Про русское гостеприимство

Из книги "Строили-знаем"

В Зябликово по обмену опытом приехали голландские фермеры. По улице мимо небольших покосившихся домиков к магазину подплыл огромный двухэтажный автобус, крича на всю деревню нерусскими надписями и отражая летние лучи солнца огромными зеркальными стеклами.

Голландцы приехали за счет своего правительства в колхоз имени Чапаева. Там фермерам показали колхозные поля, дающие по 20 центнеров с гектара, молочную ферму с накрашенными еще с вечера доярками, колхозную баню, возглавляемую абсолютно трезвым кочегаром Кузьмичом и быка-производителя, отца 120 телят и бычков, гордость района – Тихона Петровича.

После осмотра предполагался торжественный обед, но тут глава голландской делегации фермер Пит Янссон заявил:

– Уважаемые господа! Мы совершенно искренне потрясены всем увиденным. И все же хотелось бы посмотреть в России работу не только коллективного хозяйства, но и таких же фермеров, как и мы. Наступило легкое замешательство. Надо сказать, что в деревне был всего один фермер – Леха Разгуляев. Фермером он, правда, числился только на бумаге. Еще три года назад он вышел из колхоза и основал свое единоличное хозяйство. И даже отсудил у председателя полтора гектара неплохой земли. Но на этом его бизнес закончился. Ни денег, ни техники у Лехи не было, и он зарабатывал на жизнь рыбалкой, которую любил до страсти. Поймает десяток щук и на полустанок к московским электричкам. Тем и жил.

Председатель, почесав затылок, подумал, что хотя Разгуляев и враг ему по край жизни, но голландцев надо уважить. Тут он увидел проходящего мимо Курочкина.

– Василь Петрович, ты же языки хорошо знаешь. Отведи иностранцев к нашему фермеру недоделанному – твоему соседу. Пусть свое хозяйство им покажет. А потом вместо обеда в клубе мы всю делегацию отвезем на зеленую стоянку. У нас тут на озере специальный пункт для приема гостей оборудован – «Новые выселки» называется.

Курочкин охотно согласился и повел гостей в дом к Разгуляеву. Леха ничуть не удивился прибытию иностранной делегации. Он сидел на завалинке, правил бруском топор и думал о невеселых перспективах развития малого бизнеса в России.

Голландцы с удовольствием обошли все шесть соток Лехиного подворья. На вопрос, где же остальное хозяйство, Разгуляев махнул рукой в сторону леса.

– Вон, все те поля. Под парами стоят. Полный дефолт у нас тут.

– Что есть дефолт, – удивились голландцы. – Это когда вообще нет денег?

– Дефолт – это когда деньги внезапно исчезли, – улыбнулся Разгуляев.

– Когда их вообще нет – это обычная жизнь.

Один из фермеров, лысый голландец лет пятидесяти, спросил:

– Скажите, уважаемый Алексей. Я побывал в вашем птичнике и совершенно не понял, как куры выживают там в суровые российские зимы.

Курочкин даже не стал переводить и ответил сам:

– They jump. (Для того чтобы согреться, они подпрыгивают на жердочках в лютые морозы). Затем Василий Петрович объяснил, что торжественная часть программы закончена и наступает самое приятное. Сейчас всю делегацию посадят на лодки типа «Казанка» и отправят на озеро пить русский самогон и кушать тройную уху.

Тут Пит Янссон вновь воспротивился.

– У нас в Голландии, – говорит, – принято перед обедом совершать променад, то есть пешие прогулки. Не можем ли мы дойти до местного «Макдональдса» пешком?

Курочкин решил посовещаться с Лехой. Тот долго не раздумывал.

– Где, говоришь, председатель столы накрывает? На Выселках? Так это же мое самое любимое место. Я там завсегда рыбачу. Пусть они на лодках едут, а мы пеходралом дойдем. Гости аппетит заодно нагуляют. Тут всего-то два часа ходу напрямки.

Курочкин пошел к председателю. Тот недовольно покрутил ус, но спорить не стал.

– Ладно. Мы поехали. Вот вам список иностранцев. Чтобы никто не потерялся. Ждем.

Председатель колхоза, главный инженер, переводчик и бухгалтерия из трех женщин погрузили в лодки заранее наловленную рыбу, самогон, еще много чего и отправились вниз по реке Ворожке.

Леха же с построенными в колонну по одному голландцами и замыкающим шествие Курочкиным отправились по реке вверх на озеро Щучье. Да, Леха Разгуляев перепутал. Но ведь и Курочкин не знал, что кроме Новых выселок на Ворожке есть и просто Выселки на Щучьем.

Вероятно, это был перст судьбы. Может, и Иван Сусанин в свое время вел отряд польских интервентов, так же искренне полагая, что знает окрестные леса от и до.

Нагулявшись по лесу, придя на место предполагаемого фуршета и никого там не обнаружив, прождав несколько часов, мужики приуныли. Голландцы к тому времени не просто хотели есть. Они оголодали до степени озверения и кидали ох недобрые взгляды в сторону российских партнеров.

