На чем стояла и стоять бедет земля русская?

                           На чем стояла, и стоять будет земля русская?


       Сегодня все чаще приходится слышать о том, что Россия начала третьего тысячелетия по своей униженности и бесправию очень напоминает саму себя в период татаро-монгольского ига. Но, если это так, то в чем наше спасение? 



                                           Тэмучин – сын Язукая

     По мнению бывшего преподавателя Московской Духовной Академии академика Е. Голубинского, до второй половины 12 века кочевой народ урало-алтайского семейства, называемый  монголы, не составлял из себя единого целого, а упорно предпочитал распадаться на небольшие орды, находившиеся под властью татарского хана. Однако вскоре в среде кочевого народа явился тот, кто сумел подчинить резоны местных правителей интересам государства. Этим человеком стал тринадцатилетний Тэмучин сын Язукая, получивший от своего погибшего отца власть над сорока тысячами «кибиток».  Его люди кочевали в районе реки Шилки и города Нерчинска. Родился создатель единого монгольского государства в 1155 году и вплоть до сорока лет ничем особым себя не проявлял. Зато к своим пятидесяти, он уже был самодержцем централизованного государства монголов, получившим на съезде покоренных им монгольских «губернаторов» и «мэров» титул Чингис - хана. Что в переводе на европейский язык означает «император». Собственно с этого момента монголы и стали именоваться этим звучным именем, тогда как до той поры соседи с некоторой долей собственного превосходства именовали их не иначе как «татарами». Свою резиденцию Чингис - хан устроил в городе Харахорине.
      Испив от чащи власти и осознав все преимущества сильного централизованного государства, Чингис-хан возжелал мирового господства. И к 1227 году завоевал Северный Китай. Половину Тибета. Туркестан с городами Хивой, Бухарой и Кокандом. И значительную часть Афганистана. Но, видимо, устав от военных походов и связанных с этим лишения и тягот, император, предварительно разделив захваченные земли между четырьмя своими наследниками, в том же году скончался. Русь была покорена ханами Кипчакского улуса. Приходившимися Чингис-хану внуками.

                                               Один в поле не воин

      Первый удар от сильного и коварного противника Русь получила еще при жизни Чингис-хана  - в 1223 году. В июле этого года один из восточных правителей, будучи побежден монголами, пробовал спастись бегством в Персию. Для его преследования Чингис-хан отрядил двух своих едва ли не лучших полководцем, которые в пылу погони так далеко вторглись на территорию далеко не дружественной страны, что, имея достаточно большое войско, все же не рискнули возвращаться назад тем же путем. Где их,  наверняка, могли ожидать приготовленные персами засады. Желая себе добра в прямом и переносном смысле, оба полководцы, предварительно испросив разрешения у «верховного», повернули в сторону высоких гор и принялись с азартом убивать и грабить жителей кавказского перешейка. Буквально залив кровью селения осетин, абхазцев и черкесов, монголы, спустившись на северную сторону кавказского хребта, принялись за страшное избиение половцев, остатки которых, обезумев от страха, смогли опомниться только у самых границ с Россией в районе города Переславля.
     Понимая, что без русской помощи детям половецких степей грозит полное уничтожение и, будучи одновременно зятем половецкого хана Котяна, князь торопецкий Мстислав Мстиславович, имевший престол в Галиче, решил помочь своему попавшему в беду тестю. К чему также склонил и своего двоюродного брата Мстислава Романовича, сидевшего тогда в Киеве. Собрав в Киеве съезд южных князей, два брата, согласно принятой на этом съезде резолюции, решили напасть татар. Рассчитывая, конечно же, на скорую победу.
     Русское войско 31 мая 1223 года настигло монгол в районе реки Калки. При этом поражение русских войск было полным. Причиной, по мнению авторитетных экспертов, стала трусость половцев и небывалая зависть братьев князей к военным успехам друг друга.   

