МОЛЧАНИЕ НА ВСЮ ЖИЗНЬ. (Глава из повести "Вышка"

  Костя Грачев, которого в «Вышке» (Высшая краснознамённая школа КГБ) звали Грак за его «смолистый» и густой с фиолетовым отливом  волос, почувствовал, как перехватило его дыхание, а  в голове эхом откликнулся одиночный пистолетный выстрел, когда он увидел фотографию, висевшую на стене в гостиной  Наташи.

   Вчера этой фотографии не было, но не это тряхнуло мысли и чувства Кости, фотографию могла повесить дочка  Наташи Ирина, а в том, кто был на фотографии.  

   Костя попытался подойти поближе, чтобы повнимательней рассмотреть лицо мужчины на фотографии: не ошибся, может быть, воображение подвело, но в это время из ванной в гостиную влетела  Наташа.

- О! - воскликнула она, с набега захватывая его шею руками, слегка царапая кончиками ногтей его спину, притираясь к нему, и играя волосами и бедрами. - Волос, как смоль, а  щеки, словно мелом натерли. Что с тобой, Косточка. Перенервничал, ожидая меня.

   Стройная с искристыми глазами и стремительная она всегда собирала вокруг себя гвалту мужчин.

- Хочешь, анекдот расскажу, чтоб развеселить тебя. Я пока полоскалась в душе -  придумала его.

   Анекдоты были ее страстью. Иной раз она так подсекала анекдотами мужчин, которые как бы нечаянно  касались ее бедер и груди, что были мужчины, да вышли. Сдувались.

- Жена миллиардера, - начала Наташа, - спрашивает у своего мужа: можно я посмотрю норковую шубку в шопчике. Муж отвечает: смотри, только не покупай.

   Костя вяло скользнул улыбкой.

- Скромненький анекдотец, - сказал он, пытаясь подловить фотографию, которая мелькала за спиной Наташи. – Любишь поиграть ты на мужских чувствах. Захлопнешся когда – нибудь в мышеловке.

- А ты зачем? Вытащишь, - засмеялась Наташа.

   Она  показала белоснежные зубы, подманила Костю глазами и  слегка защекотала  кончиком языка по его губам.

 -  Они все хотят  в цель попасть, а она уже занята. Теперь на всю жизнь.

   Фотография  не «отпускала» Костю. В ней словно был закачен таинственный магнит, а в  голове все также откликалось эхо одиночного пистолетного выстрела.

- Выпить есть, -  сказал  он.

 - А как же. Холодильник без выпивки все равно, что дом без хозяина.

   Наташа скользнула  в кухне. Костя хотел было к фотографии, но…Наташа уже держала бутылку водки «Березовые почки».

- Ты не ходишь, а летаешь, как ангел. У тебя крыльев за спиной случайно нет.

- Есть, Косточка, есть. Только ты их не видишь. Впрочем, редко кто из мужчин может увидеть у женщины крылья за спиной. Обычно заглядывают не за спину, а туда, где у женщины черт сидит.

    Костя налил водку в рюмку для Наташи, а сам приложился к горлышку.

- Ах. Как хорошо булькает, - воскликнула  Наташа, глядя, как пустеет бутылка. –  Такое впечатление, что лопаются пузырьки во время дождя. А раньше ты так не пил.

- Раньше – не сегодня. Вчера у тебя не было   вон той фотографии, а сегодня появилась.  А кто у тебя на ней. Лейтенант.  Видный парень.

   Легкость словно сорвало с Наташи.

- Это прошлое, - нехотя ответила она. - Дочка почему-то решила повесить. Тебе неприятно. Давай  сниму.

   Голос Наташи был ровным, спокойным, но зазвучал, словно пионерский горн, когда она воскликнула. Воскликнула, да с надрывом.

- Нужно жить настоящим, Косточка. И только настоящим. Тем, что здесь, сейчас, тут. Не откладывая, не оставляя на завтра ни секунды жизни. В прошлом воспоминания, в будущем неизвестность.

- И все-таки, - не отставал Костя, - кто это.

