НА ПЕРЕДОВЫХ ПОЗИЦИЯХ

   Андрей Сергеевич Коляда – поселковый мужик с широченным лбом, на котором вполне вмешалась  ладонь его жены: Марфы Ивановны, так и прослыл бы среди посельчан Коляда, а не Сергеевич, если бы не его случайный разговор с Николаем Ивановичем Свистуновым, которого в поселке  зовут БИЧ.

    БИЧ - бывший интеллигентный человек с «патлами», которые закрывали даже его плечи и небритым лицом до такой степени, что просматривались только его сверлящие глаза, дутый нос, словно забитый чем-то внутри, и узкий, словно скошенный под косым углом лоб.

   Случайным разговор назвать, конечно, нельзя. В поселке, вообще, случайного ничего не бывает, так как посельчане живут не от случая к случаю, а от получки к получки, а некоторые от пенсии к пенсии.  А когда получку или пенсию затоваривает районная администрация, они на огороды налегают.

    После разговора с Николаем Ивановичем  и выскочил Коляда на передовые позиции. Да еще на такие, что прилепилась к нему в поселке любопытные   мужики.

   А поселковый мужик он же любопытный до мозга костей. Скажи ему, что нужно изобрести вечный двигатель, он тут же на спор, а мужика хлебом не корми, дай поспорить на бутылку водки,  мигом разберет велосипед, тачку. Словом, что первое под руку попадется. Захватит молоточек: тюк, тюк и запустит, а то, что колесики через пару минут перестанут крутиться, он тотчас найдет причину.

- Погода не та, хреновая, всю энергию забрала, вот колесики и не работают - скажет он, загребая шею в ладонь, – потепление задавило, вулканы развоевались, космос уже мусором завалили, ось земли покривилась, скоро кубарем с нее  покатимся…

    Раскидает свои слова не хуже некоторого академика с телевидения.

   Возвращался Андрей Коляда с каракубы – мастерская в депо, где ремонтировали паровозы, тепловозы, вагоны -  домой. Дорога прямая, да  ведет от нее одна небольшая вытоптанная до тверди  дорожка, которая затягивала не одного поселкового мужика.

   Перепахали бабы дорожку, да так вышло, что после пахоты мужики приходили домой еще больше неуверенными. За косяки и воздух хватались, чтобы попасть на порожки.

- Ну, вот идешь, идешь, - оправдывались мужики, – а эта дорожка тебе навстречу бежит и  так заворачивает ноги, что мы : тпру, а она: но…

- Чтоб она вас на тот свет нокнула, - ругались бабы. – Мимо бусуагрни (пивная в поселке)никак прошмыгнуть не можете. Обязательно зацепитесь. То ногами, то мордами.  Носом запах пива чуете.

   На это мужики резонно отвечали, что они носы и ватой, и паклей, и шпаклевкой, и бумагой забивали, а пивной дух – это же, как черт. Как вцепится в загривок и в ноздри и тащит.

   Забрел после получки на эту дорожку и Андрей Коляда. То же шел прямо. А дорожка  - то хвать его за ноги и втащила прямо в бусугарню. Ну, втащила, так втащила, а вытаскиваться сам будет.

   Хлебнул он под летнюю жару сначала одну кружку пива, потом вторую, заметелились мысли и вошел Коляда в разговор с  Николаем Ивановичем Свистуновым.

- Вот лоб у тебя, Коляда, - начал БИЧ, -  как у большого ученого, а что в нем: жрать, пить,  да спать.  Живешь, как мужиклан.

   Заковыристый на слово был БИЧ. Любил мозги мужика словцом подманивать, а подманив мозги, подманивал и его карман. Да еще глазами сверлил.

- Никакими новыми научными открытиями ты не интересуешься.  Человек не должен так жить.

   Словоохотлив был БИЧ в вопросах, как жить и примеры даже показывал.  Вечерами последним его из бусугарни выводили.

 - Человек должен быть всегда  в науке. Даже тогда, когда он лежит с женой в постели.  На передовых ее позициях. Вот если бы не наши позиции, то мы сейчас бы  подметки американам облизывали.  

   Витиеватым он был в разговорах и так закручивал мысль, что в середине ничего нельзя было понять, но концовки подводил чисто.

- Вот поскольку и постольку  и… Понимаешь.

   Затянул на полчаса, но по концовке ударил с маху.  

- Вот знаешь ли ты, Коляда, что такое свертывание пространства. Это новое наше оружие. Если что, наковыряем так, что  Америку Атлантидой сделаем.  Никто кроме нас им не владеет. Если хочешь послушать, ты мне кружечку пивка подкинь. Пиво для мысли - наживка. Сидишь сухой, в  голове мозги варятся.  Как заправился,  мысли из всех углов скок, скок,  так и ползут, успевай только хватать.

