я постигаю твою великую внутренность ради нашей любви…..»

         Последние слова он вывел узористо, с завитушками. За восклицательным знаком рука пиита рисует улыбающегося смайлика, держащего в обеими руками скальпель.

     Расчувствовавшийся доктор ещё раз перечитал написанное.

   - Да какой там Гоголь ! Беру выше – Пушкин Александр Сергеевич ! – орёт в нём диким криком очередное чувство великого прозаика.- Завтра же отнеси их в какое-нибудь издательство или газету ! Любовь – как ты лучезарна ! Она растёт ногами из писательских наклонностей! Вот в чём штука !