Сырое очарование Саян

Ока попала в список на общих основаниях. Ещё в прошлом году. Маршрут напугал длиной (двести шестьдесят пять километров) и сложностью, почему и был оставлен в архивах до лучших времён. Времена ждать не заставили, и уже в марте маршрут был вновь вынесен и, соответственно, обсуждён. Со скрипами и закрываниями глаз на сложные моменты в отчётах, россыпью гуляющих по интернетам (маршрутец оказался популярным), план был принят, и сроки согласованы. И хотя реальные перспективы терялись в неясном тумане, подготовка забурлила, а надежды посетить суровый край затеплились.

Апрель пролетел весенним таянием и солнечным сиянием, и я надоедливо начал зудеть о безотлагательной покупке билетов в славный город Иркутск. Благо наметился провальчик в ценах, и други, ежечасно понукаемые мной, выбрали рейс, скинули деньжат, и вот мы были уже обилечены, в глазах мелькнули саянские снега, а на устах окрепли бесконечные обсуждения походных дел. Настал июнь, и походные дела лавинным образом начали занимать всё свободное время. Близкие же люди были и вовсе основательно утомлены «походной темой». Но грянул день отбытия, и экипаж во всеоружии (точнее, наполовину снаряжённый – корабль наш «уплыл» транспортной компанией по железной дороге) нагрянул в пивной ресторан аэропорта Внукова. Один из участников готовился к выполнению плана «выспаться в дороге», что выражалось в мутном взоре и нечётких фразах. Бодрость остальных не вызывала сомнений, время смещало нас в сторону от суетных будней, а дневник пополнялся первой записью.

Под крылом самолёта, по всей видимости, уже где-то за Уралом « о чём-то запело зелёное море тайги», которое было не видать ввиду тёмного времени суток.

Иркутск дрожал в утреннем мареве прохладного воздуха, а в нос ядрёно шибал смолистый запах горящих лесов. Встречающий нас микроавтобус корейского производства (но с трёхлучевой звездой на капоте) был населён тремя бурятами: в глухую деревеньку в горах увозили не только нас, но и водительского сына, обучавшегося неизвестным нам наукам в некогда столице Восточной Сибири. Уладив неотложные дела (вызволили катамаран со склада, затоварились продуктами), мы рванули в десятичасовое турне. Водитель обронил «Пристегнитесь». Мы удивились: «Для ГАИ?» - «Нет, для себя…». Похихикали, а потом только и летали наши буйные головы и бренные тела по узорчатому салону «микрика». Вплоть до Байкала пили пиво, ели какую-то рыбную химию из магазина и прогоняли подступавший сон. «Священное море» встретило копчёным омулём, серой дымкой и студёной водою. Потрогали воду, подивились обыденности зрелища и покатили дальше. Лишь один из нас (тот самый, что успешно, ещё с самолёта выполнял свой «сонный» план), столь мечтавший увидеть это Чудо, впал в спячку до озера, изредка выходя из неё на особенно сильных ухабах. Далее, вплоть до Бурятии летели без остановок. Степь в окнах была суха и желтовата, а пустые русла рек наводили на тоскливые мысли. Горы, тем временем, подступили ближе и возле границы с Монголией затеснились безлесными громадами с редкими пятнами снега. Не раз останавливались мы и возле священных, с неизменными барабанами и фигурами Будды, мест. По дороге один раз покормились в столовой (статуи при столовой напоминали «басурман» в наших сказках), а позже в каком-то кафе некоторые из нас стрескали с удовольствием позы – национальное бурятское блюдо, а кое-кто даже попробовал «чай» из солёного молока яков (на вопрос «было ли вкусно», дегустатор отделался какими-то деликатными словами). Погранзастава (до границы с Монголией было рукой подать – десять километров) как бы символизировала окончание дороги асфальтированной и начало дороги грунтовой. Теперь мы уже не летели, а дребезжали по мелкому щебню, окраинам пропастей и неуверенным в себе мостам. Пыль забивалась в салон, покрывая объекты внутри (в том числе и нас) не самым нарядным налётом. Сон упрямым туманом морил то одного пассажира, то другого, а то и всех вместе (вроде бы даже иногда и водителя…на мгновение), но эмоции от видов вокруг заставляли глаза открываться вновь и вновь. Увидав в окно сероватые ледовые отложения в русле реки и услышав от водителя «Хотите остановиться?», мы заорали дружное «Да!!!» и детсадовской группой вывалили из машины для того, чтобы порезвиться на местами скользкой поверхности: горнолыжный опыт не помог разогнать до каких-нибудь скоростей оставленные кем-то сани – но радости, как водится, было несоразмерно возрасту участников забав.

