Рухле.

Харьковскую катастрофу, разыгравшуюся в мае 1942 г., можно было предотвратить.Это хорошо осознавал вступивший в апреле 1942 г. в должность начальника оперативного отдела Юго-Западного фронта полковник Рухле Иван Никифорович (кстати, один из разработчиков операции, которая завершилась в декабре 1941-го освобождением Ростова).

Рассмотрев подготовленные материалы по наступлению на Харьков, он пришел к категорическому заключению: "Эту операцию мы проиграем, она окончится катастрофой". Полковник обращается к начальнику отделения особого отдела Михаилу Белоусову, которого знал по совместной службе в стрелковом полку в довоенное время, с просьбой о возможности чекистских органов довести эту важную информацию до И.В. Сталина.

У командования ЮЗН были грандиозные планы.Вот в чём они состояли:

"Разбить противостоящие силы противника и выйти на Средний Днепр, Гомель, Киев, Черкассы и далее Первомайск, Николаев".

Это была утопия. Без всяких доказательств было сделано категорическое заключение, что в весенне-летний период южное направление станет для немецкого командования второстепенным, главный удар будет якобы наноситься на Москву. Хотя многочисленные, заслуживающие доверия сообщения источников внешней разведки НКВД, резидентуры особого отдела в штабе немецкого пехотного корпуса в Белгороде и другие источники свидетельствовали, что немецкое командование планирует в весенне-летнюю кампанию нанесение главного удара на

юге. Это нашло подтверждение и в сообщениях военных разведчиков о крупных сосредоточениях танков в районах Кременчуга, Кировограда, Днепропетровска, Полтавы.

Видимо, поэтому грандиозные планы командования Юго-Западного направления (ЮЗН) не нашли поддержки у Ставки. Было разрешение лишь на проведение частной операции по освобождению Харькова. Но и такую операцию Генштаб дважды опротестовывал у Сталина. Да и в третий раз Сталин, как утверждается во многих мемуарах, колебался ее утверждать, но Хрущев и Тимошенко гарантировали ему безусловную победу.

Под их гарантию Сталин и разрешил ее проведение, приказав Генштабу считать операцию внутренним делом ЮЗН и ни в какие вопросы по ней не вмешиваться. Это был крупный просчет, ведь на этом участке фронта решалась судьба войны. Что в принципе точно просчитал полковник Рухле и в чем его поддержал чекист Белоусов, доложивший об этом начальнику особого отдела фронта Н.Н. Селивановскому.

Тот, как выясняется в ходе беседы с начальником отделения, полностью разделяет прогноз полковника Рухле и поручает Белоусову с соблюдением строжайшей конспирации подготовить обращение-доклад в Москву. Селивановский рассмотрел и отредактировал текст. Документ "Сов. секретно. Только лично" ушел в адрес начальника Управления особых отделов В.С. Абакумова. Докладная на имя Сталина находилась во внутреннем конверте

Однако Абакумов, получив этот документ…..отнёс его Хрущёву.Абакумов никогда не был идейным коммунистом и сталинистом.Наверное и патриотом не был—скорее всего его перевербовали ещё до войны.

Хрущёв и Абакумов скрыв донесение Рухле обеспечили «Харьковский котёл»…. Сталин колебался и, получив такую информацию, несомненно, эту операцию отменил бы. Условия ее проведения к этому моменту ухудшились. Ликвидация Керченского плацдарма в Крыму позволила немецкому командованию перебросить воздушный флот Ритгоффена из Крыма в район Харькова. Ставка не смогла в обещанных объемах пополнить ЮЗН личным составом и техникой. Брянский фронт был выведен из состава Юго-Западного направления, фланги Харьковской наступательной группировки (особенно это касалось левого фланга) не были прикрыты должным образом войсками. А на стыке Юго-Западного и Южного фронтов разворачивались танковые и пехотные соединения группы армий Клейста.

Как говорят многочисленные свидетельства, Никита Сергеевич понял, что источником информации в Москву о провале готовящегося наступления на Харьков является полковник Рухле. А своим звонком Хрущеву Абакумов фактически вынес расстрельный приговор себе. Кстати, 15 и 16 мая Селивановский и затем Рухле предупреждали члена военного совета ЮЗН об опасности прорыва на левом фланге войск противника.

Рухле предлагал незамедлительно перебросить туда резервы, Баграмян же говорил о необходимости использования резервов на правом фланге для развития наступления на Харьков. Хрущев поддержал Баграмяна. Характерно, что и к предупреждению командующего 9-й армией Ф.М. Харитонова о дате и масштабах немецкого наступления на стыке Южного и Юго-Западного фронтов маршал Тимошенко отнесся с насмешкой: "Не до наступления будет немцам, когда мы ударим".

