Коммунизм на Руси

^{23 сентября 1939 года.}

^{Город Вильно.}

«Моя любимая Дуняшка!

Пишу тебе это письмо из самого центра польского, буржуазного логова. Мощным ударом нашего несокрушимого, красного кулака мы сокрушили польских, фашистско-капиталистических генералов и освободили от буржуазного гнёта стонущий в когтях тиранов польский рабоче-крестьянский люд и все иные народности, безжалостно угнетаемые и эксплуатируемые кровожадными панами.

Я шёл во главе всей Красной Армии и бил фашистов и их холуев, пока они не бросились бежать. Живу я в красивом доме, хозяин которого — капиталист, сбежал. Здешние буржуйки наносили мне цветов и застелили всю комнату коврами. А всё это от страху. Каждый день плаваю в ванне. Ванна — это такая большая лохань, из железа, в которую наливают воду и человек целиком, даже с ногами, может в неё поместиться.

Можешь гордиться своим Мишкой, который, гордо шагая по знаменем Ленина-Сталина, смёл на века зверское сопротивление польских захватчиков и освободил все, стонущие в кандалах, народы.

Писать мне можешь в Вильнюс, какое-то время мы ещё будем тут. Мой точный адрес на конверте.

Крепко жму твою руку, с комсомольским приветом.

Лейтенант героической Красной Армии, Михаил Зубов».

«Любимый мой Мишечка!

Мы очень гордимся тобой, что ты так исправно исполняешь свои большевистские обязанности и громишь банды польских, фашистских генералов. Нечего бандитам издеваться над рабочим классом и убивать пролетариат. Я бы к тебе, мой любимый герой, на крыльях как ласточка прилетела и вспарывала эти толстые, панские брюха вилами.

Только ты там наверное, бедный мой, голодаешь? Я хорошо знаю из книг и газет, что в Польше всегда был сильный голод, такой, что люди ели конский навоз, кору с деревьев и землю. Только капиталисты там обжирались вволю хлебом и салом. Кроме того, я видела на вокзале эшелон товарных вагонов, а на каждом вагоне был большой плакат: «ХЛЕБ ДЛЯ ГОЛОДАЮЩЕЙ ПОЛЬШИ». Я бы послала тебе, мой маленький, сухарей, но уже два месяца сама не вижу хлеба. Но могу тебе послать сущёных ягод. В этом году их много было. Кроме того, могу добавить немного картошки. Ты только напиши. Если надо, я сразу же вышлю.

А так у нас всё в порядке, только арестовали и выслали в лагерь соседа нашего, Василия Моргалова, за то, что он вёл английскую, империалистическую пропаганду. Сказал, подлец, по пьянке, что скоро Советский Союз будет жить в дружбе с Германией и что будет с ними война. Хотя это наш дальний родственник, нам совсем его не жалко. Пусть не болтает такие глупости.

Привет тебе от всей семьи.

Любящая тебя навеки, Дуня»

^{Октябрь 1939 года.}

 ^{Вильно.}

«Милая Дуняшка!

Твоё письмо дошло быстро и я благодарен за поклоны всей твоей родне. Что касается посылки для меня, то я очень благодарен, но прошу тебя не высылать мне никаких продуктов, тут есть всё, чего душа пожелает. Как раз подошли те эшелоны, что ты один из них на станции видала с плакатами: ХЛЕБ ДЛЯ ГОЛОДАЮЩЕЙ ПОЛЬШИ. Так что теперь у меня есть и хлеб, и что положить на хлеб. Я безгранично благодарен советской власти и нашему любимому вождю, товарищу Сталину, за заботу о нас, героях непобедимой Красной Армии. Тут буржуазия аж зубами скрипит от злости, видя как мы объедаемся всякими колбасами и прочим салом.