Последние семьдесят километров в мучительные два с половиной часа. Высокочастотные вибрации вытрясали последние силы, но не сбрасывали оковы сна – так мы и болтались в полузабытьи вплоть до Орлика (название деревне прилепили, понятное дело, русские переселенцы, ностальгируя по средне-русской Оке).

На реке выгрузились, стряхнули пыль с ушей и окунули ноги в пронзительно прозрачную воду Реки, отметив невысокий уровень воды. Несмотря на сногсбивательное желание «..поесть, помыться, уколоться и забыться…», мужественно посвятили остаток дня (уже совсем крошечный, ибо сумерки наваливались неумолимо) сборам. Халявщиков не было - и мы даже успели начать собирать катамаран, обнаружив неполный комплект деталек.

Утро в восемь часов пискнуло в палатке будильником, накатывая снаружи свежестью и солнцем. Позавтракали московскими припасами и совместными усилиями сделали затычку вместо утерянного компонента для нашего баркаса. Покидали гермомешки, облачились в сплавное одеяние (как выяснилось, оделись кое-как – пришлось доодеваться уже на водах) и отчалили, стремительно скользя над убегающими под нами округлыми камнями разных размеров. К реке привыкали, в режим гребли втягивались, брызгами ледяной воды периодически умывались. Первый мало-мальски серьёзный порог всколыхнул морально и качнул физически. Каски были надеты, спасжилеты застёгнуты, вёсла крепко сжаты в ещё немозолистых руках. Шуточек после прибавилось, настроение поднялось, но где-то в подсознании свербела мысль, что это ещё были даже не цветочки… Ходкость судна оказалась весьма хорошей – река несла и не уставала – поэтому довольно скоро оказались возле устья Жомболока (такую быстроту мы не планировали даже в самых радужных предположениях). Эта речонка уже совсем недетской, пятой категории периодически выносит водных райдеров в широкую и плавную здесь Оку. Ввиду низкого уровня воды, Жомболок не впечатлил, а популярная стоянка в устье была решительно отвергнута: и мусорок имелся, и зимовье какое-то рядом строилось. Рванули дальше по живописному каньону, благополучно на скоростях прохлопав ушами красочный (по фотографиям и описаниям) водопадец сбоку, о чём вспомнили лишь день спустя. Тем временем, горы в дымке веяли вечностью и простором, как пел Юрий Иосифович.

Вскоре приткнулись возле скалы (штамп, но куда уж денешься…) – место было живописно и уютно. Один минус – стоячая (а вот это уже редкость) вода. Но время было вечернее, организмы были ещё невтянувшиеся, а аппетиты нагулялись неимоверные и требовали «пожрать!». Ужин насытил желудки, но не утолил жажду деятельности: на скалу, как водится, залезли, виды, разумеется, поснимали. И совсем уж на закате массово применили моржовое купание с целью омовения. Стресс при данном действии сопровождал далее нас на всём протяжении с небольшими вариациями: холодная вода, очень холодная вода, холодная вода и дождь, ледяная вода, ледяная грязная вода, кристально чистая холодная вода, обжигающая вода после бани, холодная вода на ветру и т.д. Вечером я развлекал и одновременно пугал (безуспешно - показалось, что даже поспособствовал быстрому отходу ко сну «сокамерников») тёмной историей про «гибель группы Дятлова» году эдак в 1959м.