– Леха, чего делать-то будем? – шепотом спросил Курочкин Разгуляева.

– Не дрейфь, сейчас что-нибудь придумаем. Я снасти-то свои, конечно, не взял. Но есть заначка, – Леха отошел в сторону и вернулся, держа в руке гранату. – Вот, немецкая, в том году раскопал. Значит, план такой. Голландцы лезут в воду, я ее кидаю...

– Леха, а ты последовательность действий не перепутал?

– Ну да. Сначала я ее кидаю, потом прыгаем в воду и собираем все, что всплывет. Ферштейн?

– Черт бы тебя побрал с твоим немецким. Давай, кидай, а то эти чудики со своим Гринписом прицепятся.

– Не прицепятся, есть уж больно хотят. Где тут кольцо-то... Прогремел взрыв. Голландцы, не выставив никакого протеста, кинулись в озеро и вытащили две небольшие щуки и три окунька. Развели костер, перекусили. Пит Янссон от имени всей делегации поблагодарил российскую сторону.

– Я, – говорит, – из средств массовой информации был уверен, что в вашей стране только и делают, что пьют водку. Мы уже целый день наблюдаем обратное. По приезду в Нидерланды я обязательно напишу отчет о поездке нашему правительству и попрошу о выделении дополнительных инвестиций в ваше сельское хозяйство. Пятьсот тысяч евро будет достаточно колхозу имени Чапаева и фермеру Разгуляеву?

Леха подошел к Питу Янссону и обнял его за плечи.

– Пит, и на хрена нам этот «имени Чапаева». Хочешь, я еще пару гранат кину?

Запив ужин озерной водой, все, как по команде, решили закурить.

Леха было достал свой кисет, но лысый голландец, тот, который про кур спрашивал, протянул ему только что сделанную самокрутку.

– Чего это он? – насторожился Разгуляев.

– Не знаю, но, по-моему, это марихуана. У них в Голландии она разрешена. Сейчас спрошу, – и через минуту, – да, легкий наркотик. Как он только через нашу границу провез! Он говорит, что если ты выкуришь, то твои глаза будут излучать особый блеск и непередаваемое волнение.

Леха взял самодельную сигарету и затянулся. Ничего особенного не произошло. Правда, вместо Курочкина перед Лехой сидел председатель колхоза и тянул: «Разгуляев, отдай землю. Отдай по-хорошему...»

Леха тряхнул головой, прогоняя видение.

– Ладно, пусть теперь моего попробует.

Разгуляев насыпал из кисета в быстро скрученную козью ножку добрую порцию самосада.

Голландец затянулся. Лицо его покраснело, глаза начали вылезать из орбит. Разгуляев усмехнулся.

– Я не знаю, что там излучали мои глаза, но его точно сейчас на задницу налезут.

Начало темнеть. Посовещавшись, Разгуляев и Курочкин решили ночевать в лесу. А поутру к председателю на разборки заявиться. Голландцы принялись устраиваться на ночлег. Леха прошелся по полянке, на которой все расположились, и сосчитал гостей.

– Петрович, у тебя по списку, сколько их было?

– Семнадцать.

– Ты только не волнуйся, но их сейчас ровно на одного меньше.

Курочкин побелел.

– Ты что, шутишь?

– Какие тут на хрен шутки. Видать, гранатой одного все же зацепило. Ладно, сейчас все равно не найдем. Темно, как сам знаешь у кого. Спи спокойно. Утро вечера мудренее.

После этих слов Курочкин до рассвета не сомкнул глаз. Леха же спокойно храпел под кустом орешника.

С первыми лучами солнца Курочкин сам пересчитал голландцев.
Точно – шестнадцать. Одного не хватало. Он разбудил Пита и, взволнованно жестикулируя, стал тыкать ему в лицо список. Тот спросонья долго не мог понять в чем дело. Затем, разобравшись, он объяснил Курочкину, что фамилия одного фермера – Ван Гунделингмастерс, и она никак не помещается в одну строчку. Поэтому фермер разделился на Ван Гунделинга и Мастерса. А вообще-то, это одно лицо, которое спит вон под той березой возле муравейника.

– Донненветтер. Пилядь. Шорт побери голландское правительство, русских комаров и колхоз имени Чапаева в полном составе.

Утром в Зябликово потянулась цепочка искусанных, невыспавшихся людей. Они по одному доходили до автобуса, стоящего возле магазина, падали на сидения и тут же засыпали. Разгуляев задержал за локоть последнего в очереди на отъезд голландца. Это был Пит Янссон.

– Пит, без обид. Приезжайте еще. Я такое место покажу, язь так и прет!

– Ес, Льеха, ес. Ай уонтч слиип!

Автобус, закрыв двери, тронулся в обратную дорогу. Над разогретым днем асфальтом стоял густой туман, быстро поглотивший огромную двухэтажную машину. В Зябликово стало тихо. Леха проводил Курочкина до дома и пошел искать председателя колхоза имени Чапаева.

Им явно было что обсудить.