Посылаю тебе мою фотографию, чтобы ты знала, как теперь выглядит мужественный герой и защитник Советского Союза, день и ночь неустанно стоящий на защите нашей святой России и всего пролетариата. Те часы, что ты видишь у меня на руках, настоящие, и цепочки, которые свисают из карманов, тоже при часах. Так что, можно сказать, фасон я держу как надо.

Что касается Моргалова, то за то, что он болтает, будто будет война с Германией, надо бы его — фашистского пса — не то что в лагерь отправить, но и шкуру с него — империалистического прихвостня — содрать. Я тут недавно читал книжку о великом немецком вожде и самом лучшем приятеле нашего любимого ОТЦА Сталина, Адольфе Гитлере. Он тоже пролетарий и строит социалистическую родину для своего народа точно так же, как и наш ВЕЛИКИЙ Сталин. И никогда не может быть войны между двумя братскими народами.

Это понятно каждому нормальному человеку. А слухи о войне пускают польские паны и агенты английских империалистов. Но с ними со всеми скоро мы, вместе с товарищем ТОВАРИЩА Сталина, Адольфом Гитлером, расправимся.

Посылаю низкие поклоны для всей твоей родни и тебе, Дуняшка.

Я гордо стою под высоко поднятым знаменем Ленина — СТАЛИНА и героически сдерживаю напор кровавых буржуазных приспешников.

Твой до гроба

Мишка Зубов»

«Любимый Мишечка!

Большое спасибо за твоё письмо и за фотографию. Не могу на неё налюбоваться. Трудно поверить своим глазами, что это на самом деле ты. Всё люди из нашего колхоза вечером, после работы, ко мне приходят и фотографию рассматривают, и тоже её все хвалят. Только не могут поверить, что те часы, что у тебя на руках и в карманах, настоящие. Но я верю тебе, орёл ты мой и герой, и я очень горжусь тобой.

Хотела и я тебе мою фотографию послать. С этой целью даже написала заявление в НКВД, чтобы разрешили мне на один день выехать в город сфотографироваться. Может и разрешат, хотя все говорят, что тут даже не слышали о таком. Но я приложила справку из колхоза о том, что выполняю по 150 процентов нормы и состою в комсомоле. Жаль, что у меня нет платья, а одна лишь очень старая телогрейка. Но председатель колхоза говорил нам, что колхоз наш был награждён за достижения в труде, так что наверное продадут немного материала на одежду. Ведь говорил он про это ещё в 1936 году. Наверное скоро дождёмся. Тогда я справлю себе красивое платье.

Намедни приезжали из НКВД и забрали семью Моргалова, которого выслали в лагерь за то, что он по пьянке говорил про войну с Германией. Я тебе уже писала про это. Ну, мы потом собрание созвали и послали благодарности властям за охрану нас от контрреволюционных элементов. Понятное дело, если Моргалов говорил, что будет война с Германией, то это мог слышать кто-то из его родни. Надо уничтожать этих фашистских гадов и английских агентов.

Я очень рада, что до вас дошли те эшелоны с надписями «ХЛЕБ ДЛЯ ГОЛОДАЮЩЕЙ ПОЛЬШИ» и что у вас теперь нет недостатка с едой. Это очень приятно, что наше правительство так заботится о героической Красной Армии. Только я сильно боюсь, как бы те кровопийцы, поляки, тебя где-нибудь подло не убили или не отравили. Береги себя, дорогой, и будь осторожным.

Передаю поклоны от всей родни и крепко целую тебя.

Твоя до гроба, Дуня».

^{3 июня 1940 года. Город Москва:}

«Дорогой брат Мишка!

Прежде всего сообщаю тебе, что меня перевели постоянно в Москву, где я буду работать на мебельной фабрике. Всё прежнее руководство фабрики было выставлено и послано туда, где подобному руководству положено находиться. Оказалось, что они устраивали саботаж и портили продукцию и станки. На суде они сами признались, что за такую предательскую работу брали деньги от империалистов из Люксембурга.