А с утра…а с утра в палатке мы услышали тот шелест и шорох капель, который стал неотступным нашим спутником почти до самого упора, до самого конца похода с небольшими перерывами. Но нас-то голыми руками не возьмёшь – тент поставили, костёр запалили, завтрак сварганили – и вот он, походный уют во всей красе! А уж потом немножко и распогодилось, хотя в этот день дождь не раз спрыскивал нас обильными брызгами, увлажняя кожу и добавляя мурашек. Но главное приключение в этот день с переменной облачностью случилось от факторов человеческих. А точнее от самих человеков. И ведь плыли, никого не трогали, даже не очень шумели. И надо было лука нам захотеть для ушицы наваристой и огурчиков - похрустеть с сальцем крепким! Причалили и вылезли, местных узрели, опросили, и в магазин пошли двое желающих. А дальше по проторенной «пацанской дорожке»: молодёжь местная за водочкой скучала, развлечения были скудными, а туристы виделись знатным аттракционом – «а давайте выпьем», «а Москва забурела», «а буряты хлебом солью, а вы спиной» и т.д. Напряжение грозило вырасти в локальный конфликт с применением и убеганием, не вмешайся местные же, но старшие и, главное, трезвые товарищи. Молодцов усмирили, а мы, зачехлив кулачки и оправив нервно костюмчики, убрались восвояси. А точнее, прямиком к воротам Орхо-Бома. Тут горы стали смыкать свои ряды и Река, зажатая со всех сторон, юркнула в открытую створку ущелья. Погодка была под стать: ветер хлестал в лицо брызгами и холодом, выдувая попутно запомненную было с утра лоцию. Опасение, что мы можем ухнуть в любой момент в порог, заставляло нас тыкататься на каждом повороте в берег. При этом мы удивлялись частенько бесплодности наших попыток – Ока словно не замечала груженный «дебаркадер» и пятерых могучих (разной степени могучистости) парней на нём, как и нашу судорожную работу вёслами. Как говорится, пронесло (в каком угодно, смысле) и тяжеловесным десантом мы выбросились на галечной отмели возле симпатичной стоянки. Уже потом, скинув оковы напряжения и слегка обсохнув (капель прекратилась), мы истуканчиками воззрились на отвесные стены, изумрудную реку и полоску неба, сереющую где-то высоко и узко. Ночь оказалась под стать – громыхало и сверкало, перебивая сон и навевая мысли о небольшом урагане. Но замах оказался на рупь, а гроза утихомирилась, не разгулявшись, как следует (по утру были возражения – «дождь был проливным»).

Утром дежурные каким-то мудрёным и, как подразумевалось, быстрым способом (около часа) заваривали манку. Каша же должна была быть без комков. Само собой. Никто ведь не любят эти комки. Они и были редкие, но меткие и увесистые. Курагой лакирнули и двинули к погрузке, ощущая мандраж перед испытаниями, медвежьей болезнью прошедший почти по всем членам экипажа.

Ближе к полудню солнце протиснулось в неширокую щель над нами, и мы вновь начали щёлкать затворами, глазами и просто открытыми ртами, пытаясь ухватить невесомую красоту.

Первый Порог был неромантичен и внешне, и по названию («Трёх Геологов), но первая любовь она ж особенная. Нас тряхнуло, обмакнуло и слегка шмякнуло, по-доброму пронеся рядом с прижимной скалой. После этого «четвёрки» (пороги четвёртой из шести категории сложности) с «трёшками» (соответственно, третьей) усыпали Реку с такой плотностью, что мы только и успевали (до поры, до времени) отрабатывать ориентиры по лоции. После первого серьёзного препятствия управление кораблём пошло лучше, валы накрывали уже нас прямой наводкой (а не под опасным кривым углом), от каких-то бочек случалось увильнуть, и экипаж постепенно наполнялся воодушевлением. Пока не грянул из-за поворота «грузин».

Нестор Александорович Каландаршвили был деятелен революционно, а настроен анархично. Вот и порог его имени ему соответствовал, и уже при осмотре с лиц сошли улыбки, в глазах засерела тревога, а выглянувшее солнце лишь подчёркнуло неприятную темноту ниши скалы, куда устремлялся быстрый поток. Намеченный план и соответствующая ему траектория ухнули в бочку вместе с катамараном – камень зацепили, развернулись лагом и, что-то там покрикивая друг другу, поскакали по волнам на встречу с «грузинской» скалой. Нам, сидящим по левому борту, скала показалась особенно близкой. Любить больше от этого мы её не стали – я вжался в баллон маскирующимся хамелеоном, кривыми гребками отбиваясь от пролетающей, как пуля у виска, стены. Но отбросила нас не могучая сила гребцов, а отбивная волна. Она белой пеной на изумрудной воде указала верный путь нашему экипажу. Адреналин прорвался улюлюканьем, а природа вокруг заиграла задорными красками. Так дальше и потянулось: осмотр нагоняет страху, в живот кладут что-то скользкое, а мышцы наливаются тяжелым (ощущения, конечно, исключительно мои – други были бронебойными и спокойными) – проход молниеносен, испугаться успеваешь лишь после того, как уже вода стихла, а шлем перекособочен от накрывшего вала, и вот уже эйфория наполняет окружающий мир восторгами и светлыми тонами.

