Не прогибаться под изменчивый мир, а любить

Дети открывают этот мир на основе своих ощущений и непосредственных переживаний. Взрослея, человек узнаёт, что он пришел в мир готового, что до него и за него уже всё решено, уже всё продумано, уже установлен определённый порядок. Он сталкивается с тем, что мир людей сделан до его появле­ния, и он обязан принять этот мир.

Его внутреннее, эмоциональное, переживальческое наталкивается на внешнее рациональное, «люминивое»: ты не должен этого делать не потому, что тебе это нравится или не нравится, а потому, что ты не должен этого делать. Ты не должен так думать, ты не должен так поступать.

В этом очень восприимчивом возрасте внутренний мир ребёнка реально никого не интересует. Все заняты его воспитанием и образованием. И многие дети к очень сложным двена­дцати - четырнадцати годам просто привыкают не делиться своим внутренним миром, поскольку он ни­кому не нужен. И привыкают относиться к своему внутреннему миру как к чему-то мешающему. Попытки поделиться чаще всего окружающими не поддерживаются: это всё чепуха, выдумки, фантазии, пройдёт. И чаще всего действительно проходит, а ребёнок, теряя внутреннюю основу на фоне гормонального всплеска, идёт вразнос.

Если вдруг поддерживаются, тогда он по­лучает ответ, что кого-то это интересует, это есть, это нормально. И у него не закрепляется желание от этого освободиться. Он более уравновешен, к нему можно попасть через душу, можно говорить «по дущам».

Так происходит социализация, так социум формирует личность. Социализация, с одной стороны - необходимость, без неё человека не получится. Но ведь социум формирует прежде всего личность как систему самоконтроля, поскольку не­обходимо «управлять собой». Это первое требование, кото­рое предъявляет внешний мир. На базе самоконтроля формируется образ себя для других. Только образ себя для других оценивается и подкрепляется социумом.

Известно, что отказ системы само­контроля социально расценивается негативно вплоть до объявления человека больным с диагнозом психопатии. Когда речь идёт о личности, речь всегда идёт об образе себя для других. Естественно, что это сопровождается форми­рованием сопутствующих комплексов.Ибо любой человек знает, что образ для других не есть всё. Это только часть его. Бьют по голове напоминания об этом: «Молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои».

Естественно, есть большая разница в самооценке, когда внешний мир обращается к тебе и говорит: «Слышь, ты!» Или уважительно: «Иван Иванович!» Или ещё более уважительно: «Господин президент!» Только по статусу происходит идентификация во внешнем мире. Извольте предъявить лич­ность!

А образ себя для себя - это компенсаторная система, которая уравновешивает чувство постоянной неполноценности. Чувство это обязательно присутствует в каждом, потому что никогда ни один человек не достигал и не сможет достичь социального идеала. Когда кого-то объявляют идеалом - редчайший случай. Впрочем, раньше был редчайший случай. Сейчас, при отработанных PR-технологиях, это «дело техники». И денег.

Есть только два выхода: либо развить систему самоконтроля, то есть торможения, до такой степени автоматизма, при котором состояние становится аналогичным состоянию сна. Сон, как известно, - это расширение очагов торможения в мозге до полного или почти полного торможения всей коры. Такое развитие системы самоконтроля может привести к тому, что человек забывает себя или, то бищь отождествляется с персоной, с образом себя для других, и в этом полусне проживает оставшуюся часть жизни.

Реально же случаются такие моменты, когда отосланная в подсознание внутренняя жизнь человека всё-таки вырывается наружу. Мир переживаний занимает в нашем сознании столько же места, сколько мир вербальный. Он и сознательное, и подсознательное, и сверхсознательное. Так же, как и мир вербальный.

Если интеллект не дает человеку возможности полностью компенсировать отсутствие себя в этой жизни, человек пытается построить собственный микромир внутри. Одним это удается в большей степени, другим - в меньшей. Человек начинает жить иллюзией, что в этом микромире всё принадлежит ему и все происходит в соответствии с его желаниями. Суть проблемы в том, что субъективное уже не допускается до управления поведением. Внутреннее субъек­тивное становится второстепенным придатком внешнего - персоны.

«Нарисованная» картина производства социального человека это не моя фантазия, это обобщение мнений многих психологов, специалистов соционики. Социализация - необходимая часть реальности, без неё человека не получается, потому что он «не включается», не включается вербальная система. Некому будет однажды испытать томление духа. Социальная жизнь может быть при­способлена для кой-чего субъективного, но только «втихаря», в себе самом для себя.

А духовная природа находится пока на окраине челове­ческого мира. При всём возвышенном отношении - это мар­гинальная окраина. Поэтому спрос на эту другую жизнь пока ещё очень и очень маленький. Икра в магазине есть, но она не по карману большинству. Так и здесь.