   Любопытство и разъело Коляду. Да вдобавок хмель буранчки (мысли) начал заворачивать в голове.  Не поскупился на кружку.

   Зацедил БИЧ пивка, придвинулся к Коляде и на ушко.

-   Свертывание пространства это такая штука, с помощью которой мы американов можем отправить куда угодно. Даже на тот свет. И наше правительство может свернуться куда угодно в случае. Понимаешь, в каком случае.  Даже ты, наш простой родной русский мужик, - без дружеских хлопков, конечно, не обошлось, -  если захочешь, можешь без труда переселиться с нашей земли  на любую звезду, даже если она находится от тебя черт знает, где.

   А Коляде давно уже хотелось смотаться и от ладони жены, и от каракубы. Вот и притерся он к БИЧу.

- Вот смотри, - БИЧ достал из кармана лист бумаги, разложил его на столе, на одном конце нарисовал точку и на втором – тоже точку. -  А теперь берем и сворачиваем концы листа. Сводим их друг к другу. Раз. Видишь, точки совпали. А почему?  Пространство свернулось. Из одной точки сразу и перескочил в другую

   Коляда попытался было опротестовать, что лист бумаги не пространство и какая сила может свернуть  его, но  БИЧ упредил.

- Пространство сворачивает энергия, дорогой мой товарищ, -  в этом месте он подсластил Коляду, чтобы не вырывался с вопросами, - энергия. У нас ее знаешь, сколько. Мы самые богатые на нее. Она на Антарктиде в резервуарах закачена. Мы ее закачали, и мы там ее на нужный случай прячем. Усекаешь теперь, почему мы с американами  за Антарктиду бьемся. Телевизор смотришь, а вот выводы не делаешь. А я делаю. Вот тут.

   Он постучал по своему лбу, а поскольку лоб у него был узковатый, он перешел  на лоб Коляды. Коляда было с вопросами, да БИЧ обстрел повел.

- Под льдами энергия, Андрюша, под ними. Почему наши подводные лодки там скрываются. А. Охраняют. Стерегут. Американов отгоняют. Ты мне кружку пива подкинь, я тебе подробней об этом оружии расскажу.

  Да разве может мужик, чтобы послушать о новом оружии,  пожалеть кружку пива.

Коляда к буфетчице и захватил не одну, а сразу три.

- Хорошее пиво. Мозги прочищает, - сказал БИЧ. – Замачивайся. Оно тоже тебе скоро  мозги высветит.

   А Коляде не терпится. Какой же мужик может утерпеть, чтобы о новом  оружии не послушать, которым американов можно придавить, да еще…

- Ты мне не  о мозгах, а об оружии, как свернуть пространство, чтоб американов к ногтю и их добро себе забрать. А то надоело со своим добром. На ладонь  положишь – не видно. В карман засунешь – не найдешь.

- По государственному  рассуждаешь, - ответил БИЧ, потом   посмотрел, посмотрел  на Коляду, доцедил пиво и прямо в лоб.

- Андрюш. А на хрена тебе это оружие, - сказал он. – Свернешь  ты пространство, а свой век все равно не проживешь.

   Задело Коляду, он рассчитывал на оружие и на добро американов, а тут обрезали.

- Ты об оружии давай. О свертывании пространства и как добро их хапнуть.

-  Ну, ладно. Об оружии, так об оружии. Свертывание пространства – это мелкота.  Есть еще  более сильное оружие. Ты мне еще кружечку подкинь.

   Коляда кружечку, а БИЧ – слово.

- Апокалипсис. Слышал о таком оружии. Оно из Космоса. И нас, и американов достанет. От него можно спастись только через кротовые норы. Не слышал ты о них, а  такой лоб таскаешь. А почему  не слышал.  Да потому что ты – обозник,  не на передовых позициях. Я тебе и про кротовые норы могу рассказать. Как из одной норы попасть в другую, чтоб спастись. Только за кротовые норы уже четыре кружки.

   Обсыпал Коляда БИЧа матом. Понял, что объехали его.

- А ты, Андрюша, не ругайся, - дружески ответил БИЧ. – Наука не терпит мата. Наука – это дискуссия. Диалог адекватных людей. Она на истине вырастает. Тебе с твоим лбом  нужно всегда быть на передовых позициях.  Так что уходи с обоза.