Таким вот нехитрым образом, перемежая плавание разминкой в виде прыжков по камням (для осмотра препятствий с берега), прибаутками и перекусом полезным салом, мы «чикнули» шесть «четвёрок» и какое-то количество «трёшек» (эти никто не считал). Острота ощущений притупилась подступавшей усталостью, ошибки случались чаще, а тела запросились на берег к миске горячего. Тут и дождь свои услуги предложил, и привязку к лоции мы как-то утратили – в общем, помрачнели наши светлые лики, и неплохая стоянка оказалась весьма кстати. Коллективизм нашей команды забурлил согласными действиями, и вот уже и палатка примастырилась уютно меж лиственниц, тент над скатёркой был водружён, а на костре булькало что-то скоровареещееся.

Разблудиться мы, правда, так до конца и не смогли, и после ужина ни ГПС, ни карта, ни лоция не помогли – решили, что или проскочили, или уткнулись на стоянку как раз в пороге с каким-то коньячно-армянским названием «Ара-Бурье». На том успокоились, и под непрерывный шорох капель гуртом ломанули в палатку, надеясь на уютный сон, упреждённый партейкой в картишки. Но и тут вездесущая сырость передавала привет лужицами на ковриках и влажно блестящими спальниками – наш мобильный дом протекал и наполнялся влагой, переставая быть надёжным и сухим тылом на глазах. Но богатыри, они ж не сахарные, главное, чтобы во сне на темечко не капало… Изогнулись, уплотнились и дружным сопением (а кое-кто и храпом) ударили по сырости и влажности.

На следующий день из палатки выгонялись кто силой воли, кто намечающимися пролежнями, кто голодом, а кто криками дежурных. А дождь всё шёл… Мы вперили свои взоры в тусклое небо, которое набрякшей ватой отрывалось клочками и пряталось по расщелинам, но увидели лишь полную беспросветность. Бросились разгонять тоску делами: кто баню складывать, кто рыбу удить, кто дрова для бани заготавливать. Баня сооружалась из огромных бульников, дрова высились кучей, а форель пополняла пакетик увесистыми тельцами. В общем, если и не развели тучи руками, то тоске проникнуть вглыбь сердец пламенных не дали, ещё и полезные дела свершили. Уху есть сели чистыми и благоухающими, хотя баня и не вышла жаркой, а залезание в воду было сродни подвигу.

Стоит отметить небольшое приключение, которое имело все основания стать самым сладким из громких, и самым громким из сладких событий похода. Сгущёнка в своём жидком и белёсом виде не сильно интересует моих друзей – они предпочитают её густо-кофейной. Вот и готовы трудиться несколько часов, не покладая рук, дабы «сварить» драгоценные жестяные банки. Рецепт, казалось бы, прост – воды налил, банки закинул, и только дрова подсовывай, а оно там пусть бурлит. Часиков несколько. Одна загвоздка - следить всё же нужно. А вот тут и вышел казус. Кто был баней увлечён, кто рыбной ловлей, кто видеокамеру отправлял в высокий полёт на длинной мачте… вот и случился небольшой «барабум» со звуковым эффектом. Жертв не было, но граната из сгущенки деформировала кан, запятнав его чёрными и уже несладкими пятнами, а сама упокоилась на его дне развороченной жестянкой. Лишь неимоверные совместные усилия с применением песочка, фейри и мозолистых рук позволили спасти наш суповой котелок. А то пришлось бы варить супец, а потом там же кипятить чаёк. Получалось бы жирненько, вполне по-бурятски.

Сырой вечер загнал нас в сырую же палатку, а сырое утро встречало новыми испытаниями. Разжечь в дождь костёр и приготовить кашку-малашку – это мы могём, это нам несложно. А вот когда пришла пора надевать сплавное, что «сушилось» второй день под моросью и капелью… Тут послышались различной тональности возгласы и покрикивания. Доставалось, в основном, погоде и тем, кто гонит со стоянки (скромно промолчу). Раскурочив стояночный уют и законопатив барахлишко в гермомешки, ощутили некоторую беззащитность и зябкость. Стали клацать зубами, и речь потеряла стройность. По этой причине с усердием принялись за греблю. Тяжелее всех приходилось «отдыхающему» - популярное в солнечную погоду место на судне, теряло рейтинг и становилось каторжным по мере замерзания.