А события развивались своим чередом. 12 мая перешли в наступление на Харьков войска Юго-Западного фронта, а 17 мая, как и предсказывал полковник Рухле, противник силами 14 и 16-й танковых дивизий при массированной поддержке авиации нанес мощный удар на ослабленном участке 9-й армии Южного фронта. Сил для отражения такого удара не имелось. Противотанковая артиллерия по распоряжению генерала Баграмяна была передана Юго-Западному фронту для "наращивания наступления на Харьков".

Так начиналась катастрофа. На следующий день, 18 мая, обстановка еще более ухудшилась.

Генштаб еще раз высказался за то, чтобы прекратить наступательную операцию под Харьковом. Он предлагал повернуть основные силы барвенковской наступательной группировки, ликвидировать прорыв противника и восстановить положение 9-й армии. Сталин с этим согласился. Вот о чем свидетельствует Г.К. Жуков в своих мемуарах: "Мне удалось присутствовать в этот день в Ставке при разговоре И.В. Сталина с командованием Юго-Западного фронта. Хорошо помню, что Верховный предложил С.К. Тимошенко прекратить наступление и повернуть основные силы барвенковской группы против краматорской группировки противника. С.К. Тимошенко доложил, что военный совет считает опасность краматорской группы явно преувеличенной и, следовательно, прекращать наступательную операцию нет оснований. К вечеру 18 мая состоялся разговор по этому же вопросу с Н.С. Хрущевым, который высказал такие же соображения".

Итого ударная группировка противника ворвалась в тыл советским войскам. Только теперь был отдан приказ прекратить наступление на Харьков и повернуть главные силы барвенковской ударной группы против группы фон Клейста. Однако было уже поздно. С севера прорываются танковые соединения 6-й армии фон Паулюса и устремляются на юг.

Однако решающую роль в разгроме РККА сыграл верный хрущёвский холуй…..Р.Малиновский.

Маршал И. Х. Баграмян, занимавший в то время пост начальника штаба Юго-Западного фронта, приводит следующие причины поражения советских войск в районе Барвенковского выступа, косвенно обвиняя командующего Южным фронтом Р. Я. Малиновского, чьи части обороняли южную сторону выступа:

«Как уже известно, главную роль в организации обороны района Барвенкова командующий фронтом возложил на 9-ю армию. Но ещё до перехода войск Юго-Западного фронта в наступление командование и штаб Южного фронта допустили несколько ошибок, в результате которых была значительно ослаблена прочность обороны 9-й армии. В чем состояли эти ошибки?

В соответствии с оперативной директивой командующего войсками фронта от 6 апреля 9-я армия имела в своем составе семь стрелковых дивизий и одну стрелковую бригаду. Одна из этих стрелковых дивизий, без ведома главнокомандующего войсками направления, решением командующего фронтом генерала Р. Я. Малиновского, в конце апреля была переброшена для усиления ворошиловградского направления.Такое опрометчивое и, конечно же, не свойственное Родиону Яковлевичу решение в какой-то степени отрицательно сказалось на прочности обороны 9-й армии в районе Барвенкова.»

Так Малиновский в один удобный момент ослабил оборону и обеспечил быстрый прорыв частей вермахта в нужном направлении.

Маршал Баграмян также утверждал что несмотря на то что номинально командующим ЮЗФ был он,на деле все разработки планов и операции совершали Тимошенко и Хрущёв.

Баграмян в такой ситуации оказался как бы «чужим среди своих».Он никогда не был близок к Малиновскому,Хрущёву и Тимошенко.Получается что в штабе командования ЮЗФ он был «чужаком».Именно Баграмяна старались выставить виновником трагедии…

К исходу 22 мая окружение Харьковской группировки было завершено, а 29 мая закончена ее ликвидация. В плену оказались 230 тыс. советских солдат и офицеров, 87 тысяч погибли при попытке вырваться из окружения.

Эти поражения потрясли Сталина.

«Это катастрофа, которая по своим пагубным результатам равносильна

катастрофе с Ренненкампфом и Самсоновым в Восточной Пруссии. После всего

случившегося тов. Баграмян мог бы при желании извлечь урок и научиться

чему-либо. К сожалению, этого пока не видно. Теперь, как и до катастрофы,

связь   штаба   с   армиями   остается   неудовлетворительной,   информация

недоброкачественная...

     Направляем к Вам временно в качестве начальника штаба заместителя

начальника Генштаба тов. Бо-дина, который знает Ваш фронт и может оказать

большую услугу. Тов. Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии. Если

тов. Баграмян покажет себя с хорошей стороны в качестве начальника штаба

армии, то я поставлю вопрос о том, чтобы дать ему по-;том возможность

двигаться дальше.

     Понятно,- что дело здесь не только в тов. Баграмяне. Речь идет также об

ошибках всех членов Военного совета и прежде всего тов. Тимошенко и тов.

Хрущева. Если бы мы сообщили стране во веей полноте о той катастрофе - с

потерей 18-20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то

я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто...

     Желаю Вам успеха. 26 июня, 42 г. 2.00.

     И.Сталин».