     Не вняв преподанному им монголами уроку, русские князья продолжали величаться друг перед другом своими громкими родословными, отсуживать у соперников земельные наделы, женить детей, как это делал накануне монгольского нашествия князь владимирский Юрий Всеволодоич, и всячески наслаждаться полнотой своей удельной  власти. А между тем после смерти Чингис-хана императором стал его сын Угэдей. Дав клятву отцу продолжить начатое им дело, Угэдей к 1237 году снарядил две армии для завоевания всего мира. Во главе одной из этих армий, которая должны была захватить Европу был поставлен некто Батый, начавший свой поход с разграбления камской Болгарии. Но беда, обрушившаяся на братьев славян, взывающих о помощи, как бы не касалась русских князей. При том, что многие из них еще не забыли стремительности и жестокости монгольских воинов, явивших эти качества в битве при реке Калке.
      Окончательно разбив Болгарию, монголы подошли к границам России. 21 декабря 1237 года пала Рязань, тщетно просившая помощи у Владимира. Монгольские князья, считавшие подлый обман за разновидность мужества, пообещали не трогать владимирских князей, если те не помогут гибнущей Рязани. Рязань же, надеявшаяся на помощь соплеменников, ответила монголам на их ультиматум о сдаче гордым отказом, заявив, что предпочитает смерть.
      Взяв Москву, монголы осадили великокняжеский Владимир. И когда Владимир пал, победители, собрав вместе тела русских князей, положили на них дощатый помост. И на этом помосте пировали три дня и три ночи, под несмолкающие стоны тех, кого еще не облагодетельствовала своим приходом милосердная в подобной ситуации смерть.
       Отгуляв, и перебив практически всех жителей Владимира без разбора возраста и пола, монголы устремились в области суздальскую и ростовскую. К началу 1238 года пали Ростов, Ярославль, Переславль, Тверь, Городец на Волге. Всем этим землям пришлось на себе испытать дикое услаждение убийством и насилием, которое неизменно испытывали узкоглазые родичи гуннов и печенегов. Всего за пять месяцев Россия была уничтожена и опустошена. Последней точкой в этой трагедии стало падение в 1239 году матери русских городов – Киева, жителей которого также постигла ужасная участь. Вспоминая об этих днях, летописец пишет: «Все изобнажено и поругано». Но на фоне всеобщего упадка и растерянности, особую роль приобрела русская Православная церковь в лице митрополита Алексия.

                                                     О суеверии и вере

    
      Неверующий человек мнителен и труслив.

Эта истина в недавнем прошлом была подтверждена судьбами нескольких поколений российских людей, которые, не сумев устоять в Православии, оказались в невиданном по жесткости человеческом рабстве. Заменив истинную веру суеверием, наши соотечественники долгое время пытались сверять свои страшные судьбы с непредсказуемыми маршрутами черных кошек и прогнозами модных астрологов. Точно такими же были шесть с лишним веков назад и монголы. Убивая без всякой жалости и страха сотни тысяч ни в чем не повинных людей, они в то же время боялись причинить вред священникам. Если же говорить о языческой веротерпимости монголов, то она отчасти была вызвана также и тем, что счастливые победители, уделяя слишком много времени пирам и разврату, в силу этих двух причин не были способны постичь всей глубины Православных догматов. Их вполне устраивало то обстоятельство, что архиереи обязаны, был идти к ним на поклон, чтобы выкупить у них свое право служить Богу. Такие разрешения, или «ярлыки», облагались пошлиной и приносили твердый доход не только самой Золотой Орде, но и целой массе вороватых чиновников. Подобная недооценка роли Православной религии стала для монголов роковой.