Пороги осматривали до тех пор, пока не увидали катамаран, что влетел в препятствие без разбору, помахав нам попутно вёслами. Мы-то, конечно, давали слово друг другу осматривать сложные места, тем более, что лоция грозила самыми сложными препятствия с намекающими названиями «Мельница» и «Центрифуга». Московскую команду (как мы узнали позже, они были тоже из столицы) мы перегнали, и, непрерывно купаясь в ледяных валах и чуть более тёплых небесных каплях, шпарили вперёд, выжидая особых примет «Мельницы». В этот раз не обманулись и сориентировались верно, отметив это дело перекусом. Тут и оранжевая московская четвёрка причалила. Как водится, поздоровались и языками зацепились. Все их рассказы попрятались от нас за главным – их описанием «Мельницы». Они ходили уже по Оке, они купались в порогах, они рассказывали про «газировку» (вода бурлит, а человек, которого с судна удалило волной видит лишь «светло, темно, светло, темно»…). Нас колотила дрожь, несмотря на сало, а после рассказов нельзя сказать, чтобы мы приободрились. Но в путь тронулись рьяно и порожек, вышеописанный увидали впереди. И как-то не заладилось с причаливанием для осмотра, и ухнули мы в пучину сразу, бурно и с возгласами. И осторожненько так бочком, бочком, на технику, в стороне от белой воды мы протиснулись к концу порога, совершенно не ощутив всех ужасностей и сложностей.

Окрепнув духом после очередной порции адреналина, замахали вёслами к «Центрифуге». И вот это-то препятствие мы проморгали по полной программе – лишь успели увидеть, что ширина речки теряется в узкой и белой ленте возле скалы, а дальше и вовсе ничего не просматривается – верный признак сильного уклона русла. Как могли, приготовились и даже попытались выполнить обходной манёвр. На это Река отреагировала безразлично, стащив нас боком в отбойный вал возле каменной стены. Вал принакрыл нас не сказать, чтобы нежно – баркас наш тряхнуло и накренило – гребцы и центральный пассажир усидели. Выдержав первый натиск, не бросив вёсла и несильно матерясь, мы успели увидеть, что поток кидает нас в трёхметровые волны, которые, пенясь, обрушивались на нас с двух сторон. Увидеть успели и в следующее мгновение содрогнулись вместе с катамараном, а волна прошлась лавиной, сдёргивая каски. Опять же экипаж уцелел в полном составе. Героизм от содеянного переполнял, а эмоциональные описания собственных ощущений преследовали ещё много дней всех участников, а потом и близких, и знакомых…

Материальные потери в этот переход мы всё же понесли: при экстремальном выходе банально забыли таганок, а в зубодробительном вале одного из порогов потеряли «морковку» (еда-то была закреплена крепко, а вот оранжевый спасконец лежал наготове, за что и поплатился свободным от нас плаванием).

Этот день трещал по швам от обилия впечатлений и эмоций: многочисленные снежники по берегам, водопадики и ручейки со скал, мощные пороги и формальное окончание ущелья Орхо-Бом, и вода – с небес и весёл, со скал и со шлема…нас можно было выжимать и сушить несколько дней. Вечером, когда нашли стоянку, дождь закончился, и в крохотное отверстие в плотных доселе облаках плеснуло солнцем. Оценив это событие, полные надежд, начали обустраивать лагерь, понятное дело, везде обнаруживая следы АшДваО. Место было, как водится, не только уютным, но и живописным. Точнее, живопсно смотрела нам в раскрытые рты гора на другом берегу, распластывая свои хребты-крылья вдоль реки. С этой же горы сбегал ручеёк, который привлёк к себе всеобщее внимание днём позже. А пока, поглощённые рутиной размещения на ночёвку, мы лишь в паузах поглядывали на просторы, светлеющее временами небо, да на вечный наш помощник костёр, что подсвечивал усталые лица красным.

