Деградация: появилась или проявилась?

Деградация: появилась или проявилась?

Про культурную и нравственную деградацию стало почти общим местом.

В самом деле, взглянуть хоть на поток сегодняшних новостей.

Главного балетмейстера Большого театра недовольный неполученной ролью солист облил кислотой (не сам, конечно).

Под присмотром полиции прошла гражданская панихида главного российского бандита (нет-нет, не радуйтесь – это не то, о чем вы подумали).

Очень оппозиционный адвокат публично сводит счеты с бывшей подзащитной, публикуя без разрешения авторов непонятно как оказавшиеся у него личные письма двух других подзащитных, сидящих лишь за то то, что назвали вещи (и двоих высокопоставленных чиновников) своими именами.

Другой очень-очень оппозиционный претендент на роль совести нации и как бы даже и писатель продолжает оправдывать людоедский закон, от которого у нормального человека волосы встают дыбом, но который, однако, по официальным данным одобряют еще десятки процентов опрошенных хотя и лакейским, но все-таки социологическим центром...

И прочая, и прочая, и прочая... Где мы?.. До чего докатились?.. Кафка какой-то... Впрочем, и Кафки на такое не хватало фантазии...   

Но вот о чем я хочу спросить. Деградация-то на лицо. Только деградация ли это? Что здесь вновь приобретенное, а что старое, но сейчас только проявившееся?

Конечно, сегодня, как и всегда, привычно звучит, что раньше вода была мокрее, а трава зеленее. Но давайте всмотримся по-пристальней...

Картинка получается неоднозначной. Да, деградация искусства  имеет место быть. Кино, включая и сделанное когда-то маститыми и талантливыми режиссерами, смотреть нельзя – убожество. Среди поэтов не видно не только новых ахматовых (простите за строчную букву), но и новых ахмадулиных, наш сегодняшний потолок - Быков. Новых Товстоноговых тоже как-то не видно... В науке примерно та же картина.

В общем, культурная элита попросела. Но если говорить об общем культурном уровне, то картинка становится менее очевидной. Хамство стало заметнее, в частности, благодаря интернету, но стало ли его больше? Очереди у пивных ларьков, красномордые продавщицы в советских универсамах, уличная шпана – все они и в советские времена не поражали бытовой культурой.

А высока ли была художественная культура или культура мышления среднего инженера? Не многим выше бытовой культуры опустившегося алкаша.

Но важнее даже не это. В советские времена, с одной стороны, многие виды хамства были наказуемы, а с другой, сама жизнь эти виды хамства не провоцировала. Иначе говоря, иногда для хамства просто не было повода, а иногда хамить было невыгодно, и эта невыгодность загоняла хамство внутрь. Человек не хамил не от высокой внутренней культуры, а от того, что хамить не имело смысла, а часто было и небезопасно.

И то же самое с другими видами нравственности. Толкаться локтями не имело большого смысла: пайка и так была у каждого, а много локтями было не вытолкать. Но даже просто говорить правду в советские времена часто было смертельно опасно, и люди молчали, а часто и кричали «Гип-гип, ура!!!». И не отказывали себе в удовольствии донести на соседа, порой даже не получая от этого никакой материальной выгоды. Я уж не говорю про дружное бросание бюллетеней в урны по случаю так называемых голосований.

Примеров  – вся советская жизнь. Взять хоть бы афганскую авантюру, переполнившую чашу Божьего терпения в отношении деяний строителей Светлого Будущего. Ее бессмысленность и аморальность были очевидны многим . А сколько выступило против? Единицы. (К моему стыду, я не был среди них – нужно было учиться, работать, в общем, «делать жизнь»...)

Короче, мы вышли из советского прошлого отнюдь не ангелами. Внутри каждого были горы дряни.

И что же тут удивляться, что когда условия жизни поменялись, вся эта дрянь полезла наружу? Что обман стал нормой деловой жизни? Что воровство грехом вообще никем не считается? Что мы так быстро привыкли к убийствам («бизнес – ничего личного»)?

Нет, это не деградация. Это превращение тайного в явное.

Отсюда и нехитрый вывод. Не вздыхать о сказочном вчера, а чистить грязь, которая вчера была невидимой, а сегодня стала видимой. И прежде всего – в себе самом.

Я же предупредил – совсем нехитрый вывод.