-Что ты в душу мне въезжаешь, -  так же нехотя ответила Наташа. – Считаешь, что, если я люблю тебя, так тебе все позволено. Впрочем, так думают многие из вас. Это мой бывший муж, то ли сам застрелился, то ли  его застрелили. Толком не знаю. Больше слухов было, что его застрелили. Если бы я знала кто, я бы эту сволочь отыскала бы и под землей и своими руками задушила бы.

- Отомстить хочешь.

-Сама не пойму себя. Иногда возникает такое чувство: задавить. Иногда пропадает. Не все так гладко в моей жизни было. Ну, да к черту все это. Жить здесь, тут, сейчас.

   Костя снова посмотрел на фотографию и снова почувствовал, как перехватило дыхание, а в душе снова эхом прозвучал одиночный пистолетный выстрел.

- А что произошло?

- Долгая история, - опять нехотя ответила Наташа. – На ночь не хочу рассказывать. Лучше утром.  Скоро у нас свадьба.

   Она заплясала по комнате,  потом  нырнула в постель и, свернувшись, быстро заснула. А Косте было не до этого.

   Он не ошибся. На фотографии был лейтенант Сердюков.

-----------------------------------------------------------------------------------

   Три года назад Косте пришлось работать в Восточной Германии.

   В одно из воскресений его вызвал Сергей Владимирович – шеф особого отдела.

- Хреновые дела, Костя,  - начал он. – Придется тебе выехать в Майсен.

   Костя поежился. В Майсене он бывал. И помнил замок Саксонских королей. Холодный пустой и безлюдный. И сколько раз он не приезжал в Майсен, он всегда чувствовал в душе холод, пустоту и безлюдье, которые запали в него при первом посещении замка.

- Там  пехотный наш лейтенант взял а заложники  двух немцев. Жену и мужа. И забаррикадировался на чердаке в фермерском доме. С автоматом. Говорит, что выпустит заложников, если ему приведут командира полка. Полковника Сыромятникова.

   Костя не знал Сыромятникова, но слышал: бабник, не одну жену молодого офицера прокатал.

- Сволочь этот Сыромятников, - продолжал Сергей Владимирович. - С его женой гулял. Да и она то ли  сволота, то ли дура молодая. Подлегала под него, чтобы он побыстрее из  ее мужа лейтенанта старшим лейтенантом сделал. В охотничий домик ездили, в баньках с ней парился. Словом, как хотел бабой, так и вертел. Может, обещал, надежду давал. А она дура верила. Он сволочь еще та. Кое-что знаю о нем. Его гулянки -  только перышки. Скоро обдеру, сам увидишь, какой гусь.  Узнал муж об их гулянках.

- А Вы знали и молчали.

-Да не это наше дело, Костя. Ну, знал. И что из этого. Пусть этим занимается начальник политотдела. Воспитывать это его дело, а у нас другое.

- Знали и молчали. Вот и стало из-за этого  сейчас это дело нашим.

- Мораль мне читаешь. Ну, ну. Не выбивайся из тех оглоблей, куда нас поставили, а то  еще в худшие поставят. Ничего не поделаешь. Упряжка  у нас такая. Одни жар нагоняют, а другие охлаждают. Температуру нашу меняют. Переговоры  с лейтенантом вели. Скала парень. Так просто не отрубишь. Стоит на своем:  требует Сыромятникова.  Да тот разве пойдет. Если б на чердаке молодуха лежала, он бы мигом туда заскочил. Попытались жену подвести к нему, не пошла. Боится, что убьет. Нужно как-то заложников из чердака вытащить, да и парня тоже. Он же не виноват, что у него жена под полковником скакала. Дурак он. Постреливает для острастки, чтобы к нему не подобрались, но никого пока не завалил. А штурмовать, немало ребят положит. Да и шум нам такой здесь не нужен. Фамилия его Сердюков.

- А как у него оказался автомат.

-Просто. Он, видимо, узнал о гульках, ворвался  в  кабинет Сыромятникова, его попытались задержать, да силен парень оказался. Раскидал охрану,  вырвался, и автомат у солдата прихватил. А потом и залег в доме. Да еще  немцев к себе прибрал. Давай и я с тобой поеду.