Сориентировавшись по солнцу, компасу, карте и навигатору, напрягши мозги и другие необходимые органы, вычислили местоположение и уяснили, что по маршруту мы летим со скоростями, явно превышающими наши теоретические предположения. А потому решили сидеть сиднем (ну, у кого как получится) на данном месте два дня. И с утра же окунулись в «бытовуху». Небеса оставались в промежуточном состоянии, не роняя на нас осадков, а планов было громадьё. Сушилось всё, даже макароны. В этот же день начались робкие попытки рукоделия – ложки, кубки и банджо появлялись на свет из грубого и неотёсанного.

Вечером темнота показалось какой-то преждевременной, и подозрения наши подтвердились проливным дождём, который привычно погнал нас под крышу палатки. Лил он, конечно, не три дня и три ночи, но обильно и смачно, и к обеду следующего дня Ока явила свой буйный нрав даже на нашем довольно спокойном участке. Вздулась, побурела, поднялась метра на полтора и понесла со свистом деревья огроменные с вывороченными коренями. А ручеёк напротив мигом превратился в бурный поток, с грохотом ворочавший камни, что отзывалось на нашем берегу подземными толчками. Иногда Река прикрывалась полосой тумана, а гора на другом берегу лишалась верхушки, низовья подставляя под серые кляксы облаков. В просветлениях же виднелась белая нитка речушки, которая навевала мысли о водопадах и красотах. Эта мысль пробуравила наши головы, и к вечеру, когда появились намёки на солнце, а дождь прекратился, предпринялась робкая попытка переправиться на другой берег. Но как-то Река была против, а желания не настолько сильны, чтобы ринуться наперекор струе, в которой то и дело, как торпеды, пролетали деревья. С радостью (только что без криков «Земля!») вылезли обратно на берег.

Наш массовик-затейник (банджист) не успокаивался и стал собирать по крохам, из того, что было и что наделал сам оборудование для «джаз-банды». И всё бы ничего, но он захапал для «барабанов» котелки, что никак не сочеталось с приготовлением в них еды. Последовало изымание, и… зарубили на корню очередную развлекательную задумку. Кстати, продолжавшая вздуваться Река создавала уже нешуточные проблемы: вода была не только с нулевой прозрачностью, различного рода взвесями, но и с крупными фракциями, типа щепочек и веточек – процедура забора воды перестала быть томной. А вечер подоспел с унылым, но привычным дождём…

Утро забрезжило, и я судорожно выскочил из сна, сразу прислушиваясь, шелестит ли дождь – тихо! Барометр на часах торжественно объявлял о неуклонном росте давления, радостное возбуждение прогнало остатки дрёмы, и я выскочил на улицу. Солнце! Оно сверкало кристаллами в непросохших ещё ветвях, подсвечивало жёлтым умытые горы, и чиркало по скале напротив косыми лучами. Завтрак и сборы были стремительными, а торсы походников обнаженными. Так обнажёнными (наполовину) без спасательного и защищающего важные органы снаряжения и отчалили. А Река ещё не совсем остудила свой норов после паводка и шустренько, не дав опомниться и одеться в сплавную униформу, шарахнула нас в очередном пороге здоровенной волной, сбив уютное тепло и спесивое разгильдяйство ледяной водицей. Дальше мы предусмотрительно обходили препятствия сторонкой, наслаждаясь Саяном в солнечном свете. Водопады и горы, ручейки и распадки – всё глядело на нас с новым очарованием. Приглушённый свет сглаживал очертания, а тени облаков прикрывали ложбины вуалью таинственности. Настроение было соответствующим – экипаж расслабленно махал вёслами, оживляя движения лишь при осмотре предполагаемого места днёвки или на упрощающихся с каждым часом препятствиях. К осмотру стоянок подходили придирчиво и были вознаграждены: длинный остров заканчивался песчаным мысом, который переходил в приятный и светлый на окраине лиственничный и кедровый лесок. Места для бани – хоть отбавляй, скала для суровости напротив – имелась, уходящая в перспективу широченная здесь Ока обеспечивала простор для созерцания. Единодушное одобрение - и мы неспешно разбираемся и устаканиваемся.

С некоторым недоверием мы поглядывали на ясное небо и робко наслаждались сухим и тёплым вечером. А ночью сверкнуло и бумкнуло, а потом ещё и ещё. Дисциплинированно выскочили на улицу снимать развешенное барахлишко. Обошлось без потерь, не смотря на лунатические попытки некоторых уйти в ночной лес. А гроза над нашим островком вышла пустой и солнечные разводы утром на тенте палатки выталкивали нас на утренний свежий воздух. Душа радовалась журчанию воды, голубому небу и просторам наступающего дня.