Меня тут поставили заведующим материального склада. Мне даже удалось получить, только для себя, комнату. Маленькую, без печи и окон, но полностью изолированную. А удалось мне это потому, что новый руководитель фабрики и плановый отдел выдали мне справку, что я беру на дом срочную работу и там тоже работаю. Однако теперь я собираюсь как можно скорей жениться. Тогда будет больше уверенности, что в мою комнату никого больше не подселят.

За фотографию твою большое спасибо. Часы, которые на ней видать, у тебя на руке, вроде настоящие и хорошие. Но я тебе честно, как брат, скажу, это всё обман. Мне уже много лет и я слишком умён, чтобы верить в чудеса.

Вчера председатель нашего колхоза продал мне по разнарядке полфунта масла. Мне хорошо известно, что в той нищей Литве и Польше всегда был голод, поэтому я собрал для тебя посылку с продуктами и послал. Это спасёт тебя от истощения… Масло это со специального завода, который построили вблизи Москвы и назвали именем известной заграничной революционерки Карвуте. Очень мне хотелось попробовать: какое оно масло на вкус, ведь я его вижу первый раз в жизни. Но надо спасать тебя от голода. Кроме того я хочу, чтобы и ты увидел и убедился, какие у нас теперь советские достижения.

Кланяюсь тебе, с братскими пожеланиями

Вася».

^{30 сентября 1940 года. Вильно:}

«Моя любимая Дуняшка!

Извини, что я так редко пишу, но пожалуй ты наверное понимаешь, что у меня, при моей высокой должности, мало свободного времени. Я очень занят укреплением социализма и прививанием культуры в этой дикой стране. Моя жизнь среди здешних буржуазных скотов нелегка. Но я не жалуюсь и горжусь тем, что внедряю тут нашу советскую культуру.

Теперь я тут стал очень важной персоной. У меня даже есть две пары сапог. А из них одна такой красоты, что я не могу этого описать. Как у меня будет немного больше свободного времени, то занесу их фотографу и прикажу сделать их снимки. Пошлю тогда их тебе, чтобы ты увидела, до какого высокого уровня поднялся твой Мишка и какие у него сокровища! О чемодане я тебе уже писал. И о часах тоже. Начинаю уже подумывать о патефоне и может куплю после Нового Года.

Много времени у меня уходит, чтобы ограждать от покушений на мою собственность разных буржуазных элементов. Но я не дурак и со мной у них так просто не пройдёт. Теперь, когда я выхожу в город красиво одетый и при двух часах, то все буржуйки с восхищением и обожанием смотрят на меня.

А я не обращаю ни малейшего внимания. Потому что думаю только о тебе и всегда буду верен тебе.

Передавай привет всем знакомым.

Целую тебя крепко. Твой до гроба.

Младший лейтенант

Михаил Зубов».

«Уважаемая товарищ Дуня Ивановна!

Имею честь сообщить вам, что из нашей любви в будущем ничего не получится и быть её не может, и прошу этого даже не ожидать, и глупости эти из головы навсегда выкинуть.

Пишу это, будучи стойким комсомольцем и идейным человеком, после долгих и серьёзных размышлений. Не имею ничего против вас как человека, потому что да, вы мне немного нравились. Но принимая во внимание мою высокую должность и важные для Советского Союза функции, я не могу фамильярничать с кем попало. Это вполне очевидно и естественно для любого умного человека, что для меня, офицера непобедимой Красной Армии, вы особа слишком низкого социального положения и не обладаете никакой такой культурностью.

Я часто бываю на разных торжественных собраниях и встречаюсь с очень известными личностями. Поэтому мне нужна такая жена, которая умела бы поддерживать как положено честь Красной Армии и Советского Союза. Вы же даже прилично есть не умеете: чавкаете, ходите как корова, в носу пальцем ковыряетесь и относитесь к чернорабочему элементу. Вследствие вышесказанного, вы можете выставить меня на посмешище и в моём имени унизить Красную Армию.