- А зачем.

- Начнут командовать там над тобой. При мне хрен – то получится.

- Не покомандуют.

----------------------------------------------------------------------------------------------

   Дом, а это был старофрузский длинный дом с множеством мелких темноватых помещений и чердаком, Костю не порадовал. Путаный и темноватый.

   Лейтенант мог слезть с чердака и запрятаться в каком – либо помещении и нащупать его тогда было делом сложным.

   Вокруг дома стояли БТР.  Не далеко два танка, в одном из которых сидел Сыромятников.

- Ну, наконец, расшевелилась, - протянул Сыромятников, когда Костя забрался в танк, -  медленно работаете чекисты, медленно. Взять и разбомбить танками этот дом. Вместе с немцами. Они не мало наших положили в войну.

- Лихо, товарищ полковник, - ответил Костя. –  Хорошее предложение. Разнести с домом и весь город. Чего мелочиться. А можно и не бомбить, а по человеческие сделать. По справедливости.

   Сыромятников с ухмылкой посмотрел на Костю

-  И какую человечность, и справедливость ты предлагаешь.

- Кто виноват, тот и решает проблему. Выйдете из танка и идите к лейтенанту. Он же Вас требует. Проблема сразу решиться.

- Тебя сюда послали, чтобы этого лейтенантишку  вытащить и заложников освободить или меня уговаривать. Делай то, что приказали.

- Да это я, может быть, и успею сделать. Да вот и Вам не помешало бы поговорить с ним, а не прятаться за броню.

- Да, кто ты такой, чтобы мне, полковнику, указывать, что делать, -  взъярился Сыромятников. - Полковнику идти к лейтенанту. Это он должен спуститься с чердака и строевым ко мне. Как по Уставу положено.

- А Вы Устав соблюдали. Вы наделали делов и еще строевого требуете. Это Вы должны к нему строевым, а то и  пластунским.

- Да Вы что, - Сыромятников чуть не захлебнулся от ярости.

- А ничего. И не кипятитесь.  Вы танком закрылись. А за Ваши дела я и  приехал отдуваться. Вам я не подчиняюсь. Если что не так, то вопросы к моему начальнику.

Сергей Владимирович Вас выслушает, ну и примет, конечно, нужные меры. На то у него и особый отдел.

   Дожидаться ответа Костя не стал, вылез и направился к пехотным офицерам.

   Оглянулся вокруг. Поля, фермы, чистенько, уютненько, порядок. Лето. Покупаться в бассейне бы, а вместо этого распутывай «дурной» клубок, в котором толком и не поймешь, кто прав, кто виноват. Подловил бы Сыромятникова  в потемках, начистил бы ему морду, а жену отпустил бы на все четыре стороны или простил бы. Точно по дури сделала. Не могут люди прощать. Наоборот. На зуб -  зубом отвечают. Поспешил парень. Поспешил. Схватился за автомат и рожки. Глупейшая история, да вед человеческая. Вот в чем дело, что человеческая. Легче в поступках природы разобраться, чем в человеческих. Да и природа за свои поступки  себе не платит. Она нам платит. А человек за свои поступки платит сам себе. Вот, если бы жена Сердюкова  не сделала этого, а сделала, вот из этого и будут судить…

   Захотелось Косте посидеть на травке или полежать, раскинув руки в сторону, да знал, что собраться в кулак нужно, а не руки в сторону разбрасывать.

- Привет, ребята, - сказал  он, подойдя к стайке  пехотных офицеров. – Что за парень Сердюков.

- Нормальный мужик. Толковый. Да вот баба его с Сыромятниковым спуталась и с толка сбила. Не устоял.

- Бабу его оставьте в покое.  Разберутся сами, если время будет. А как он стреляет.

- Не промажет.

   Костя вновь осмотрел дом. В лоб даже ползком – бесполезно. Небольшой цветник, бассейничек и две уточки. За уточками не спрячешься. В бассейничек не нырнешь. А цветы. Разве что на могилку самому себе.

   Оставалась надежда на глухую стену.