В поход на правый берег пошли вдвоём и вброд. Осклизлые каменья были ненадёжны, а напор водицы упруг, но мы устояли и, законопатившись в одежды на берегу, забурились в тайгу. План был грандиозен и даже несколько нагл. И, если мой напарник, уверен, дошкандыбал бы хоть до Монголии, то я начал пускать пары ещё на горизонтальном участке. А дальше больше: подъём казался отвесным, жара испепеляющий (давно ли мы только и мечтали погреться, посушиться), почва под ногами пружинила батутом, а дурман-трава травила миазмами. Тайга же замерла в полуденном зное, звеня тишиной и злостными насекомыми. Когда я стал отдыхать после каждого шага, а в каждом дереве искать опору, то понял, что нужно назад. С позором внёс предложение о развороте, и мой выносливый соратник великодушно согласился. И мы повернули…

На острове воздух был свеж, а солнце лишь приятно припекало. В первый и последний раз мы залезли в уже вновь прозрачные воды Реки без волевых понуканий – было по-настоящему жарко. С чистой совестью мы предались курортным развлечениям – полежать то одном боку, то на другом, периодически освежаясь. Топилась очередная баня, обед пари́л на костре, а жизнь была прекрасна и безоблачна. Но вот громыхнуло разок, затем другой. Краткость звуков, их нераскатистая кротость, а самое главное, чистое небо – будили различные предположения об их происхождении. Однако ж тучарка выползла, накрыла темнотой и хлынула потоками на наши ещё пока сухие головы. Молнии шибали близко и часто, а гром глушил мощно и напористо. Парились, в результате, под радугой, с обильным жаром и купанием под дождём.

Дождь покапал и утром, после завтрака оставив нас в покое в пасмурной прохладе. Предстоял очередной поход на берег. На это раз на левый. Теперь наш десант состоял из четверых «первопроходцев». Экипаж преодолел бурный поток на нашем неизменном плавсредстве и бодренько взбежал на трёхсотметровую скалу. Виды были умеренные, но вертикальность пропастей впечатлила и сквозь дымчатую пелену.

Спуск утомил нетренированные ноги сильнее подъёма, но, главное, обошлось без травм и других неприятностей. Чувство долга удовлетворилось, и обед поглощали как всегда уверенно. В этот день наши доблестные рыболовы успели натаскать рыбцов разных калибров, но суммой, достаточной для утоления вечернего голода. Плоховымытые товарищи ещё раз протопили баню и радостно фырчали в холодной воде уже в сумерках и в мошке.

Вода продолжала падать и в день предзаключительного перехода, протока, по которой мы судоходствовали спокойно ещё два дня назад, представляла собой «удручающее зрелище» - теперь её можно было: и переплюнуть, и перейти, не замочив ног, а набирать воду в ней стало невозможно. Зато вода вновь была прозрачна, как слеза.

Низкий уровень аукнулся появившимися отмелями, на одну из которых мы не преминули крепко засесть. А Река шире и шире разливалась по расступающейся долине… Боясь, выпасть в заселённые места, мы то и дело примыкали к берегу, осматривая потенциальные стойбища. Но придирчивые взоры непременно находили недостатки. На одной из вылазок, где мы пытались унять чувство голода жирным перекусом (сало отваливалось нелимитированными порциями) один из нас увидал сохатого, поспешил скрывшегося в тайге. Ввиду того, что остальные проморгали сей замечательный эпизод, лосю было дано ласковое имя «Андрюша» (по имени единственного наблюдателя), коим он и именовался в воспоминаниях о данном «происшествии». Вскоре остановились уже окончательно. На ночёвку.

Место под стоянку оказалось примечательно «шишечной биржей»: по осени здесь оббивали шишку, о чём свидетельствовали горы шелухи и сибирских размеров киянка, которую мы могли поднять лишь вдвоём, сопя и надуваясь красным. Вечер был ранним, дела были сделаны, а ужин съеден, поэтому мальчишеский азарт вновь зазвенел в несовсем занудных ещё душах ребят: были и городки, и съёмки клипа «по мотивам», и бой на «мечах». Развлекали нас и крохотные жители леса – на остатках орехов вовсю дармоедничали щекастые бурундуки. Они подвергались не только непрерывному наблюдению, но и множественной и длительной фото-видеосъёмке.

