Две составляющие российской идеологии

Психическим базисом личности, придерживающейся коммунистических идей, является дух бунтарства, кардинальное неприятие окружающей действительности и вытекающее из него желание переделать. Тот самый титанизм, который обличает Вальтер Шубарт в книге "Европа и душа Востока".

Европа несколько сотен лет использует тот же самый бунтарский дух в мягкой форме – как закваску, оплодотворяющую прогресс. В коммунистические идеи Европа лишь слегка поигралась, и благополучно двинула дальше. Мы же довели эти идеи до крайности, усвоили как религию, как руководство к действию, на основе их начали полностью разрушать и перекраивать свою жизнь, и так на них и подсели. Привыкли к идее "разрушим и построим". Этот подход настолько вошёл в нашу плоть и кровь, что мы не замечаем его.

В бунтарстве, идее восстания, коренного переустройства – лежит именно дух противления, то есть гордыня. Именно она находится на предельной глубине личности марксиста. Под эту гордыню отведён целый психический этаж - тот, который обычно отведён под суммарный образ "Отца-Бога". (Не следует путать с Богом-Отцом).

Следующий, более высокий психический пласт – начинается с обращённости вовне, с нежелания понять и изменить себя. Это, скажем, так, идея константности себя. Или, иначе: стремление всех, кроме себя, переделать. "Чтобы все вокруг стали социалисты, а один я как прежде".

Коммунистическое общество нежизнеспособно именно потому, что невозможно никакими способами полностью преобразовать личность, сделать её тотально сознательной. Личность может совершенствовать себя лишь в индивидуальном порядке, и практически лишь теми средствами, которые были заданы 20 веков назад.

Таким образом получаем, что революционные взгляды – то есть желание внешних изменений, внешнего совершенствования окружающего мира является выражением, превращённой формой нежелания революционеров совершенствовать себя. Причём нежелания, доходящего до фанатизма. Отсюда следует, что революция не есть делание добра, но первую очередь самоутверждение революционеров, выражение их ненависти к миру и Традиции, желание насладиться в первую очередь разрушением. Разрушением старого, отжившего, во имя нового.
Не случайно Маркс обронил словосочетание "идиотизм деревенской жизни". Это была оговорочка по Фрейду.

Революционеры более всего ненавидели устоявшийся, сложившийся порядок вещей - и это так потому, что в этой стабильности они были как бы обязаны видеть собственные недостатки, осознавать и бороться с ними, чего они не хотели. Революции делает тот, кто не умеет усовершенствовать сам себя.

Энергия изменения может быть направлена либо вовне, либо внутрь, третьего не дано.

Каким образом Россия при её любви к крайностям может развиваться столь же спокойно, как и Запад? Можно сделать предположение, что для полноценного поступательного развития нужно использовать японский опыт, когда ускоренное развитие воспринималось как компенсация поражения во Второй Мировой войне.

Из каких главных компонент может стоять российская идеология поступательного развития?

Во-первых, личное совершенствование. Тут мы перекидываем мостик к христианству.
Во-вторых, нам необходима идея возрождения, строительства, веры в себя, в то, что у нас получится, - одним словом, движения вперёд.

Однако, в отличие от Японии, у нас должна быть другая компенсация. Наше воодушевление не должно быть связано с самим прогрессом как таковым. Как это – идея развития во имя развития? Развитие как самоцель? Барон Мюнхаузен, вытаскивающий себя из болота? Но тогда придётся сакрализовать прогресс, объявить его божеством.

Не подойдёт и поиск врага, развитие во имя противодействия враждебному окружению. В конечном счёте, он может привести к автаркии.

Думаю, что это воодушевление должно каким-то образом быть связано с идеей самостоятельности, самоценности нашей цивилизации, её отличия как от Востока, так и от Запада. Следование в фарватере западной экономики и культуры, идеология догоняющего мало кого воодушевляет. В конечном счёте, эта идеология работать не будет.

Идеология всегда обращается к душе простого человека, к его самолюбию. Правильная идеология позволяет ему уважать самого себя, то есть считать хорошим. Идеология постоянно догоняющего, в конечном счёте, унизительна. Народ никогда не почувствует её своей.

В сознании русского человека следует каким-то образом запустить идею самостоятельности русской цивилизации и, что немаловажно - любви к ней. Любви как к "своему". Однако самостоятельность – это слишком обще, слишком правильно. В такой общей форме эта идеология не запустится и работать не будет.

Должна быть какая-то существенная часть, выделенная точка, особый пункт, который заставил бы нас испытывать любовь к такой идеологии, потребность в ней, а также - ощущение её превосходства над всеми другими.
Точно так же как, любя другого человека, мы испытываем особенный трепет, когда сосредотачиваемся на индивидуальном его отличии - например, родинке на шее. Ведь любят не общую идею, а человека в целом, включая мелкие особенности...

 

From: http://kot-begemott.livejournal.com/1572864.html