Наша 545-я - 3

О праздновании дня Победы в Москве, и не только в Москве, столько написано, столько снято документальных и художественных фильмов, что было бы странно с моей стороны тешить себя иллюзиями, что я могу внести сколько-нибудь значимый вклад в рассказы об этом празднике на основании воспоминаний десятилетнего к тому моменту мальчишки.

Конечно, я в том возрасте любил что-нибудь приврать «для интересу», но мне - в мои теперешние годы - вовсе не хочется, чтобы тот второклассник,  нахально забравшийся в нынешний Гайд- , то бишь -  Макспарк, -  начал умничать и сочинять, или хуже того -  выдавать чужие впечатления и переживания за свои.

 Итак, как говорится, - «правда,  только правда, и ничего, кроме правды». 

Поскольку до Победы еще восемь месяцев с лишним,  я расскажу вам пока про войну, как я ее представлял  с того момента, когда я это слово впервые услышал, а там уж  -доберемся как-нибудь и до дня Победы.

 Фазиль Искандер писал, что по абхазски слово «война» переводится как «взаимоуничтожение». Мне кажется, что это – блестящее определение сущности того, что происходит на полях сражения, - независимо от того, кто затеял войну, справедливая она, или нет (если бывают вообще справедливые войны). Однако к пониманию горькой сущности этого точного определения я пришел уже, конечно, в зрелом возрасте. В пять лет война представляется по-другому.

В 1939-м и в 1940-м жизнь в Москве, у меня, по крайней мере (тогда четырех- и, соответственно,  пятилетнего), была прекрасной.

 Происходили удивительные события. Отец в марте 1939-го привез с восемнадцатого съезда ВКП(б),  где он был делегатом от Ивановской области, подарки, которые вручались каждому делегату:  удивительное изобретение – патефон,  и -  пластинки к нему. Пластинки были заключены в два красивых,  толстых и очень тяжелых альбома. Один  альбом был красный, другой – синий.  Вместо страниц в альбомы были вклеены конверты, а в них – вложены грампластинки.

 Не подумайте, что делегатам съезда подарили пластинки с популярными в то время песнями Лидии Руслановой или Георгия Виноградова.

В красном -  примерно на двадцати пластинках - была записана речь товарища Сталина, произнесенная на съезде, а в синем – речь его товарища - товарища Молотова. Первые две пластинки с речью Сталина мы прослушали, по-моему, только один раз, а потом их  больше не проигрывали. Знаете, почему? Да потому, что они были неинтересные: на этих двух пластинках были  только аплодисменты делегатов, приветствовавших появление товарища Сталина на трибуне.

О судьбе этих двух замечательных альбомов я еще расскажу попозже.

  Скажем честно: одним из самых памятных событий  лично для меня был день, когда мне купили барабан. Поскольку домашние не могли по достоинству оценить мою игру на нем, я  по их просьбе выходил на балкон в нашем доме (первый слева на углу Ново-Песчаной и Ленинградского проспекта),  и там барабанил, чтобы создать праздничное настроение не только у меня, но и у прохожих.

  А еще - летом 1940 года мы всей семьей поехали на Химкинское водохранилище – на празднование дня Военно-морского флота. На трибунах сидели принарядившиеся в этот воскресный день люди. Меня торжественно одели в недавно купленную мне «матроску», которая как нельзя лучше пришлась к случаю.  Матроска приобщала меня к славному  и мужественному племени мореплавателей. Я знал,  что наши моряки, а также наши корабли, - самые лучшие в мире, и никакой враг нам не страшен.

 Помню, как катера и еще какие-то другие военные корабли вели морской бой:  кружили по водохранилищу, стреляя друг в друга из настоящих пушек и пулеметов. А потом из прилетевшего большого самолета стали выпрыгивать парашютисты, и один парашютист что-то не рассчитал, и на наших глазах ударился о башню Химкинского речного вокзала. Парашют-то у него раскрылся, но он, раскачиваясь на стропах,  налетел на эту башню и сильно, по-моему, ушибся.

 Про возможную войну взрослые у нас дома говорили, но я считал, что врагам к нам лучше не соваться, потому что у нас есть Царь-пушка с огромными ядрами, -  какой у немцев, конечно нет. И еще на случай войны я придумал гениальный план.

 Я знал, что на том месте, где недавно стоял Храм Христа-спасителя,  начали строить Дворец Советов, наверху которого будет стоять огромная фигура Ленина с протянутой вперед рукой.

 Так вот, - придумал я, - если в палец этой руки посадить пулеметчика с пулеметом «максим» и сделать в пальце небольшое окно, то можно будет перестрелять всех врагов, если они вдруг доберутся до Москвы.

Хотя в то, что они до Москвы доберутся, я, конечно, не верил, потому что уже изобрели такие ручные пулеметы, которые называются автоматами, а с автоматом воевать будет очень просто: если враги наступают, надо, когда стреляешь, водить стволом автомата вправо-влево, и сразу всех врагов убьешь, и война кончится.

 Как я понял потом, читая привезенные отцом с того съезда  и хранившиеся дома некоторое время блокнотики с выступлениями военачальников – не только я верил, что мы легко разобьем врага на его собственной территории.

 Ну, вот, -  это были некоторые  из моих главных предвоенных воспоминаний. Уподобляясь кошке, которая бегает за своим хвостом, возвращаюсь к событиям в нашей школе в последние месяцы войны и в начавшуюся после этого  уже мирную школьную жизнь.

Если еще не надоел – продолжение последует.

Начало - (545 -1, 2..) - в моем блоге.