Есть, но редко кто спрашивает. Нет необходимости переходить от сис­темы управления на базе самоконтроля к управлению со­бой на базе самосознания.

Если такой переход вдруг произошёл - это уже брак. Такой брачок при­водит к тому, что человек может оказаться на окраине социума. В том месте на окраине «великого среднего», которое отведено марги­налам.

Существует ещё один вид отклонения от среднестати­стической нормы, который возникает в процессе произ­водства социумом изделия «человек». Это от­клонение - талант, и социум его использует. Для поддержания и развития таких «отклонений» создается специальное со­циальное пространство с другими правилами и условиями, дабы феномен приносил социуму максимальную прибыль. Те, кто попадают в это пространство, естественно, чувствуют себя избранными. Правда, в разных социумах спрос на таланты сильно различался. А если спроса нет – таланта нет, его проявления нет. Утилизация.

Человека как «внутреннего Я» в рацио-мире никто не ищет и никто им не интересу­ется. А люди ощущают томление духа, тоску от жизни в готовом, не ими созданном мире. В мире, что был до них и будет после. Эти жаждущие осмысленного бытия и создали всё то, что называется духовными традиция­ми и духовными сообществами.

Какую-то их часть социальная машина уничтожала, но потом научалась использовать. Появилась со­циализированная религия, появился рынок псевдодуховных знаний и практик. Понятно, для чего социум осваивает эту территорию: на этой территория зреет опасность, потому что из неё приходит информация о том, как противостоять жёст­кой системе самоконтроля и социального давления. Как стать субъектом. Как быть с Духом. Как реализовать Бо­жью искру, призвание.

На базе возрастания идеальных потребностей, особенно базовой потребности в постижении истины, происходит развитие субъекта. Базовая потребность в информации принципи­ально не насыщаема, а потому её развитие явно неудоб­но для социума. Эту потребность практиче­ски невозможно полностью взять под контроль. Чем более она доминирует в человеке, тем более он склонен быть всё менее и менее управляемым.

Чтобы как-то держать эту группу потребностей под контролем, сатрап и узурпатор социум сформировал социальные страхи. Страх потери контроля над самим собой, страх сой­ти с ума, не выдержать бесконечного потока но­вой информации. А человек, потерявший контроль над собственным разумом, - один из самых неодобряемых социальных образов. Поэтому поток информации под со­циальным давлением чаще всего сужается до рациональ­но-логического ручейка. Большая часть информации, не укладывающаяся в русло этого ручейка, не воспринимается в силу социального неодобрения и страха: я ничего такого знать не могу и не должен, вот ведь ерунда, мере­щится что-то, это всё нервы, а не предчувствия. А рационально-логическую инфор­мацию легче контролировать, направлять. С её по­мощью человека легко сделать послушным и предсказуе­мым, таким же рационально-логичным, как и его «линейная» картина мира.

Томление духа — это в какой-то мере тоска по полно­те восприятия. Темнота под скорлупой «здравого смысла».

Теперь сугубо рационально проявляется, в чём состоит разница между средне­статистической жизнью и тем, что называют «внутренней» или духовной жизнью. Разница - в переходе к другой системе самоуправления. Это восстановление связи между взрослым человеком и ребёнком, в том воз­расте, когда в его внутреннем мире было невербальное знание: это было до меня, это будет после меня. Я есмь здесь для того, чтобы расти. Когда ещё не знают, что такое самолюбие, амбиции, гордость, тщеславие. Не стремятся соответствовать общественному мнению, когда нет «образа себя для других».

«Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное» (Матф. 18, 3).

Дети искренни, доверчивы, непосредственны, открыты и радостны. У них отсутствует «здравый смысл» из дурно пахнущего суррогатного фарша, состряпанного собственным эго и социумом. Когда ещё не наступила фаза соглашательства с дурно пахнущей действительностью с последующей мимикрией под оную (а как только наступила – всё, ты уже взрослый, ты убил в себе ребенка).

«Детские» качества удалось вновь обрести тем людям, которых сегодня принято называть святыми и праведниками. Очевидцы описывают их как удивительно простых, открытых и непосредственных. Они искренне радовались каждому встречному человеку, радовались даже своим скорбям. Обрести эти качества - значит стать способным к самоотверженной, бескорыстной любви. Любовь к ближнему соединяет нас с Богом, потому что любовь является сутью самого Бога.

Сколько бы возражений этому ни придумывали «здравомыслящие», мимикрировавшие под «изменчивый мир».

Учитесь жить в духе, и «однажды этот мир прогнётся под нас».