- Начинайте, ребята, раскатывать БТРы, ездите по двору и двигатели, чтобы во всю ревели,- начал он, -  Мелькайте перед его глазами, отвлекайте шумом. БТРы он не пробьет. Да, вряд ли он стрелять будет. А я к глухой стене. Покарабкаюсь. На Dachboden. На чердак.

- Автомат возьмите.

- Автомат не возьму, мешать будет. Минут через пять начните палить над чердаком. Не в него, а над чердаком. Тоже шум и страх. Нужно, чтобы он ориентир потерял и нацелился только на Вас, а меня не услышал.

  Повезло Косте. На чердак он взобрался по лестнице через одно из слуховых окон. Лейтенант в спешке просто забыл втащить ее к себе. Вот если бы не забыл, дело было бы плохо. Пришлось бы входить внутрь дома и искать выход на чердак.

   Хотя чердак был и завален кучами соломы и зерна, но примостившегося  у слухового окна лейтенанта Костя заметил. Рядом лежали связанные немцы: муж и жена.  

   Место у Кости было удобное. Его не видели, а он видел спину парня.

   «Расстрелять мне его легче всего. Он даже не успеет ничего понять. Да ведь сорвался парень. Жена  подвела. Стерва.  Да откуда я знаю: стерва или не стерва. Слухами жить – дураком быть.  Сбилась девка с пути, но ведь и поправиться может. Мало ли их таких. Собьются, а потом еще крепче полюбят.  А что же мне делать. Вот он хотя бы пальнул в мою сторону. Закипятился бы я. А то открыл спину.  Ну, да. Не время раздваиваться, а я раздвоился. Может назад выползти  А как потом объяснять мне. Допрыгнуть я до него – не допрыгну. В прыжке собьет».

   Минуты две он рассматривал спину лейтенанта.

   «А я даже имен его не знаю», подумал он.

    Потом, вскинув пистолет на уровень правого глаза, крикнул.

- Сердюков.  Не шевелись. Не поворачивайся. Я у тебя за спиной. Возьми волю в кулак.

   Лейтенант словно прирос.

- Если дрыгнешься, может быть, просто так дрыгнешься, но я же приму это из-за страха, что ты в меня стрелять хочешь, и я  сработаю на автомате и пулю запущу в тебя. 

   Лейтенант не шевелился. И было не понятно. То ли выжидал он удобный момент, то ли действительно подействовало на него сказанное Костей.

- Выбрасывай автомат через окно. Хрен с ним с этим козлом Сыромятниковым. Он свое еще получит. И из танка он не вылезет. Его только вытащить оттуда можно. Все равно тебе, Или выходить придется или сам себя в расход пустишь. Ведь не будешь все время на чердаке отлеживаться.

- Сука он Сыромятников, - ответил лейтенант, не оборачиваясь. – Я ему хотел просто по морде надавать в кабинете при офицерах. Да не вышло. Он охрану  штаба стал звать. Боится сейчас идти ко мне. А я его не буду убивать. Пару раз по макушке чиркну, чтоб он на виду всех обмочился.

- Бросай автомат. Потом поговорим.

- Можешь стрелять в спину.

- Послушай меня. Брось автомат, парень. А то беды наделаешь и всю жизнь в тюрьме просидишь, а то под расстрел попадешь.  Неужели жить не хочется. Согнули малость. Выпрямишься еще. А выбросишь автомат, замнем. Слово даю. Скажу, что ты сам мне сдался.

- А ты кто.

- Особист. Из Дрездена приехал. А с Сыромятниковым мы  разберемся.

   Может быть, и договорились бы. Да немцу удалось выпутаться из веревок, и он прыгнул на лейтенанта.  Автомат заплясал в руке лейтенанта, очередь пошла кругом.

   Не хотел Костя  стрелять, но сработала привычка.

-----------------------------------------------------------------------------------

   Сергей Владимирович читал какие-то документы, когда приехал Костя.

- Слава, Богу, приехал.

- Плохо, как-то.  На душе скребет, - сказал Костя, -  Фриц все дело спутал.

- Ты не виноват. Успокойся.