Последняя ночь в старой доброй палатке (после долгих дискуссий решили не брать её с собой в Москву, отдав должное её долгой, пусть и не всегда верной службе, оставить деревенским жителям) спокойной не выдалась, ибо сырой лейтмотив задребезжал и в самом уже окончании нашего похода, забомбив на рассвете каплями по тенту, лишив меня сна. Привычная уже готовка завтрака и сборы под дождём нагоняли нервное напряжение, которое ослабло, когда осадки притихли, а потом и вовсе прекратились. Но тучи мохнато нависали тёмно-серым, отрезая верхушки редеющих сопок по берегам. Под разговоры о мировом правительстве, инопланетном разуме и старине Дарвине, дошлёпали до пункта назначения, благополучно пролетев удобное место вылазки, где разбираются все достопочтенные компании, чем немало удивили вестового на мотоцикле, который передавал «клиентов» (туристов с воды) грузопассажирским перевозчикам. Нам досталась кибитка для овощей и фруктов без окон, но зато с дверью. Трое разместились в этом отсеке вместе с вещами, но уже через час дороги, непрерывно перетряхиваемые, мучимые несвежестью воздуха и замкнутостью пространства, оглушительным сигналом потребовали остановки.

На станции, в ожидании совсем нескорого поезда, начали трезвонить домой, передавая первые за две недели весточки о своём добром здравии. К утру, мы были в Иркутске.

Город вновь был озябшим и пасмурным. Сонный вокзал кишел иностранцами разных мастей. Мы же, скинув груз, налегке отравились на прогулки, попутно устроив себе пристанище до следующего утра, когда аэроплан должен был возвернуть нас в родные пенаты. Город поражал деревянными лачугами прямо в центре, китайскими ордами и кварталами с объявлениями сплошь из иероглифов. Откушавши в замечательном кафе столь желанной почти всеми глазуньи, ненадолго передохнув в снятой на сутки квартирке, наш дружный коллектив разделился – кому подавай музеи, кому кафешки на набережной, а мы вдвоём направились к «священному морю», тем более, что мой напарник, как упоминалось выше, свой шанс увидеть это чудо упустил.

Чуда не случилось, и нас постигло жестокое разочарование: Байкал был величественен в своих монументальных просторах и ледяной чистоте, а вот Листвянка уничтожала все душевные порывы попсой бесчисленных сувенирных лотков и быдловатыми туристами с московскими физиономиями и московским же поведением. Затарившись омулем, откушавши мороженного и хрустнув вафельным стаканчиком, мы отбыли в обратном направлении. В городе воссоединились с друзьями возле памятника Владимиру Ильичу. Наши компаньоны были довольны и наполнены впечатлениями. Дружной гурьбой ввалились в пивной ресторанчик, где откушали с разной успешностью: еда была вкусной и обильной, но вот досталась не всем (некоторые заказанные блюда так и не донесли). Обиженные, мы не оставили чаевых и отправились разбавлять горечь сладким.

Вечер нагнал нас, утомлённых в обжитой уже квартирке, где, то один, то другой проваливался в сон. Но программа мероприятий была не завершена, и мы отправились на киносеанс, попутно выяснив у таксиста про дискотечные места. Кино отзвучало, оставив среди некоторых из нас сожаления о потерянном времени. А дискотеки мы миновали, благодаря моим ноющим увещеваниям, что, мол, неплохо бы и поспать хоть несколько часиков. Друзья побурчали, но поплелись домой. Где мы и прикорнули на совсем короткий срок.

И вот, вновь мы в аэропорту Иркутска уже в ранге отлетающих. Рассвет в дымах от пожаров густым маревом разлился по взлётной полосе, внушив лёгкие опасения. Позже они отяжелели – последовало сообщение, что наш самолёт не приземляется вовремя, а летит в Братск - значит, куковать нам тут ещё несколько часов…

Ютэйр не подкачал – соки и пища были выданы в срок, поэтому с учётом принятого уже в самолёте мы натрескались пластмассовой еды вдосталь.

Измученные вдоль и поперёк ожиданием, перелётом и коротким сном, мы вдохнули московский воздух с облегчением. Дорога до города ещё сопровождалась инерцией походных воспоминаний, но в глазах усталостью подрагивали предстоящие совсем неотдыхательные заботы…

            Видео:
http://www.youtube.com/watch?v=h2dByX8pGwA