                                                       Митрополит Алексий

       Отец будущего митрополита Алексия - Федор Бяконт был из знатного боярского рода. Разделяя мнение о необходимости объединения российских земель под началом Москвы, Федор Бяконт как раз и обнищал в результате этой политики централизации. Но, не утратив веры в необходимость единения, Федор Бяконт, переселившись из разоренного монголами Чернигова в Москву, поступил на службу к князю Даниилу Александровичу. Спустя полгода у семьи переселенцев родился сын Алексей, крестным отцом которого стал сын князя Даниила Александровича – Иван, получивший впоследствии прозвище «Калита».
      Выучившись, как сообщает пермский епископ Питирим, читать и писать еще в младенчестве, будущий митрополит Алексей решил целиком посвятить свою жизнь Богу. Для чего в возрасте двадцати лет добровольно принял монашеский подстриг. Но его крестный Иван Калита и Патриарх русской церкви Феогност имели на талантливого юношу свои виды. Будучи отозван из монастыря, Алексей был поставлен главным кандидатом на митрополичью кафедру и одновременно церковным судьей, в чьи обязанности входил разбор жалоб и тяжб, возникавших в среде церковного клира. 11 марта 1353 умер митрополит Феогност. Через сорок семь дней после него скончался от свирепствовавшей оспы великий князь Семен Иванович, оставив престол своему брату Ивану Ивановичу. Но последний более подходил на роль молитвенника за весь грешный народ, чем на роль самодержца. И поэтому новый митрополит Алексей вынужден был, чуть ли не ежечасно наставлять свое венценосное духовное чадо. Умер Иван Иванович в 1359, оставив престол своему девятилетнему сыну Дмитрию, который вполне мог бы унаследовать не только привычки, но и характер своего отца, если этому весьма вовремя не помешал святой митрополит Алексей. Начиная каждый новый день с молитвы, Алексей исподволь готовил юного князя на роль освободителя русской земли. И благие посевы очень скоро дали изумительные всходы. Как иначе можно объяснить тот факт, что через восемь лет митрополичьих наставлений бывший робкий отрок в свои семнадцать лет решительно заявил о своем стремлении к единодержавию. Или кто иной, кроме Алексия, смог убедить князя Дмитрия в том, что татарское иго станет нескончаемым, если удельные распри между русскими князьями не прекратятся. И сами они не перестанут искать защиты и помощи в борьбе друг с другом у монгольских ханов. Святой митрополит Алексей умер телом в 1378 году, но его душа продолжала жить в его духовном чаде Дмитрии, который буквально через два года объявил всеобщую мобилизацию для борьбы с монголами. Будущий освободительный поход благословил игумен Радонежский Сергий, предрекший князю победу и большие человеческие жертвы. Напрасно, предчувствуя беду, татарские ханы пытались обернуть московского князя в ислам. Дмитрий ответил на это: «Мы знаем истинное учение Церкви, а ваше не приемлем, и знать не хотим.» 
     Вслед за прозвучавшим в 1380 году княжеским призывом Русь поднялась на борьбу как один человек. Свои дружины выслали Ростов, Белозерск, Ярославль, Владимир, Суздаль, Переславль, Кострома, Муром, Дмитров, Можайск, Углич, Серпухов. Стук оружия, вступавших в Москву полков не смолкал многие дни. Дмитрий все это время молился над прахом предков, прося помощи и победы. Колокола московских церквей гудели не переставая.
   
                                                        Без духа плоть мертва
   
      Утро 8 сентября 1380 года выдалось теплым ясным и тихим. По всей Руси, после окончания утренней литургии, люди не выходили из храмов, продолжая истово молиться за сто пятьдесят тысяч ополченцев, стоявших в эти часы на Куликовом поле. И сами ополченцы просили Господа даровать им трудную, но такую необходимую победу. Сам князь Дмитрий, которому суждено было вскоре именоваться Донским, молился в эти минуты на лик Нерукотворного Спаса, изображенного на его великокняжеском знамени.
     Счастливая весть о победе над монголами облетела Русь со стремительностью птицы. И дала силы надеяться на избавление от векового горя. Сам же Дмитрий Донской: «сильный разумом и твердый нравом, а незлобием сродни младенцу», как пишет древняя летопись, неизменно опускал глаза вниз и смущался, когда выслушивал благодарности и похвалы за освобождение земли русской от ига ненавистных язычников. Всенародная любовь и громкая слава не сумели поселить в нем греха гордыни. И когда он, отошел к Богу, на его теле была обнаружена власяница, которую он, ежедневно бывавший в храме, не снимал с себя на протяжении всей своей жизни. Дабы смирять тело от грешных похотей.
     Сегодня не только патриоты самого различного толка, но даже и эстрадные певцы пробует предрекать скорое появление героической личности подобной Дмитрию  Донскому. К сожалению, их государственный оптимизм на данном историческом этапе беспочвенен. Ибо без появления духовной личности, равной святому митрополиту Алексею, бессмысленно говорить о появлении освободителя подобного великому князю Дмитрию. В связи с этим нельзя обойти вниманием того факта, что, порвав живое общение с Богом, русские люди сами для себя превратились в татар. И в буквальном смысле этого слова, прошлись сами по себе. Отсюда и распад семей, и беспробудное пьянство и прямо-таки  страсть к нескончаемому удельному дроблению, происходящие на фоне частного и коллективного эгоизма. И выход из всего этого видится только в новом единении. Но не вокруг очередной светской национальной идеи, такой же быстро стареющей и бесчеловечной, как  и все бывшие до нее, а вокруг вечного знамени  веры. Иного пути у России никогда не было, нет, и не будет.