Кроме того, мне сильно не понравилась ещё одна вещь. Вы, как хорошо известно, находитесь в родстве с семьёй Моргалова, который несомненно был английским агентом, потому что распускал вредные для Советского Союза и Германии слухи, якобы между этими братскими народами могла быть война. Поскольку за это преступление ярого фашистского реакционера, Моргалова и его семью, сослали в лагерь, то мне никак нельзя поддерживать связь с родственниками (пусть даже и дальними) империалистического холуя. Как офицер, я должен заботиться о своей чести, мнении и социалистической морали.

Согласно всему мной написанному, любезно прошу раз и навсегда отцепиться от меня и перестать мне морочить голову письмами. В противном случае я буду вынужден напомнить кому следует о дальних родственниках озверевшего реакционера и капиталистического агента Моргалова!!!.. То есть о вас и о вашей уважаемой семье.

С коммунистическим приветом прощаюсь навечно. Окончательно. Младший лейтенант Красной Армии, идейный комсомолец,

Михаил Зубов».

Великому Сталину ура! ура! ура!

Великому Гитлеру ура! ура! ура!

22 июня 1941 года. Вильно

Всё в моей голове перепуталось и я чувствую, что потерял её навсегда. Я не имею понятия, что теперь делать.

Пошёл я на прогулку за Зелёный мост. Прекрасный день. Тепло. Светит солнышко. Слышу я, самолёты гудят. Приятно мне стало, что наши орлы стоят на страже Советского Союза. Тем временем самолёты начали пикировать на мост. «Наверное маневры» — подумал я. Но тут раздались взрывы и вода из реки выплеснулась вверх, а брёвна с плотов разлетелись как спички. «Ого! — подумал я. — Это не наши маневры, а акция врага. Хотят нам мост уничтожить».

Люди бегут, прячутся кто где может. Вдали тоже взрывы слышны. Дым поднимается вверх. Начались пожары. Я понял, что это англичане налёт на город устроили. Потому что больше некому. Не заметил наш любимый Гитлер, как они пролетели над Германией и бьют, подлые фашисты, по Советскому Союзу! Выбрали время, когда мы заняты вывозом поляков. А может даже специально, как фашисты, хотят прийти на помощь польским фашистам и помешать их ликвидации. Но им это даром не пройдёт. Я сам даже по одному аэроплану три раза из пистолета выстрелил и наверное хорошо попал, потому что тот закачался в воздухе.

Тем временем налёт кончился. Я вылез из канавы, в которой укрылся от осколков бомб и бегу домой. А по дороге мне какой-то боец крикнул:

— Город немцы бомбят!

— Англичане, а не немцы! Дурак ты! — крикнул я ему.

Прибежал я домой, а там учительницы окна закрывают, которые до этого открыли, чтобы им стёкла от взрывов бомб не повыбивало. Отпёр я свою комнату и вижу — в окнах нет ни одного стекла. Тогда пошёл я к учительницам и спрашиваю:

— Мария Ивановна, дорогая моя, что происходит?

— А пан ещё не знает?

Я пропустил мимо ушей «пана» и дальше любезно с этой заразой разговариваю.

— Точно ничего не известно. Предполагаю, что это англичане совершили налёт на Вильно.

Я умышленно произнёс не Вильнюс, а Вильно, чтобы буржуйкам угодить. А она смотрит на меня. Но как смотрит? Словно у меня рога выросли. А потом говорит:

— Какие там англичане! Это немцы бомбят город и начали наступление.

— Какие немцы?

— Ну Германия… гитлеровская… Вы и этого не знаете?

— Но как им это позволили Гитлер и Сталин?! Или Гитлера уже нет?

— Именно Гитлер начал войну против вас.

Я почувствовал, что в глазах у меня потемнело, а в голове начало шуметь. Прислонился к стене и чуть не упал. Но Мария Ивановна мне холодной воды принесла напиться. Пришёл в себя я лишь в своей комнате. Лёг на кровать и два часа лежал без движения. 