   Расписал БИЧ, какие он деньжищи на передовых позициях хватал, да так расписал, что Коляда сравнил свой лоб с его и решил, что больше схватит.

   Притащился Коляда домой, Марфа Ивановна  руку свою к его лбу приложила, да не обиделся Коляда.

- Ухожу я с обоза, - сказал он.

- Это с каракубы.

   Марфа Ивановна и второй раз попыталась,  да увернулся Коляда. Лоб решил беречь. Как бы трещину не дал.

- На передовые позиции ухожу.

- Это, на какие передовые позиции. Поближе к пивной бочке.

- Нет, Ивановна, науку буду грызть. Без науки разве я человек.

   Поругал себя Коляда для облегчения жены и закатился в постель.

   С того времени  и пошел в рост   Андрей Коляда. Стал почитывать научные журнальчики, чтобы на передовые позиции попасть. Что не прочитает, ничего не понятно. Червоточина попадется, а кто ее прогрыз – не ясно. Думал, думал Коляда, а потом решил не по академически объяснять, а по мужицки. 

   Зайдет к кому-нибудь в поселковый двор. То, да се, так, мол, и так, расслабит, а потом с передовых позиций и врежет.

- Вот лоб у тебя большой, - начнет он, а лоб то бывает и маленький, да Коляде главное, чтобы пробить его, -  а что в нем. Пустота. Я тебе его сейчас заполню.

   И начинает заполнять свернутым пространством. А любому поселковому мужику так и не терпится свернутся со двора. Вот и идут они по «намагниченной» дорожке.  Коляда слово, да слово  то матом скрепит, то плевком. А мужик хлоп, да хлоп ртом, но связку поддерживает.

  В бусугарне  Коляда достает лист бумаги, ставит точки, свертывает в трубочку. Расскажет и про Антарктиду. И как американов можно свернуть, и их добро хапнуть, да и своих верхов достать. И новенькое что-нибудь, вычитанное из журналов, подкинет, как атланты своей психической энергией египетские пирамиды строили, о НЛО, проказах инопланетян, торсионных полях, как энергетическое поле в батарейки закачать, а батарейки по своим карманам рассовать, а потом продавать другим странам......

   А новенькое для мужика любопытно, а то, что мужику любопытно, то Коляде на руку.

  Слушают мужики: не Коляда, а Андрей Сергеевич,  не башка, а голова.

   Коляда для авторитета даже развесистую бороду отпустил, во время рассказа загребает и пушит ее, да иногда подкартавливает.  Хвалят его и подносят:  и за свертывания пространства. И за кротовые норы, и за червоточины в пространстве и времени, и за параллельные миры, и за темную энергию, тонкую материю.., потому что Андрей Сергеевич не в зубы тычет словами, а в уши вкладывает, он же на передовых позициях стоит, спрашивают: Сергеич, а можно у нас в поселке кротовую дыру найти и параллельный мир, на что он отвечает, да можно, нужно только хорошо пошукать.  Может они, находится под зданием главы районной администрации, или на даче начальника полиции, или..  а когда его начинают ругать: ох, и брешешь ты, Сергеич, он отвечает: брешут вам, чтоб мозги ваши в нитки распустить, и  я брешу, но только для того, чтоб ваши мозги в кулак собрать, а заканчивает  одним  и тем же: а на хрена вам все это знать, мужики, все равно скоро Апокалипсис бабахнет, все копыта скоро отбросим, дружно и без очереди.

   А в Апокалипсис в поселке крепко верят. То водонапорная башня грохнет, то электростанция сгорит, то батареи зимой «дуба» дадут, а зима такого холода нагонит, что у посельчан самое нужное отмерзает, только летом и отогревают, то…  

   Словом, верят. Да и  как  не верить, если о Апокалипсисе  на всех углах  только и балабонят. Да еще  кто. Авторитеты: академики, профессора, ну и прочие. Правда, объясняют они это не по мужицки, а  в формулах, числах, графиках с указками и такими словами, что язык в них путается,  а Коляда по поселковому: карандашиком, точками, листочком, трубочкой… Вот так и вышел Коляда в Сергеевича.

   Как-то вызвал городской физик Коляду в клуб на дискуссию. Собралась толпа мужиков и баб. Да не вышла дискуссия. Бабы и мужики физика поселковыми червоточинами заклевали. Физик в Космос их поднимает, дескать, там нужно искать, а посельчане его на землю опускают.

   Давно я не был в поселке, но дошел слух, что, готовится сейчас Андрей Сергеевич к пенсии и думает после нее расширить круг учености, поездить по поселкам, да трошки побаивается, что его научный апокалипсис накроет.