- Не знаю. И парень не виноват. Только он мертвый, а виновник на свободе. Неужели Вы ничего не можете сделать с Сыромятниковым. Да давайте поедем хоть морду ему набьем. Душу отведем. Он особого отдела, как мышь кота боится.

- Мордобой  ему не поможет. К нему нужны другие миры. А они вот в этих документах, - Сергей Владимирович постучал по бумагам на столе. - У меня есть оперативка, что он оружие продает. За это мы его и подцепим. Не только в Союз отправим.  И звезды поможем снять,  и посадить посодействуем. Поверь мне. Сволочам и подлецам мордобитие не помогает.

- Как всегда с опозданием, - сказал Костя. – То, что нужно было делать вчера, делаем сегодня. В этом и Ваша вина есть. Эх, - он махнул рукой и вышел.

   Как тихо было вечером. Легкий ветерок. Он словно дышал.  Рассыпавшееся на звезды небо. Светящиеся кафе, рестораны…, а в них чавкающие, пожирающие ужин  люди, у которых было только одно: наесться, напиться и завалиться спать, а выспавшись умыться, почистить зубы, одеться, проглотить завтрак и на работу, а вечером снова то же самое. И так день за днем  наворачивалась жизнь круг за кругом, то втягивая в себя новые лица, то выбрасывая…

   Да, не об этом думал Костя, а о том, что погуляла жена Сердюкова, а мужа утеряла. И это всего лишь одна из человеческих историй.

-------------------------------------------------------------------------------------------------

   Утром Наташа проснулась веселая, мотнулась на кухню за кофеем, а когда возвратилась, увидела Костю возле фотографии.

- Да, что ты прикипел к ней, Косточка.  Сниму сегодня.

- Наташа, - сказал он, - ты полковника Сыромятникова знала.

   Поднос выскочил из рук Наташи.

- Знала, - продолжал Костя. – И сама знаешь, что я хочу сказать, но этого я не буду говорить. Прошлое забыто. Я не хотел, но мне пришлось стрелять в твоего мужа, когда он был на чердаке. Души. Ты же говорила, что своими руками задушишь.

   Он присел на кровать.

   Наташа зажала лицо в ладони и заплакала.

- Вырвалось, - вскрикнула она, отнимая руки от лица. -  Вырвалось, потому что часто думала об этом. Разве с тобой такое не бывает. Хочется человеку иногда плохое из прошлого стереть. И кажется, что стер, а оно, как волной неожиданно и не понятно откуда накатывается.

   Знал Костя это и по себе.

-  Не плачь. Слезы можно платочком или рукой  вытереть и слезой облегчить себя, но ни платочком, ни рукой душу не вычистишь. Я знаю, что ты любишь меня. И я люблю тебя.

   Костя замолчал. Он в первый раз видел плачущую Наташу. Куда делась ее игривость и искристость.

- Но дело даже не в этом. При первом твоем срыве ты  бросишь мне: убийца. А потом анекдотом сгладишь.

- Не брошу.

- Это сейчас ты говоришь. Да если и бросишь я пойму тебя. Я не считаю тебя виноватой. Это просто ошибка молодости. Но как быть с твоей дочерью. Она будет смотреть мне в глаза. В глаза человека, который убил ее отца, и не догадываться об этом.

- Она любит тебя.

- Да. Поэтому и фотографию отца повесила. Любит она своего отца и не забывает.

- Боишься, что она узнает правду. Молчать будем.

- Молчать, молчать… и врать. А  вранье  -  не сложная наука. Молчание посложнее.  Само по себе молчание не угнетает.

   Костя замолчал.

- Люди живут и не с таким грузом, - сказала Наташа. – Что же мы слабее других.

- Дело не в этом, а в молчании. Угнетает мысль, что молчать нужно. Я боюсь своего молчания, а оно  на всю жизнь со мной будет, если мы с тобой поженимся. И ты будешь бояться своего молчания.

    Костя не весело улыбнулся.

 – Может быть, я и ошибаюсь. На первый взгляд это смахивает на обет молчания. Но это не обет. Это как проклятие. А проклятие  иногда связывает людей, сильнее любви, а иногда и отталкивает друг от друга. Так что делать, Наташа?