Злость меня взяла. Я вскочил на ноги. Встал перед портретом Сталина, который, как мне казалось, многозначительно подмигивал Гитлеру и спросил его:

— Ну и как твои делишки с нашим верным другом? Скажи мне, учитель наш и любимы вождь! Наверное ты совсем сдурел на старость лет, или же ты сам такой же предатель, как и Троцкий!

А он молчит.

Снял я его портрет со стены и смотрю на эту его фальшивую грузинскую морду. А он молчит… Тогда я ему вот так высказался:

— Папа твой порядочным пролетарием и уважаемым сапожником был. Надо было и тебе выучиться хорошо сапоги шить. Но ты не хотел порядочно трудиться, начал задницей крутить. Вот только ума у тебя мало было, ну и выгнали тебя из семинарии как собаку. А теперь снова в дураках оказался!.. Нет! Это не твоё место в этом красном углу!

Положил я портрет Сталина на стул, а на его место повесил портрет Гитлера и красную лампадку под ним зажёг. А Сталина как пну — только стекло посыпалось из рамки и портрет вверх взмыл и за печь упал. 

«Многоуважаемое Учреждение!

Имею честь сообщить Вам, что в Вильно живёт известная коммунистка и агент большевистского НКВД, которая поддерживала связь с советскими офицерами и работала на военную разведку.

Любезно прошу обезвредить эту подлую и хитрую шпионку путём расстрела или отправки её в лагерь принудительной работы, где она должна сдохнуть, чтобы никогда больше не вредить гитлеровской армии.

В качестве доказательства её коварной, антифашистской деятельности привожу следующие факты:

Первое: эта шпионка постоянно поддерживала связь с коммунистами и русской армией. Например: она очень дружила и оказывала знаки внимания известному коммунисту и герою Красной Армии, лейтенанту Зубову. Второе: собранную разведывательную информацию она передавала в пользу разведки и контрразведки НКВД, через майора из комендатуры города Вильно, Павла Сильникова.

Любезно прошу арестовать её и обезвредить. А если будет отпираться от своей подлой антифашистской деятельности, прошу прижать её как следует и она наверняка признается в связи с вышеуказанными коммунистами и сталинцами.

Я считаю, что в настоящее время она может быть очень опасна для героической Немецкой Армии и для её великого ВОЖДЯ, Адольфа Гитлера».

Я написал её точный адрес, а также имя и фамилию Ирки, и надписал адрес на конверте:

СТРОГО СЕКРЕТНО!

В собственные руки начальника ГЕСТАПО Вильно.

Лукишская площадь.

17 октября 1941 года.

Оказалось, что хотя Сталин и грузин, никогда не был предателем России. Это его Гитлер подло обманул. Умышленно долгое время притворялся другом, чтобы совместно поляков разбить, потому что Франции опасался. Потом выбрал подходящий момент и, предательски нарушая государственные обязательства, напал на нас. Но товарищ Черчилль ему этого не простит. Потому что англичане очень гордый народ и не любят, когда кто-то не держит своё слово. Да.

21 июля 1944 года. Вильнюс

Великому Сталину ура! ура! ура!

Я прославился на весь свет. Обо мне пишут во всех газетах Советского Союза. Мои фотографии украшают множество иллюстрированных журналов, в качестве героя героических партизанских сражений в тылу врага России. Одно мне только неприятно, что о майоре, командире нашего отряда, пишут больше чем обо мне.

Майор сказал мне, что о нашем геройском отряде будут складывать песни, писать книги и может даже снимут большой фильм. А знамя нашего отряда уже отослали в Москву и оно будет помещено в специальном отделе исторических реликвий периода боёв за освобождение России от гитлеровских захватчиков. Это знамя станет путеводной звездой для России и коммунистов всего мира.

Очень приятно это ощущать.